Друг Президента - Сергей Иванович Зверев

всего раза два успел пройтись перед строем. Голос полковника окреп, и последние его слова уже отлились в металле:

– …Больше я не ваш командир. Тяжело. Всем нам тяжело. Но я верю, каждый из нас найдет достойный выход…

«Омеговцы», затаив дыхание, ждали, что же еще скажет им командир. Не было в его словах главного – решения, что же теперь делать? Молча Голубев вышел за дверь, и не успели к нему подбежать люди Елфимова, как он выхватил из кобуры пистолет, передернул затвор и, приставив к виску, нажал на спуск.

Гулкий выстрел отразился от стен длинного коридора и замер, затих. Несколько секунд стояла гробовая тишина. А затем в коридор выбежали одновременно и генерал Елфимов и майор Фомичев, за ними столпились «омеговцы». Их разделял только лежавший на вытертом линолеуме мертвый Голубев. Из простреленного виска толчками выходила кровь.

Первым обрел дар речи генерал. Он потянулся к голове, чтобы снять несуществующую ушанку.

– Жаль… жаль… что так получилось, – проговорил он и поднял глаза, встретился взглядом с Фомичевым.

В глазах майора было столько ненависти и боли, что генерал втянул голову в плечи. Ведь именно после разговора с ним покончил с жизнью полковник. Значит, и вина лежала на нем. И пусть Елфимов был только гонцом, принесшим дурную весть, вся ненависть «омеговцев» на жизнь, службу, несправедливость могла выплеснуться на него. А люди, не имеющие в жизни никаких тылов, опасны. Им нечего терять, нечего и некого жалеть. И последнее дело – убить в них жалость и любовь к самим себе.

– Что я мог сделать? – тихо спросил генерал. – Приказ главнокомандующего – президента. Я защищал вас, как мог, доказывал, убеждал. И вот теперь…

Фомичев сузил глаза, но все еще молчал.

– Они ничего не поняли, – уже в панике говорил генерал, – они не разобрались. Они не понимают, кого решили «списать».

– Вы сами говорили с президентом? – спросил майор.

– Нет. Меня не приглашали. Это директор говорил с ним.

– Вы не встречались? Вас не приглашали? Тем хуже для вас. Ваша задача – уметь убеждать в том, во что вы верите сами. Вы с ней не справились. Мы убеждать умеем. Мы найдем способ поговорить с президентом и убедить его. Теперь это наш долг перед Голубевым, – произнес майор и нагнулся, взял в руку пистолет, из которого застрелился полковник.

Тут нервы у Елфимова сдали.

– Разоружить их! – закричал он.

Спецназ двинулся на «омеговцев», Сидоров попятился и, упершись спиной в стену, все еще продолжал перебирать ногами.

– Не подходить, – Фомичев нацелил пистолет на генеральского охранника.

Тут один из спецназовцев клацнул затвором. Елфимов только успел заскочить в свой кабинет, от испуга он забыл, что существует дверь. Присев, из-за стола он наблюдал за тем, что происходило перед спортзалом. Не прозвучало ни одного выстрела. Метались силуэты, слышались удары, грохот падения тел. Звучала ругань. Потом в узком дверном проеме не осталось никого, схватка сместилась.

– Пошли, руки за голову, тех, кто не может идти, тащите с собой, – доносилось до слуха генерала.

Потом послышались удары то ли топора, то ли молотка, вгонявшего гвозди. В кабинет к генералу втолкнули перепуганного полковника Сидорова и тут же закрыли дверь. И вновь застучал топор. Теперь уже точно было понятно, что дверь заколачивают намертво.

Генерал опомнился и схватил телефонную трубку – аппарат молчал.

– Что там? – шепотом спросил он у помощника.

– «Омега» спецназ разоружила и заперла в котельной. Вот и все, что я знаю. Связь они, конечно, нам обрубили.

– Но есть же солдаты, офицеры части.

Сидоров криво усмехнулся, мол, какие солдаты, если «Омега» голыми руками справилась с самым боеспособным подразделением.

– Если они захотят, то через четверть часа вся тренировочная база вместе с арсеналом и техникой окажется у них в руках, а там и на космодром идти можно. Когда захватят пусковой комплекс, с ними президент точно на связь выйдет.

Эту фразу полковник выдавил из себя, понимая, что для генерала всегда виноваты подчиненные. Значит, и в сегодняшнем ЧП виноват он – Сидоров.

– Остается последний вариант, – вздохнул генерал, поглядывая в окно и одновременно прислушиваясь к тому, что творилось в коридоре.

«Омеговцы» теперь смотрели на Фомичева так, как раньше смотрели на полковника Голубева – с надеждой, что тот способен решить их судьбу одним усилием воли. Сказать, что все кончено и нужно смириться с судьбой, Фомичев не мог, вся его сознательная жизнь была построена на том, что невыполнимых заданий не существует, что группа, которой ему приходилось сейчас командовать, – лучшая в мире, способная перевернуть, если понадобится, вселенную.

– Полковника Голубева забираем с собой, – проговорил Фомичев, – мы найдем способ напомнить о себе.

Из спортивного зала принесли брезентовую плащ-палатку и положили на нее мертвого полковника. Группа «Омега» в полном составе покинула здание. Они – пятнадцать человек – шли по территории части в полном молчании. Ветер мел снег, бросал его в лица, забивался под воротники бушлатов, засыпал мертвое тело. Молодой солдатик у ангара с пневмовездеходами посторонился, сошел в глубокий снег, чтобы пропустить диверсантов. Насчет того, что машины могут понадобиться ночью, его никто не предупреждал, но и не говорил, что быть такого не может. Секретная группа, секретные учения…

Майор осмотрел машины. Вездеходы стояли в ряд, к трем из них уже были присоединены открытые прицепы – квадратные кузова на огромных колесах. Кривая улыбка прошлась по губам майора – все было готово для завтрашних учений – ночных стрельб, которые уже никогда не состоятся.

– Грузимся в вертолет на площадке и к космодрому.

Вся группа погрузилась в два вездехода, сидений на всех не хватало. Солдатик не знал, что ему делать, когда машины вырвались на простор. Потоптался, а потом просто задвинул створку и вновь стал «нарезать круги» возле ангара.

Вертолетная площадка встретила диверсантов ярким светом прожекторов и полным безлюдием, только снег метался под фонарями. Майор быстро сообразил, где может сидеть охрана, уверенная, что в такой мороз и метель начальство не станет ночью проверять посты за территорией части. Из трубы старого кунга, снятого с машины и поставленного на высокие чурбаки, валил веселый дым. Алексеенко и Павлов просто обрезали телефонный провод и заложили лом в проушины для навесного замка, подперли дверь. Солдаты продолжали играть в карты, так и не заметив, что превратились в заложников.

– Готовьте вертолет, – распорядился Фомичев.

– Топлива в обрез, но дотянем, – сообщил «омеговец», – я вчера проверял.

Бортовой люк уже был открыт, диверсанты один за другим поднимались в вертолет.

– Выбрасывайте лишний груз. Там оставалось какое-то оборудование для тренировочной базы. Долетим, – Фомичев задумался. – Пятеро со мной