Рассказы - Роберт Альберт Блох

Венеры или какой-нибудь придуманный вариант плотоядного растения и выращивает его посредством гидропоники. Результат — растение становится семи или восьми футов в высоту в короткие сроки; как раз подходящего размера, чтобы съесть героя живьем, когда он приходит, чтобы отдать должное дочери ученого. В жестокой битве, во время которой разрушается лаборатория, герой скармливает безумного ученого гигантской ловушке для мух и убегает с дочерью ученого. Верно?

Рик медленно пожал плечами.

— Может быть, — сказал он. — Ты довольно близко подобрался к моей задумке. — Он снова улыбнулся Шейле. Рик понял, что Липперт почти попал. Это был именно тот сюжет, который он задумал, за исключением одной детали. Он не думал об использовании дочери ученого — он думал о жене ученого. Теперь ему нужна была только ловушка для мух.

Рик надел свой свободный костюм и что-то вытворил со своими чёрными волосами. Он усмехнулся своему отражению в зеркале, и отражение усмехнулось в ответ.

— Неплохо, — сказал он. — Совсем неплохо.

Приговор касался не только его внешности. Он думал о том, как проводит время с Шейлой. Она собиралась взять его с собой сегодня днем на «пикник» — просто небольшой пикник с корзинкой на утесе над рекой за городом. Липперт был в университете. В последний момент было объявлено о собрании факультета, и он счел необходимым уйти. Пикник можно было отложить. Но Шейла не стала его откладывать. Это означало, что она была рада остаться с ним наедине.

Приятная романтическая обстановка… пикник в лесу…

— Готовы?

Шейла просунула голову в дверь спальни, дерзко тряхнув кудрями. В своем клетчатом костюме она выглядела почти как маленькая девочка. Почти — но не совсем. Рик оценил разницу.

— Угу, — сказал он. — Идём.

Они ушли. Рик нёс корзину. Из дома, вниз по переулку, через стоянку к извилистой проселочной дороге, ведущей к берегу реки и утесу над ней.

Шейла сжала свободную руку Рика, и они двинулись дальше. Это был бесхитростный жест, намеренно рассчитанный. Сейчас они оба играли в эту игру, позволяя себе наслаждаться каждой минутой светской беседы, не теряя при этом ни одного выразительного оттенка, ни одного тончайшего осязательного перехода в их телесном контакте. Усмешка Рика не сходила теперь с его лица. Это обещает быть лёгким и очень приятным. Случайная интрижка, ничего опасного. Когда они доберутся до утеса и разложат свой обед, он сделает соответствующее вступление. Лучше не использовать тему «я люблю тебя». Это слишком серьезная заявка. Вместо этого он скажет ей, что она привлекательна. Что он нашёл её возбуждающей. Да. Это будет намек. Побуждение. Вдохновение. Старый трюк. И затем…

Он все еще ждал этого момента, когда они достигли вершины утеса. Слегка запыхавшись после подъема, Рик оглядел раскинувшуюся внизу реку. Обстановка оказалась идиллически пасторальной. Пейзаж мог бы быть греческим, если бы ландшафт не был омрачен скоплением университетских зданий слева и усеянными пятнышками жилищ, составляющих кампус-городок, лежащий в тени академических залов. Рик повернулся спиной к цивилизации и стал созерцать красоты природы. Шейла, склонившись на одно колено, расстелила скатерть. Пылающий ореол ее волос метнулся вперед, и локон коснулся его лба.

Сейчас было самое время. Он возьмет ее на руки и делал с сердцами и цветами. Она изобразит удивление, маленькое притворное сопротивление, и всё будет радужно. Рик нарисовал это в своём воображении. Он потянулся к ней, и она закрыла глаза, упала в его объятия и прошептала: «Дорогой, я люблю тебя».

Потом она целовала его, и Рик крепко прижимал ее к себе, а она все шептала: «Рик, я так тебя люблю, я так тебя люблю!»

Все должно было быть совсем не так, но Рик не возражал. После этого первого поцелуя у него не осталось сил сопротивляться. Второй поцелуй устранил как угрызения совести, так и сопротивление. А третий поцелуй сделал что-то с его рассудком, так что Рик обнаружил, что бормочет: «Я тоже люблю тебя — Шейла, дорогая…»

Диалог был определенно банальным. Но почему-то в нем звучала убежденность. И было о чем поговорить, во многом признаться и довериться. Шейла рассказала ему о Липперте: как он ей надоел, как она презирала его грубые шутки, его педантичные манеры и романтизм средних лет. Рик, в свою очередь, сказал ей, что её волосы — расщепленный луч солнечного света, её глаза — близнецы, сияющие мечтой, губы — фонтан вечности. Он надеялся, что впоследствии сможет вспомнить что-то из этой болтовни, чтобы записать. Но в данный момент он был собой вполне доволен.

Он с готовностью согласился, что Липперт — зануда и что он, Рик, замечательный человек. Со всей скромностью он признал, что мнение Шейлы о его обаянии и таланте полностью подтверждается фактами.

— Мне кажется, что я всегда знала тебя, — вздохнула девушка, уютно устраиваясь в его объятьях. — Я читаю твои рассказы с тех пор, как себя помню. Я всегда хотела встретиться с тобой. Я знала, что ты будешь таким — умным, капризным и…

Когда она замялась, Рик на мгновение рассердился. Он мог бы придумать дюжину эпитетов, чтобы добавить к сказанному. Однако раздражение постепенно исчезло, а Шейла что-то приглушённо говорила и говорила.

— Возьми меня с собой, дорогой, — взмолилась она. — Давай выбираться отсюда, сейчас же.

Это было как раз то, чего Рик хотел избежать. Никаких сцен, никакой драматургии, никаких необдуманных движений. И все же — она любила его. И она была великолепной. Рик на мгновение заколебался.

— А как же Липперт?

— У него есть своя работа. Ему на меня наплевать, клянусь! Он хоронит себя в своей лаборатории, с этими ужасными растениями. Я пыталась войти в его положение, но это бесполезно. Разве ты не понимаешь, Рик? Я молода, я такая же, как ты, хочу веселья и эмоций…

Это было уже похоже на мыльную оперу, но Рик заглотил наживку и наслаждался каждым произнесённым словом. Моментальная вспышка здравого смысла нарушила идиллию.

— Давай попробуем все обдумать, дорогая, — сказал Рик. Он сел и стал смотреть, как Шейла закалывает волосы. — Очень хорошо говорить о побеге и начале новой жизни. Но это не второй акт пьесы. Мы не хотим устраивать суматоху и неприятный скандал. Что бы мы ни делали, мы будем делать это тихо и разумно, предварительно все спланировав. В конце концов, я останусь здесь до конца недели.

— До конца недели? Я вспомнила… дело в том… — Шейла сразу же стала практичной. — Знаешь, в субботу вечером мы устраиваем для тебя вечеринку.

— Вечеринку? Я не знал.

— Его друг. С факультета, конечно. И их глупые жены. Это будет ужасно