Будет больно, приятель! - Георгий Юрский

— Ну, человек приличный оказался. Говорит, «такие угрызения совести чувствую, даже кушать не могу», — съязвил Даниил.

— То-то у него руки за спиной были связаны, — усмехнулся в телефон адвокат.

— Как ты с этим поступишь?

— Завтра попрошу приобщить к делу. Думаю, за неделю тебя в свидетели переквалифицируют. Потом в прокуратуру и СК обращусь с сообщением о преступлении рязанских ментов. Там, глядишь, и триста восемнадцатая умрет.

— Почему умрет?

— Так их уволят задним числом. Так что ты бил не должностных лиц, а уголовников, — расхохотался адвокат.

Вскоре Даниила и его спутниц пригласили на посадку. Восторгу Полины и Маши не было предела. Бизнес-класс в «Финнэйре» для непривычных к роскоши россиянок был потрясением. Сиденья раскладывались до горизонтального положения и превращались в уютные диванчики. В одном ряду было всего четыре места, против десяти в эконом-классе. Стюардессы пытались ублажить их всех, а беременную Полину — в особенности. Ей даже предложили пересесть в первый класс, но она предпочла остаться с дочерью и бывшим мужем.

Даниил смотрел на свою бывшую семью, и его переполняла волна сложноописуемых эмоций. Очевидно, что он очень любил свою дочь и был готов ради нее на все, что угодно. У Маши еще не начались проблемы переходного возраста, она была милой девочкой без особых проблем. Даниил понимал, что они с женой уже испортили дочке жизнь разводом, и старался быть максимально корректным с девочкой. Ни в коем случае не противопоставлять себя Яше, не давать Маше возможности манипулировать конкуренцией между родным и приемным отцом. На их счастье, Яша был из хорошей еврейской семьи, где все очень любят своих родственников, и в Маше он души не чаял.

Какие-то чувства сохранились и к Полине. Конечно, они явно не смогли бы снова жить вместе, слишком разные были, да и после знакомства с Розалиндой он думать не мог о других женщинах. Но, глядя на жену, Смирнов вспоминал свои чувства к ней, когда они были вместе. Особенно, когда она была беременна Машей. И сейчас его охватывало умиление от того, что скоро на Земле появится еще одна жизнь.

Тут Даниила пронзила мысль: вчера он лишил жизни еще двух человек. Да, расклад был безжалостным: либо они, либо его семья. Но убитые были тоже чьи-то, хоть и непутевые, дети. А может, мужья и даже отцы. Даниил удивился: еще месяц назад, будучи стопроцентным атеистом, он бы по-другому воспринимал ситуацию. Нельзя сказать, что неверующие меньше ценят человеческую жизнь, но все-таки у христиан заповедь «не убий» стоит на первом месте. Но и утешение атеисту тяжелее обрести. Во всяком случае, когда умирала мать, Даниил не смог его найти. Наверное, он был недостаточно европеец для посещения психотерапевта, но и не азиат — для утешения среди близких. Впрочем, это судьба всей России — колебаться от ордынского ига до западной демократии и обратно.

Полет прошел незаметно, и вскоре они были в ставшим почти родным LAX. Встречал их сам Сергей, вышедший из подполья, и Розалинда, немного смущенная от необходимости знакомиться с первой женой возлюбленного. Они обнялись и расцеловались, после чего Даниил представил всех друг другу. Сергей отвез всех в гостевой дом и пригласил обедать. Юлия в этот раз была не в настроении готовить — стол был накрыт блюдами, привезенными из японского ресторана.

— Вкусно, в России так не готовят, — похвалил суши Даниил.

— Тут японцев, знаешь, сколько! Не всех после Перл-Харбора в концлагерях сгноили.

— Тут были концлагеря? — удивился Даниил.

— Ну конечно, не наш ГУЛАГ, но всех косоглазых после начала войны туда собрали и держали там. Якобы среди них много японских шпионов было.

— Офигеть. Не думал, что в Америке такое могло быть. Ой, да тут пятьдесят лет назад негров в автобусы не пускали.

— Dan, it’s not polite to use «N» word (Дэн, неприлично это слово на «Н» произносить), — укоризненно произнесла дочь Сергея.

— Yes, mam. I’m sorry (Да, мадам. Извините), — подмигнув Сергею, Даниил извинился перед девочкой.

— Как вы долетели? — Юлия решила сменить тему и обратилась к Полине.

— Ой, спасибо Вашему мужу, невероятно. Первый раз в бизнес-классе. Уж на что летать не люблю, а тут так замечательно.

Розалинда тоже задала какой-то вопрос, и они начали женский треп, а Сергей с Даниилом вышли на террасу. Сергей разлил коньяк по пузатым бокалам, и они присели на стулья.

— Правда, спасибо за билеты. Никогда так классно не летал.

— Ой да ладно! В первый раз через океан летел бизнес-классом?

— Да.

— Первый раз любая эмоция самая сильная. Я помню, в первый раз на самолете в восемнадцать лет полетел. Из Еревана в Москву. Ох, какой это для меня был опыт. Ни разу из Армении не выезжал! И сразу в Москву! На самолете. ИЛ-86 был, как сейчас помню. Еще курить разрешали.

— Серьезно? В самолете курили?

— Да. Пепельницы в рукоятях сиденья были. Только при взлете и посадке запрещали. В старых самолетах до сих пор значки загораются с перечеркнутой сигаретой.

— Значки-то я видел, думал, они про туалет, что там курить нельзя.

— Потом у меня такое чувство только один раз случилось, когда первую машину купил. «Копейка». Жигули. Два раза в день ее мыл. Столько счастья было! Вот сейчас даже от «бентли» столько радости не будет. А знаешь, почему?

— Нет.

— Потому что человек по логарифмической шкале все меряет, — Сергей поднял вверх указательный палец.

— Это где следующее деление в разы больше предыдущего?

— Примерно так. Вот есть у тебя пятьсот тысяч. Купил ты бэушную машину. Сравни ощущения между «нет машины» и «есть своя, хоть и подержанная».

— Ну, день и ночь.

— А теперь такой расклад. Появилось у тебя еще пятьсот тыщ, и ты купил, вместо подержанной машины, новую. Такого же корейца, но нового. Сравни ощущения.

— Да. Тут уже не такая разница ощутимая.

— Во. А теперь добавь еще пятьсот. Купишь корейца, но с климат-контролем, парктроником и литыми дисками. Вообще мало разницы.

— Это правда, — согласился Даниил.

— А пятьсот тысяч — по-прежнему пятьсот тысяч. Просто у человека глаз так устроен. Зрачок сужается, и он видит все в другом масштабе. Первый миллион заработать — это событие. Двадцатый — просто арифметика.

— Кстати, с перелетами похожая штука, — вмешался Смирнов. — Я первый раз на самолете чартером в Египет полетел. Вылет в три часа ночи, куча пьяных пассажиров с Тагила, но мне все понравилось. Потом «Emirates» в Дубай летал. Круто, но уже не откровение. А с тобой и в бизнес-классе, и на частном самолете слетали, и все как-то буднично прошло.

— Вот