Шальное золото сибирского прииска - Олег Колмаков

себе всю отрицательную энергию? Так вот. Мало ли, какие страсти бушевали здесь, вокруг найденного нами клада…

– Так ведь и времени, сколько прошло… – усмехнулся Владимир. – …Весь накопленный негатив, уж давно из самородков успел выветриться.

– Отрицательная энергетика не выветривается… – уточнил Марченко. – …Она исчезает лишь во время переплавки металла.

– Тем более… – механик не уступал. – …Не думаю, чтобы кто-то стал держать найденное нами золото в виде самородков. Оно обязательно будет переплавлено, потому и вся «дурь» из него выйдет.

– Вот только когда это произойдёт. Приспособлений для переплавки у нас нет. Потому и придётся нам иметь дело непосредственно с самородками, напитавшимися неизвестно какой энергетикой. Именно поэтому я и предпочёл оставить найденный нами клад в штольне. Не дай-то Бог, мы притащим на прииск какое-то проклятие…

Разговор о золоте был продолжен и после бани, когда распаренные и разомлевшие от пара мужчины, вернулись в свою бытовку.

– Помнишь, как однажды Бордовский вступился за золото?.. – поинтересовался Марченко, налив себе полную кружку крепко заваренного чая. – …Дескать, это благородный, солнечный металл?

– Было такое, – согласился Владимир.

– Я не стал с ним тогда спорить. Меж тем, он был определённо неправ.

– В чём именно? – после баньки механику действительно прилично полегчало, потому и был он сейчас не против фривольных разговоров на отвлечённые, оккультные темы.

– Начать, пожалуй, следует с того, что мощная энергетика жёлтого металла совместима вовсе не с каждым человеком. Только у двадцати процентов людей, проживающих ныне на Земле, биополе гармонично взаимодействует с вышеозначенной энергетикой. Для всех же остальных, долгое ношение золота чревато бедами и несчастьями. Главная причина, отчего золото может принести человеку несчастье, кроется в его неукротимом солнечном нраве, который можно сравнить с необузданным конем.

Если ты доверяешь владельцу золота и сумел найти с хозяином драгметалла общий язык – ювелирное изделие не причинит тебе никакого вреда. Но если речь идет о золоте, которое принадлежало незнакомцу или еще хуже, человеку с дурной репутацией, есть реальная опасность «подцепить» вместе с золотом и чужие проблемы.

Чтобы быть до конца понятым, скажу пару слов о золоте из ломбарда, комиссионки, либо иной скупки. Не ошибусь, если предположу, что хотя бы однажды тебе приходилось посматривать на ювелирные изделия в витрине того же ломбарда по вполне заманчивой цене. При этом простой обыватель вовсе не задумывается о путях, по которым внешне привлекательный кулончик, колечко или браслетик попали в скупку. А ведь достаточно часто они сопряжены с отчаянием, слезами, утраченными перспективами, невозможностью погасить большой долг, а иногда и смертью кого-то из близких. Все эти эмоции прекрасно впитывает в себя рыжьё. Одевая чужое украшение из скупки, ты невольно берёшь на себя отрицательную энергетику боли, отчаяния, страданий и болезней прежних его хозяев. Кстати… – вдруг спохватился Пётр. – …У меня есть знакомый, которому можно запросто толкнуть найденное нами золото по нормальной цене. Связь уже восстановлена, потому и нет каких-либо проблем, сообщить перекупу о трёх кило золота подготовленного для продажи. Главное, чтоб он добрался до прииска, раньше прибытия основной вахты.

– Мы только-только выползли из полной задницы, едва живы, остались… – возмутился вдруг механик. – …А ты вновь пытаешься втянуть нас в очередную авантюру. Коль речь пойдёт о килограммах левого золота, о больших деньгах, тотчас появиться соблазн забрать и то и другое.

Неделю назад ты и сам мог убедиться в том, что жизни наши и ломаного гроша не стоят, в этом богом забытом крае.

– Ну, а ты чего предлагаешь?.. – повысил свой голос Марченко. – …Отказаться от подарка судьбы, сдать золото государству, руководству артели?

– Почему ж сразу сдать? – в некотором раздумье почесал свой затылок Владимир.

– Потому, что иного пути у нас нет… – Пётр ударил по столу ладонью. – …В карманах или дорожной сумке, самородки с прииска не вывезешь. В следующую зиму, мы, конечно же, можем откупить на пару суток вертолёт… Однако, в этом случае, нам придётся делиться с теми же сторожами, а так же с экипажем вертолёта. Потому как, любой дурак поймёт, с какой именно целью мы вдруг заявимся посреди зимы на прииск. Я же предлагаю тебе вполне проверенный и надёжный способ…

– Давай, мы вначале доживём до весны, хоть какой-то оттепели, а там и видно будет… – отчасти согласившись с напарником, Панов предложил компромиссное решение. – …Быть может, нам придётся остаться на ещё одну зимовку, тогда и рискнём.

– Хорошо. Вернёмся к этому разговору чуть позже… – кивнул головой Марченко. – …Ни в декабре, ни в январе к нам, один хрен, никто не рискнёт отправиться. Вертолётом перекупы ещё не обзавелись.

– Петруха, может, нальёшь после баньки? – умоляюще глянул на промывальщика механик.

– Не-а… – твёрдо ответил тот.

Панов долго не мог уснуть. Ворочался, переворачивался то на один бок, то на другой. Он по-прежнему испытывал сильно желание выпить, отсюда и его нынешняя бессонница. Механику требовалось совсем немного, каких-то сто пятьдесят грамм, дабы успокоиться и погрузиться в свой иллюзорный мир, отпущенных на свободу фантазий. Эти самые «сто пятьдесят» в своё время являлись для Панова неким «жизненным кодом». Сто пятьдесят утром, столько же в обед, и сто пятьдесят на вечер. Увы, в те времена Владимир жил лишь одним днём.

Причём, вспоминая о том «весёлом» периоде своей жизни, Панов, отчасти, испытывал некоторое упоение. Потому как не было у него в те годы абсолютно никаких забот, никаких проблем – абсолютная свобода. Не нужно было беспокоиться о том, чтоб не проспать, не опоздать на работу; не нужно было ломать голову, во что он будет одет, чем оплатит коммунальные платежи, что у него будет на ужин… Не было необходимости искать работу, трудиться от звонка до звонка, задумываться о карьерном росте, заботиться о семье, любимой женщине… На хрена? Без этих сложностей, было гораздо проще. Если и болела у Владимира о чём-то голова, так это о похмелье. О тех же ста пятидесяти граммах, для поправки здоровья, а уж потом всё двигалось по накатанной. Появлялись какие-то компании, дружки, случайные барышни…

Повторюсь, воспоминания о тех годах были отчасти ностальгическими. При этом, где-то рядом с ними непременно бродило чувство благодарности за то, что он сумел-таки вырваться из того замкнутого, порочного круга. Потому как жизнь Владимира могла запросто закончиться ещё тогда, лет десять тому назад.

Та ностальгия о бесшабашных временах всё же дала о себе знать. Дорвавшись до фляги со спиртом, механик пьянствовал около недели, добровольно погружая себя в тот самый «замкнутый круг», в котором любые проблемы можно было с лёгкостью послать куда подальше. Потому и все