Вячеслав Жуков - На графских развалинах

– А почему Колтунов по территории лечебницы передвигается в инвалидной коляске? Он что ходить не может?

На этот раз Козелин был более чем откровенен.

– Видите ли, у Аркадия Максимовича на правой ноге повреждено сухожилие… И как он сам говорил, длительная ходьба утомляла его. Поэтому он и предпочитал как вы сказали передвигаться в коляске.

– Да это он для отвода глаз. Под не ходячего косил, а ты попробуй, за таким побегай, – высказал Грек свое мнение.

Заведующий лечебницей решил с ним не спорить, сказал только:

– Может быть.

Тимофей Павлович был уверен, что в этом кресле заведующего ему больше не сидеть. И так завистников полно, а тут такое дело. Ведь догадывался, что с этим Аркадием Колтуновым не чисто, да не смог устоять перед большими деньгами. Частые его отлучки, настораживали Козелина. Несколько раз он даже пытался поговорить с Колтуновым младшим по душам, но каждый раз разговора не получалось.

Особенно забеспокоился Тимофей Павлович, когда вернувшись в лечебницу после двухдневного отсутствия Колтунов привез с собой чемодан. Козелин вошел в палату в тот момент, когда его пациент перебирал содержимое чемодана. В нем лежала одежда: утепленная куртка, спортивный костюм, кроссовки, несколько рубашек. Но Козелина возмутило другое. Он увидел пистолет.

– Аркадий, что это? – спросил Козелин, стараясь говорить как можно тише, чтобы в соседней палате его не услышали.

– Это? Одежда, – ответил Колтунов.

Козелин указал на пистолет.

– Какая к черту одежда? Спрячь немедленно. Что ты себе такое позволяешь? Держать оружие в палате, – возмутился Козелин столь откровенной наглости. Если бы не те огромные деньги, которые Иван Максимович еще будучи живым заплатил за братца, давно бы выписал Аркадия вон.

– Успокойся, – хозяйским тоном заявил Колтунов младший. – И не надо визжать мне на ухо. Я не глухой.

– Ты не глухой. Не больной. Вообще, чего ты делаешь в моей больнице. Может тебе лучше уйти отсюда? Так ты скажи. Я тебя хоть сейчас выпишу, – предложил Козелин.

Колтунов младший достал из чемодана пачку сто долларовых купюр. Отсчитал пять бумажек, сунул Козелину в карман халата и со словами:

– Когда надо будет, я тебе скажу, – выпроводил его из своей палаты.

Очутившись в коридоре, Козелин еще долго не мог придти в себя от такой наглости.

– Вот сукин сын! Что он себе такое позволяет? Он думает, что и теперь, когда Ивана Максимовича нет, по-прежнему будет командовать мной. Ну уж вот ему, – Тимофей Павлович сунул руку в карман, скомкал доллары в комок. Хотел зайти в палату и бросить этот комок Колтунову младшему прямо в лицо и сегодня же, а точнее прямо сейчас, вышвырнуть его из больницы.

Резко обернувшись, он увидел прямо перед собой молоденькую медсестру. Она пришла в больницу работать совсем недавно и кажется, Колтунов младший уже ее обломал, потому что во время ее дежурств, Тимофей Павлович стал замечать, эта девочка слишком уж часто в вечернее время заглядывает к нему в его отдельную палату.

– Что с вами, Тимофей Павлович? – спросила медсестра.

Козелин поправил очки, натянуто улыбнулся.

– Со мной все в порядке. А вы?.. – он не договорил, решив все-таки не обострять отношений с Колтуновым младшим. Хотя и догадывался, что сейчас эта красотка зайдет в палату и не пройдет и минуты, как окажется на койке с раздвинутыми ногами. И она кажется поняла, о чем сейчас подумал Козелин, покраснела и сказала:

– Укол надо сделать Колтунову. Он жалуется, что по ночам не может заснуть.

Козелин кивнул.

– Ну идите, – сказал медсестре и не дожидаясь, пока она войдет в палату, повернулся и пошел по коридору. Наличие пистолета в чемодане у Колтунова, обеспокоило Тимофея Павловича. Вдруг кто-то из санитарок, зайдя в палату вымыть пол, сунет в чемодан нос. Он стоит под кроватью. Что тогда? Поэтому еще несколько раз Козелин настоятельно просил Колтунова избавиться от оружия и по-видимому уже достал того.

– Ладно. Завтра я увезу его отсюда.

– Чемодан темно-коричневый? – спросил Грек, хотя можно было этого и не делать. Все то, что находилось в чемодане, Козелин перечислил с точностью. Это в нем потом Фома нашел пистолет из которого отстреливался ночью на квартире покойного Чернова, куда его привела Анжела.

– Все очень просто, – сказал Туманов Греку. – Колтунов привозит чемодан и оставляет на квартире Чернова. Он не догадывался, что у Заславского появился от нее ключ. Ему нужно было временное пристанище. А потом ты не забывай, он ведь тоже знал о портсигаре и после внезапной смерти Чернова попытался его найти. Бьюсь об заклад, что сейчас Колтунова в больнице уже нет. Ведь так, Тимофей Павлович? Или я ошибаюсь?

– Нет, вы не ошибаетесь, – покачал головой Козелин. – В очередной раз мы с Колтуновым младшим поскандалили и вчера я его выписал из больницы, – развел заведующий руками. При этом на самодовольном лице Козелина взыграла улыбка. Ведь он не просто избавился от человека. Он избавился от улики.

– Что ж ты сразу-то нам об этом не сказал? – не смог сдержать Грек нахлынувшее возмущение, которое теперь сполна пролилось на заведующего.

– А вы меня не спрашивали, – с самодовольством произнес тот.

Грек посмотрел на Туманова. Подполковник обдумывал все, что им тут наговорил заведующий лечебницей. Кажется, тот преждевременно успокоился. И даже посматривал на оперативников с хитрецой, как бы спрашивая: ну как я вас? А от всего, что вам наговорил, я могу и отказаться.

Но Федор Туманов на это отрицательно покачал головой.

– Отказаться вы не сможете. Все что вы нам сказали, записано вот, – он достал диктофон и включив его, дал Козелину возможность прослушать часть сказанного им.

Настроение у Тимофея Павловича сразу пропало. И чтобы он не строил преждевременных иллюзий по поводу своей неприкасаемости, подполковник Туманов предложил ему приехать в Москву.

– Так что после завтра, уважаемый Тимофей Павлович, ждем вас у нас в управление, – сказал он Козелину на прощанье.

– Да, но это ведь в другом городе, – приуныл заведующий лечебницей.

Туманов хмыкнул и пожал плечами.

– Ничем не могу помочь. От себя могу посоветовать, чтобы вы не откладывали с поездкой, – добавил напоследок подполковник.

Грек ничего не сказал. Вышел из кабинета, даже не попрощавшись с Козелиным. Лишь когда они очутились на улице, буркнул:

– Ох и не понравился мне этот Козюлин.

– Козелин, – поправил его Федор, но Грек только рукой махнул.

– Да ну его к черту. Хитрющий он мужик. Однако, чего теперь делать будем. Недостающего звена в цепи не хватает, – напомнил он про Колтунова.

– Для начала, думаю, нам есть смысл вернуться в управление, – предложил Туманов.

Грек отнесся к этому предложению с радостью. Он успел отведать пивка местного разлива и теперь сидя в машине весь обрыгался.

– Представляешь, зашел в палатку, а там местные алкаши «Максимку» лакают. Так у меня пиво не в то горло пошло, – сказал он, не став объяснять, в какое еще горло должен был пойти напиток темно-желтого цвета, который он потягивал из бутылки.

Туманов заметил, что раньше с Греком такого не бывало. На что сам Грек хмыкнул.

– Раньше мы с Лешкой по литрухи зараз выпивали, – показал он бутылку, в которой пива было едва ли не до половины. На повороте, возле мусорной кучи, он приоткрыл окно и выбросил бутылку.

– Не хочу себя травить этой гадостью, – сказал он.

Туманов заметил, что у обычно веселого Сан Саныча Грека теперь не было настроения. Предложил:

– А знаешь что, давай сгоняем к Ваняшину в больницу. Кстати, как он там, ты не звонил?

Грек несколько оживился.

– Звонил. Поправляется наш Леша.

– Ну вот и сгоняем. Только одно дельце провернем и сгоняем.

– Какое дельце? – к сказанному подполковником, Грек отнесся весьма настороженно.

– Да я тут на днях в антикварный магазин заезжал, ну тот что на Сухаревке. Разговаривал с продавцом. Человека, который купил серебряный портсигар Чернова, он, конечно, не помнит. Другое дело вещь, которая попадает к нему в руки. Я попросил его описать гравировку, которая была сделана на портсигаре…

– Ну и что он тебе набухтил? – полюбопытствовал Грек.

– Дай-ка мне ту фотографию, которую ты подобрал в квартире Чернова? – попросил Федор, вспомнив, что когда они осматривали квартиру Чернова, вместе с чемоданом Ваняшин с антресоли смахнул запылившуюся фотографию полуразрушенного сооружения. Фотография была старинной работы. Внимания старшего лейтенанта Ваняшина она не привлекла. А вот Грек не поленился, поднял ее с пола и посмотрел, повертел в руках, и убрал к себе в папку, где хранил служебные бумаги.

– Открыточку? – спросил Грек, доставая из сейфа папку. – А на кой ляд она тебе. Анютка у меня коллекционирует открытки. Я поначалу хотел ей в коллекцию отдать, а потом передумал, – признался Грек. – Она вроде как и не открытка. Так Анютка выкинет ее. Да я и сам хотел ее выкинуть.