Фабрика поломанных игрушек - Гера Фотич

маньяк работает с напарником! А вам лишь бы повод нажраться был, празднуете! Ты думаешь – эту девочку он убивать повёз? Нее… это он алиби создаёт Шувалову, чтобы подумали на другого, мол, убийца – не тот, кто сидит в тюрьме! Чтобы отпустили! Понял?

Вениамин молча кивнул.

Дежурный выбежал из кабинета исполнять указание начальства.

Башмаков посмотрел на Вениамина, покрутил пальцами ус:

– Ну а ты что стоишь? Ждёшь, когда генерал из Москвы позвонит, спросит о своей подопечной? Что ты ему скажешь? Бери машину и езжай – исполняй!

Щербаков недоумевал:

– Что исполнять?

Башмаков ехидно усмехнулся:

– То, что вы с Червонцевым решили! Вы же дело возбуждали, девчонку встречали в аэропорту. Он пока ещё жив, твой начальник отдела, только на больничном сидит дома. Можешь ему и доложить. А я тебе даю добро на то, что вы запланировали! Меня в это дело подвязывать не надо. Как в песне поётся: «Сами назвали, сами решили…» Вот так, товарищ подполковник, оперуполномоченный по особо важным делам!

– Я понял, Олег Сергеевич, разрешите исполнять?

– Разрешаю.

Щербаков вернулся в свой кабинет и сел за письменный стол. Он был в растерянности – с чего начать? По привычке наклонился и снова глянул за сейф, но паука там опять не оказалось. Подумал – куда он мог деться, что ему там не понравилось?

Неожиданно зазвонил телефон. Щербаков схватил трубку, в нетерпении сразу спросил:

– Машенька, это ты?

После паузы в телефоне прозвучал знакомый спокойный голос:

– Это не Машенька, Щербаков, это я, Наталья, твоя бывшая жена.

Вениамин сразу узнал её, хотя не слышал с момента расставания. Голос был другой, взрослый, уверенный, но точно через ширму пробивались далёкие, наполненные лаской девичьи интонации. Нахлынули нежные чувства, закружили в водовороте прожитых событий. Он неожиданно ощутил ту юношескую влюблённость, вспомнил их общие планы о совместной жизни отдельно от родителей, мечты об офицерской службе. Тужился найти какие-то важные слова. Чтобы ответить по-доброму, не затрагивая прошлое, но придумать ничего не мог и молчал. Мысленно крутил часовые стрелки в обратную сторону. Нервно перебирал ушедшие события, выискивал в них трещины, чтобы зацепиться. Ругал себя за нерасторопность.

Наталья тоже молчала, но не выдержала первой:

– Я понимаю, что ты взрослый мужчина и у тебя своя личная жизнь, я просто хочу тебя попросить…

Щербаков очнулся, не дал договорить:

– Конечно, конечно. Да нет, ты не думай, это так, по работе, девочка пропала, понимаешь, ищем…

Наталья после паузы продолжила:

– Ты ведь знаешь, что алименты перестали перечислять – Сашке исполнилось восемнадцать…

Щербаков вспомнил, что забыл посмотреть в бухгалтерский квиток, почему прибавили зарплату, – теперь уже надо. Услышал в голосе бывшей жены тревогу. Облегчённо вздохнул:

– Да, я вам вышлю, конечно, сколько надо?

Голос Натальи стал твёрже, почти чеканила:

– Деньги нам не нужны, твой сын идёт в армию. Ты это понимаешь?

Щербаков опешил – как он забыл об этом, что мальчики в восемнадцать лет идут служить? Стал перебирать в памяти свои знакомства, решил успокоить:

– Я понял, конечно, идти в армию неподходящее время, Чечня, Таджикистан, у меня есть связи в военкомате, вы там же прописаны – в Гатчине? Я заеду к военкому…

Наталья снова прервала бывшего мужа, интонация голоса стала нервозной:

– Да ты не понял… твой сын берёт в институте академку и собирается идти в армию. Я его отговаривала, но он – ни в какую! Хочет служить на границе – как… его отец!

Щербаков ощутил, что голова пошла кругом. Вспомнил Сашку подростком, играющим в футбол на площадке под окном. Как сам сидел у кровати смертельно больного отца. Держал его сухую обессиленную родную ладонь в своей руке. В глазах защипало.

Наталья продолжала, но уже гораздо мягче, точно уговаривала:

– Я хочу, чтобы ты пришёл его проводить. Понимаешь? Ему это очень надо, ведь я не знаю, куда он попадёт, видишь, какое время… – в трубке послышался тихий плач. – Я отговаривала, у него в институте есть кафедра. Но он такой же безголовый, как ты, такой же упёртый…

Вениамин глубоко сглотнул, взял себя в руки:

– Успокойся, милая, не плачь, я обязательно буду. Когда проводы?

Сквозь всхлипывания едва расслышал:

– Сегодня в шестнадцать у военкомата.

В трубке зазвучали гудки.

Вениамин нажал пальцем рычаг телефона, подумал – как сразу всё навалилось. Почувствовал в услышанной новости неведомую, но ощутимую опасность для себя. Показалось, что рушится какая-то привычная жизненная колея. И эта просьба жены, точно неуправляемый трактор, пропахала перед ним землю, создав контрольно-следовую полосу, выровняла удобные углубления, заграждения и теперь предлагает идти вперёд, как по минному полю во весь рост, не выбирать место, чтобы поставить ногу. Необходимо вновь приспосабливаться. Разум противился, желал вернуться к чему-то привычному, найти надёжную опору, защиту, преграду.

Силой воли Щербаков заставил себя снова думать о Марии. Набрал телефон Червонцева.

Виктор Иванович был дома.

– Что новенького? – спросил он.

– Даже не знаю, с чего начать, – Вениамин был в растерянности, – только что сообщили о похищении девочки из интерната в Красногвардейском районе. Якобы повезли в сторону Невского лесопарка. Ещё один маньяк?

Некоторое время в трубке была тишина. Затем раздался голос Червонцева:

– Я так не думаю, может, совпадение. А что Башмаков?

– Послал весь отдел перекрывать подходы.

– Ну, тоже правильно, – согласился Червонцев, – а что по Марии? Не звонила? Ох уж эти детки!

– Ох уж эти детки, – повторил Щербаков, – мне первая жена только что звонила, сына в армию сегодня провожают.

– Сына в армию, это надо обязательно, – тон Червонцева стал укоризненным, – мужчина у тебя вырос без тебя. Исправлять надо положение. Скажи ему что-нибудь настоящее. Мужик Родину идёт защищать!

– Ладно, подумаю, – с досадой отозвался Щербаков, поеду, проверю адрес – куда Мария могла пропасть.

– Удачи! – пожелал Червонцев.

Вениамин подумал: хорошо бы взять напарника, но весь отдел занят, просить у Башмакова разрешения, чтобы кого-то забрать с собой, – бесполезно. Решил действовать самостоятельно. Решил