Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Градова Ирина

— Когда обнаружилось, что пуговица отсутствует?

— Несколько дней назад. Дарья, по словам Гали, удивилась, ведь она часто носит плащ, но не замечала, что пуговица отвалилась.

— Что ж, вы молодец, господин оперуполномоченный! — похвалила Алла. — Теперь у нас есть все, чтобы залучить к себе невестку покойного адвоката и поболтать с ней по душам!

Антон Шеин буравил взглядом съежившегося перед ним субтильного мужичка лет сорока пяти. Впрочем, он мог быть и моложе, и старше: темная, дубленная ветром и солнцем кожа, усталые настороженные глаза и натруженные руки с распухшими костяшками не позволяли точно определить возраст таджика. Его вид в очередной раз заставил опера вспомнить, что тяжелый физический труд на открытом воздухе никого не красит и старит вдвое быстрее.

Волею случая таджик оказался в группе соотечественников, задержанных во время планового рейда ФМС на окраине Питера. «Сыграл» словесный портрет и имя, которое смог вспомнить один из соседей Дремина, — Азамджон. Судя по тому, что удалось вытянуть из работяги до приезда Шеина, он находится в России нелегально (какой сюрприз!). Большую часть денег отправляет домой, жене и детям, а сам перебивается «Дошираком» и крупами. Шеин не раз встречал в супермаркетах группы таких вот ребят — таджиков, узбеков, киргизов, — которые набирали полную тележку лапши быстрого приготовления и дешевого печенья. На всю бригаду.

Когда Шеину позвонили, он не поверил своему счастью: до сего момента поиски рабочих из сгоревшего дома покойного бухгалтера Дремина шли ни шатко ни валко. И вдруг — такой подарок! Видать, права была Суркова, надеясь, что с вмешательством Следственного Комитета процесс ускорится. По просьбе Шеина Азамджона Каримова продержали несколько часов в запертой комнате без воды и еды, что позволило Антону появиться на пороге, словно Дед Мороз, с пакетами с логотипом «KFC», бутылкой кока-колы и двумя пластиковыми стаканчиками. При виде восторга, отразившегося на лице рабочего, опер понял, что тот созрел для откровенной беседы.

— Я голоден, — объявил Антон, водружая провизию на стол и принимаясь ее распаковывать. — Присоединишься?

Каримов молча кивнул, не сводя голодного взгляда с коробочек и кульков. Несколько минут оба сосредоточенно ели.

— Зачем ты сбежал? — спросил Шеин, решив, что дал гастарбайтеру достаточно времени.

Тот едва не поперхнулся при звуке его голоса.

— Откуда сбежал, начальник? — попытался прикинуться дурачком Каримов. — Когда?

— После пожара в доме у свого работодателя Дремина, — спокойно пояснил Антон.

— Я… я ничего не делай! — ответил он, с трудом сглатывая кусок и вытирая рот заскорузлой ладонью. — Я ни в чем не виноват, начальник!

— Ну не знаю, не знаю… Человек погиб, а ты с друзьями был на месте преступления!

— С какими друзьями, начальник? Нету никакие друзья, я один, совсем один…

— То есть ты один убил гражданина Дремина, после чего поджег его дом и сбежал? Так и запишем.

— Убил? — выпучил глаза Каримов, подпрыгнув на стуле. — Кого убил? Я никто не убил, клянусь, начальник! Я только работал, утро-вечер, ничего не видел!

— Может, ты ничего и не видел, только вот тебя видели на месте преступления, гражданин Каримов! И двух твоих товарищей. Они сейчас в соседней комнате сидят, и все зависит от того, кто первый заговорит. Как ты понимаешь, нам достаточно одного, двое других сядут за предумышленное убийство по предварительному сговору.

— Сядут? За что — сядут?! Мы ничего не делай!

— А, так все-таки «мы»?

— Мы не убивай хозяин, начальник, честно! Он хорошо платить, мы хорошо работать! Не убивай, начальник, не убивай!

— Ну тогда рассказывай, как все было, — милостиво согласился Шеин. На самом деле приятели Азамджона до сих пор находились в бегах — очевидно, рабочие разделились, решив, что так безопаснее. Рано или поздно их найдут, только вот времени ждать нет, потому придется колоть того, кто попался.

— Что рассказывать? — нервно облизнув губы, спросил Каримов.

— Все, что случилось в ту ночь, когда погиб главбух.

— Глав… кто?

— Хозяин ваш. Имей в виду, Азамджон, я все знаю, мне нужно только твое признание.

— Я не убивай!

— Тогда кто?

— Я не знай…

— Рассказывай.

Таджик покрутил головой, будто бы в поисках помощи со стороны, но в комнате, помимо них двоих, никого не было. С тяжелым вздохом он отложил недоеденный сэндвич и приступил к рассказу, постоянно запинаясь, вспоминая русские слова.

— Мы пойти спать. В десять часов — ничего не видно, темно. Делай крыша целый день — крутая, тяжело.

— Вы спали в доме, все четверо?

— Хозяин только — в доме. Мы — в сарай. Специально для нас строй, для рабочий.

Шеин вспомнил документы пожарного инспектора с детальной зарисовкой построек на участке Дремина. Действительно, там было подсобное помещение, отстоящее от главного здания метров на двадцать, у забора. За забором находился подлесок, за которым располагалась основная часть дачного поселка. Дремин отхватил себе местечко у воды. Жаль, не успел воспользоваться.

— Дальше! — потребовал Антон.

— Ночь я хотеть туалет. Хозяйский — нельзя, идти кусты.

— Ты захотел отлить и пошел в кусты, — кивнул Шеин. — Как далеко от дома?

— Не далеко. Слушай — машина едет.

— Ты услышал звук подъезжающей машины?

— Да.

— Она к дому подъехала?

Азамджон энергично закивал.

— Человек выходи. Я сиди в кустах — страшно.

— Почему ты испугался?

— Тот день тепло, семнадцать градус. А человек — кожаный перчатка!

— Мужик носил перчатки, ясно.

— Кто в зимняя перчатка весна, а?

— Ты все верно говоришь. Что он сделал, тот мужик?

— Вытаскивай из ба… бог…

— Из багажника?

— Да, из багашник большой… такой большой… штука… — Азамджон широко развел руки, показывая размер того, что незнакомец вытащил из багажника машины. — Для газ.

— Газовый баллон?

— Да. Он положи ба… лон на земля, снова машина иди. Нехорошо — я понимай. Он какой-то плохо задумай… Ну, я надевай штаны и в сарай — говори Бободжон и Ерали.

— Почему хозяина не предупредил?

Вопрос Шеина остался без ответа, таджик только опустил глаза, делая вид, что разглядывает собственные руки, лежащие на столе.

— Ты рассказал друзьям, ладно, — подытожил Антон. — И что вы сделали?

— Уйти. Через дыра в забор. Чтобы тот, который с машина, не видал.

— А дальше?

— В лес сиди, жди. Потом — ба-бах, ба-бах!

— Вы услышали взрыв?

Азамджон закивал.

— Очень громко! Дом — огонь, сильно гори…

— Ты видел, как тот человек выходил из дома?

— Видел. Он выходи — через два минута взрыв. Он бежать, быстро-быстро! Голова руками, вот так, — и Каримов прикрыл голову обеими руками, словно защищаясь от опасности сверху.

— Что вы сделали после того, как тот человек ушел?

— Быстро беги, к дорога. В город иди…

— Ты хорошо того мужика запомнил?

Каримов пожал плечами.

— Лучше, чтобы запомнил, — предупредил Шеин, грозно сдвинув брови и нависая над допрашиваемым. — Сейчас сюда придет художник, опишешь ему внешность. Подробно, ясно? Смотри, я проверю!

Глядя на опера снизу вверх, Азамджон Каримов съежился, словно пытаясь раствориться в воздухе, чтобы избежать дальнейшего общения с сердитым оперуполномоченным. Он об этом не просил. Он всего лишь работал не покладая рук, чтобы прокормить семью за тысячи километров отсюда. Он добровольно согласился на то, чтобы жить в чуждой, зачастую откровенно враждебной среде, на плохую пищу и отсутствие самого необходимого. И уж точно не планировал вляпаться в историю с преступлением!

Антон сочувствовал Азамджону, но размышлять о судьбах иностранных рабочих не входило в сферу его деятельности. В сферу его деятельности входило расследование убийства и поджога, что, в свою очередь, могло вывести на другое убийство. По крайней мере, он на это надеялся.