Элизабет Джордж - Тайник

— Он не рассказывал вам об этом? — спросил ее Сент-Джеймс.

— Нет, конечно. Иначе я бы вам сказала.

Она передала гостю стопку каких-то бумаг. Сент-Джеймс увидел, что это счета по кредитной карте, а также счета из отеля, чеки из ресторанов и фирм по прокату автомобилей. Ги Бруар провел пять ночей в отеле «Хилтон» города Ирвин. Там он обедал в заведении под названием «Иль Форнайо», а также в «Морском ресторане Скотта» в Коста-Мезе и гриль-баре «Цитрус» в Ориндже. В Тастине он встречался с человеком по имени Уильям Кифер, адвокатом, которому заплатил более тысячи долларов за три встречи на протяжении пяти дней и сохранил его визитную карточку, а также счет из архитектурной фирмы под названием «Саутби, Стрейндж, Уиллоуз и Вард». Внизу, под счетом, было нацарапано «Джим Вард», слово «мобильный» и номер.

— Похоже, он лично устраивал все музейные дела, — заметил Сент-Джеймс- Это совпадает с тем, что мы знаем о его планах.

— Совпадает, — кивнула Рут. — Но он ничего не рассказал мне. Ни слова об этой поездке. Понимаете, что это значит?

Вопрос Рут прозвучал зловеще, хотя Сент-Джеймсу показалось, что ее брат, наверное, просто хотел немного пожить своей жизнью. Не исключено даже, что он поехал туда не один и не хотел, чтобы сестра знала об этом. Но когда Рут заговорила снова, он понял, что открытые ею факты не столько сбили ее с толку, сколько лишний раз убедили в собственной правоте.

— Калифорния, мистер Сент-Джеймс. Она живет в Калифорнии. Значит, он наверняка познакомился с ней до того, как она приехала на Гернси. Она приехала сюда, продумав все заранее.

— Понимаю. Вы о мисс Ривер. Но она из другой части штата, — заметил Сент-Джеймс- Она живет в Санта-Барбаре.

— А как далеко оттуда до этого места?

Сент-Джеймс нахмурился. Он не знал, так как никогда не бывал в Калифорнии и не имел никакого представления о том, какие там вообще есть города, за исключением Сан-Франциско и Лос-Анджелеса, которые, по его представлениям, находились в противоположных концах штата. Однако Калифорния виделась ему как огромное пространство, опутанное сетью автодорог, по которым с умопомрачительной скоростью носятся автомобили. Квалифицированное мнение о том, мог ли Ги Бруар добраться из одного места в другое за то время, которое он провел в Калифорнии, способна была высказать Дебора. Живя там, она много путешествовала, причем не только с Томми, но и с Чайной.

Чайна. Мысль о ней напомнила ему рассказ жены об их визитах к ее матери и брату. Город, как цвет, сказала она тогда — Ориндж. Именно там находился гриль-бар «Цитрус», чек из которого сохранился среди бумаг Ги Бруара. Кроме того, где-то в тех местах жил Чероки Ривер, а не его сестра Чайна. Так, может быть, не Чайна, а именно Чероки познакомился с Ги Бруаром до приезда на Гернси?

Подумав о том, что может из этого следовать, он сказал Рут:

— Где спали Риверы, когда гостили у вас?

— На третьем этаже.

— Куда выходили их окна?

— На юг.

— То есть из них хорошо просматривается подъездная аллея? Деревья вдоль нее? Коттедж Даффи?

— Да. А что?

— Почему вы подошли к окну в то утро, мисс Бруар? Когда вы увидели человека, крадущегося за вашим братом, почему вы вообще выглянули в окно? Вы всегда так поступали?

Поразмыслив над его вопросом, она медленно заговорила:

— Обычно Ги выходил из дома раньше, чем я вставала. Так что, наверное, это был…

Вид у нее стал задумчивый. Она сложила руки поверх конверта, и Сент-Джеймс увидел, как на тоненьких косточках натянулась ее кожа, словно бумажная.

— Дело в том, что мне послышался какой-то звук, мистер Сент-Джеймс. Он разбудил меня и немного напугал, так как я думала, что еще очень поздно и кто-то крадется среди ночи. Но, взглянув на часы, я увидела, что время, когда Ги уходил плавать, почти подошло. Я еще полежала, послушала и услышала, как он шуршит в своей комнате. Поэтому я решила, что и тот звук донесся тоже из его спальни.

Поняв, какое направление приняли мысли Сент-Джеймса, она добавила:

— Но это мог быть кто-то другой, правда? Вовсе не Ги, а тот, кто давно встал и ходил по дому. Тот, кто собирался выйти и ждать Ги под деревьями.

— Похоже на то, — ответил Сент-Джеймс.

— А их комнаты были как раз над моей, — сказала она. — Комнаты Риверов. Этажом выше. Так что видите…

— Возможно, — сказал Сент-Джеймс.

Но видел он гораздо больше. Например, то, как можно уцепиться за какой-то один факт и упустить все остальное. Поэтому он спросил:

— А где была спальня Адриана?

— Он не мог…

— Он знал о завещаниях? Вашем и вашего брата?

— Мистер Сент-Джеймс, уверяю вас. Он не мог… Поверьте мне, это не он…

— Если предположить, что он знал островной закон о наследовании и не знал о том, что отец фактически оставил его без наследства, то он мог надеяться получить… что?

— Половину состояния отца, поровну поделенную между ним и его сестрами, — ответила Рут с явной неохотой.

— Или треть пирога, если бы отец просто оставил все своим детям?

— Да, но…

— Значительное состояние, — подчеркнул Сент-Джеймс.

— Да, конечно. Но вы должны поверить, что Адриан его и пальцем не тронул бы. Ни за что. И уж тем более из-за наследства.

— Значит, у него есть собственные деньги?

Она не ответила. На каминной полке тикали часы, их звук вдруг стал громким, словно это была готовая взорваться бомба. Сент-Джеймс счел молчание достаточным ответом.

— А что насчет вашего завещания, мисс Бруар? Какое соглашение заключили вы с братом? Как он хотел распорядиться собственностью, оформленной на ваше имя?

Она облизала губу. Язык у нее оказался почти таким же бледным, как она сама.

— Адриан — несчастный мальчик, мистер Сент-Джеймс. Почти всю жизнь родители тянули его каждый в свою сторону, как канат. Их брак кончился плохо, и Маргарет превратила сына в орудие мести. Для нее не имело значения то, что она вскоре снова вышла замуж, причем удачно, — Маргарет всегда удачно выходит замуж, — ведь Ги обманывал ее, а она ни о чем не догадывалась, не выследила его и не застала за самим фактом измены, о чем она, мне кажется, мечтала: мой брат с какой-нибудь женщиной в постели, и тут открывается дверь и фурией влетает Маргарет. Но ничего такого не было. Вся грязь выплыла наружу совершенно случайно… даже не знаю как. А она не смогла закрыть глаза, не смогла простить. И Ги заплатил за ее унижение полной мерой. Адриан стал орудием его пытки. Разве можно так обращаться с ребенком… вряд ли дерево вырастет крепким, если постоянно подкапывать ему корни. Но Адриан не убийца.

— Значит, в качестве компенсации вы все оставили ему?

До сих пор она разглядывала свои руки, но тут подняла голову и сказала:

— Нет. Я поступила так, как хотел брат.

— А именно?

Поместье Ле-Репозуар, по ее словам, становилось достоянием всех жителей Гернси и превращалось в публичный парк, а для поддержания в должном порядке территории, строений и интерьеров учреждался специальный фонд. Остальное — недвижимость в Испании, Франции и Англии, акции и ценные бумаги, банковские счета и личные вещи, не ставшие к моменту ее смерти частью интерьеров дома или украшений парка, — должно быть продано, а вырученные деньги вложены в фонд.

— Я согласилась, потому что он так хотел, — сказала Рут. — Он обещал, что его дети будут упомянуты в его собственном завещании, и слово сдержал. Конечно, они получили не так много, как могли бы при нормальном положении вещей. Но все же без гроша он их не оставил.

— Что они получили?

— Он воспользовался тем, что закон разрешает делить состояние. Его дети получили половину, поделенную на троих. Вторую половину получили двое подростков с Гернси.

— То есть фактически им он оставил больше, чем родным детям?

— Я… Да, — сказала она. — Совершенно верно.

— И кто эти подростки?

Она назвала ему Пола Филдера и Синтию Мулен. Ее брат, сказала она, был их наставником. С мальчиком он познакомился благодаря специальной программе, которая проводится в местной средней школе. С девочкой — благодаря ее отцу, Генри Мулену, стекольщику, который строил оранжерею и менял стекла в Ле-Репозуаре.

— Обе семьи довольно бедные, особенно Филдеры, — закончила Рут. — Ги видел это, и поскольку дети ему нравились, то он хотел сделать для них что-нибудь такое, чего их родители никогда не смогли бы себе позволить.

— Но зачем скрывать это от вас? — спросил Сент-Джеймс.

— Не знаю, — ответила она, — не понимаю.

— Вы стали бы возражать?

— Ну, может быть, сказала бы ему, что это вызовет много недовольства.

— У его родственников?

— Не только. У Пола и Синтии есть сестры и братья.

— Которых ваш брат не упомянул в своем завещании?

— Которых мой брат не упомянул в своем завещании. Так что если один получит наследство, а другие нет… Я бы предупредила его о том расколе, который это может вызвать в семьях.