Шифрованный счёт - Самбук Ростислав Феодосьевич

Карлу захотелось выйти из комнаты. Боялся взглянуть на Каммхубеля.

Ответил Гюнтер.

— Мы, господин учитель, — в его голосе прозвучали даже какие-то интимные нотки, — разделяем ваши взгляды, да и вообще, кто в наше разумное время может сочувствовать фашизму? Разве что подонки!

— Каждый фашист подонок… — проворчал Каммхубель.

— Вполне справедливо! И вчера мы имели возможность убедиться в этом ещё раз.

— Да, этот Роршейдт очень опасен. Вам не следует оставаться в Загене.

Карл уже овладел собой и вмешался в разговор:

— Но у нас тут дело. Не стоило бы ехать из Швейцарии, чтобы сразу удрать.

— Конечно, согласился Гюнтер, — мы, что бы ни случилось, доведём дело до конца!

Карл подумал, как были бы поражены хозяева дома, если бы он сейчас откровенно рассказал о цели их путешествия. Вероятно, учитель осудил бы их, а Аннет?

Искоса посмотрел на девушку — она улыбалась Гюнтеру, и на её щеке появилась такая привлекательная и славная ямочка, что Карлу захотелось дотронуться до неё. Правда, видел он и не таких красавиц, у одной — ямочка, у другой — чёрные брови, у третьей…

Сказал быстро:

— Вчера я имел честь посетить господина Ганса-Юргена Зикса и просил разрешения на встречу с его братом Рудольфом. Боюсь, что покушение на меня — результат этого посещения.

Он замолк так же неожиданно, как и начал, — за столом воцарилась тишина. Карл смотрел на учителя и видел, что тот уставился на него выжидающе…

И снова на помощь пришёл Гюнтер:

— Мы собираем материал о военных преступниках, а господин Зикс входил в эсэсовскую элиту. И до нас дошли слухи, что он вовсе не сумасшедший.

— Когда-то об этом писали в газетах, — заметил Каммхубель, — но пресса так ничего и не доказала. Да и дело это давнее…

— Это не оправдывает преступления.

— Боже мой, — с горечью произнёс учитель, — конечно, однако последнее время у нас здесь, в Западной Германии, нельзя вспоминать старое. Мол, было, да быльём поросло, и нет причины ворошить грязное бельё.

— Вы загенский старожил, — вкрадчиво начал Гюнтер, — и не могли бы подсказать способ встретиться с Рудольфом Зиксом?

Учитель задумался. Потом сказал поморщившись:

— Надо попробовать. Но дело это нелёгкое и, вы уже имели возможность убедиться в этом, опасное.

— Мы готовы на все! — воскликнул Гюнтер.

«Конечно, если речь идёт о миллионе, — подумал Карл, — можно рискнуть. Тем более, что к группенфюреру пойду я…»

Если бы не было другого выхода, он пошёл бы все равно — сейчас не только ради денег, а из-за принципа. Сказал уверенно:

— А не стоит ли припугнуть Зикса? Я бы мог опознать Роршейдта, да и вы свидетель.

Учитель подумал и возразил:

— Извините, но это имело бы смысл, если бы вас убили. Прокуратура не смогла бы отвертеться от дела. А сейчас в полиции только посмеются над вами. В Загене все связано с фирмой Зикса и подвластно ей.

— Вот видите, что вы натворили, спасая меня! — засмеялся Карл.

— Придётся искупать свою вину, — в тон ему ответил Каммхубель. — Сегодня я переговорю с одним человеком. Но вам, господин Хаген, пока не стоит появляться в городе. Во-первых, это сразу насторожит Зикса и вам вряд ли удастся, даже с моей помощью, увидеться с группенфюрером. Кроме того, Роршейдт может повторить попытку убрать вас — тогда вам не поможет сам господь бог. Оставайтесь у нас. Мы с Аннет приглашаем, если вас устроит наша небольшая обитель.

Карл посмотрел на девушку. Ему захотелось остаться — чувствовал себя у Каммхубеля удобно и спокойно, но как отнесётся Аннет к предложению дяди? Не заметил на её лице неудовольствия или фальшивой учтивости, смотрела открыто и, Карлу показалось, выжидающе, но, может, действительно только показалось, потому что ему хотелось понравиться девушке, и перспектива провести в обществе Аннет хотя бы день представлялась заманчивой.

— А не обременю я вас? — начал с традиционного в таких случаях сомнения, которое одновременно было замаскированной формой согласия.

— Будете развлекать меня, — полушутя-полусерьёзно заметила Аннет, и впервые в её голосе Карл уловил игривые нотки, а он уже знал, что это означает заинтересованность, дружелюбие, по крайней мере, не безразличие.

— О, мы не позволим фрейлен скучать! — вмешался Гюнтер.

Это было сказано так, словно он имел уже некоторые права на Аннет и милостиво соглашался на присутствие Карла. Карлу это не понравилось, но он не мог не отдать должного находчивости товарища, который так ловко оговорил и своё пребывание в доме Каммхубеля.

— Я поэксплуатирую вас. — Девушка встала из-за стола. — Вам придётся кое-что сделать в садике, мы с дядей немного запустили его, и ваши руки здесь пригодятся!

— Буду счастлив работать под вашим руководством! — Карл хотел, чтобы эти слова прозвучали шутливо, но произнёс их серьёзно, и девушке, очевидно, понравилась именно эта серьёзность, поскольку она посмотрела одобрительно.

— Так или иначе, а поработать придётся. И по-настоящему! — сказала она весело.

Карл перепрыгивал через ступеньки, считая их. Задумал: если выйдет парное число — все обойдётся. Вот и последняя ступенька — а-а, черт, неужели и сегодня его поджидает беда?

Остановился ориентируясь. Первые двери направо от лестницы — к кабинету Рудольфа Зикса…

А если группенфюрер не один?..

Карл на цыпочках перебежал к дверям, прислушался. Тихо. Постоял немного, колеблясь, — в последнюю секунду стало то ли страшно, то ли нерешительность овладела им: стоял, держался за ручку дверей и не мог открыть.

Три дня он ждал этого момента. Садовник, старый знакомый Каммхубеля, вначале и слушать не хотел о том, чтобы провести постороннего в усадьбу Зиксов, но не мог устоять перед искушением получить полторы тысячи марок. Он открыл Карлу калитку у теплиц, тот рядом со стеной за кустами пролез к дому и чёрным ходом поднялся на второй этаж к двери кабинета.

Карл представил, как Гюнтер курит сигарету за сигаретой, сидя в «фольксвагене» недалеко от калитки. Гюнтер не торчал бы перед дверью, да и чего ему бояться? Ну учинит группенфюрер скандал, ну выбросят его отсюда, но вряд ли пойдут на убийство, побоятся. Может, обвинят в попытке украсть что-нибудь, но он всегда оправдается в полиции.

И Карл потянул дверь на себя.

Кабинет, большой и светлый. В дальнем углу, за столом, сидел пожилой человек, он оторвался от бумаг и уставился на Карла то ли удивлённо, то ли выжидающе, — трудно было разглядеть издалека.

Карл с Гюнтером обсудили несколько вариантов атаки на группенфюрера. Они сейчас знали, что Рудольф Зикс совсем не больной, что его спас от тюрьмы брат, что Ганс-Юрген вряд ли бы сделал это, если б не жена Рудольфа, у которой был контрольный пакет акций фирмы. Они узнали также, что группенфюрер большую часть времени проводит в кабинете, только изредка выходит в сад, что он живёт так, будто ничего не случилось на земле в течение двух десятилетий, словно и сейчас существует фюрер и «третий рейх», и управление имперской безопасности. Однако Карл не ожидал такого: за столом сидел человек в эсэсовском мундире.

Все варианты встречи вылетели у парня из головы, но пауза затягивалась, и группенфюрер сделал движение, как бы хотел позвонить: это подтолкнуло Карла, он выступил вперёд, поднял руку, как видел в фильмах, воскликнул:

— Хайль Гитлер!

Рудольфа Зикса словно подбросило в кресле. Вытянулся с поднятой рукой, застыл на секунду-две, хотя Карлу показалось, значительно больше.

— Группенфюрер, я осмелился побеспокоить вас, поскольку у меня есть поручение государственной важности… — Теперь Карл мог сказать то, что они придумали с Гюнтером: он приехал из Испании от Штайнбауэра — эта фамилия называлась во время процесса над отцом.

Группенфюрер не дал ему закончить. Обошёл вокруг стола и положил руки на плечи Карлу, будто встретил если не близкого родственника, то хорошего знакомого.

— Я рад, очень рад. Расскажите мне, как там у вас?