Александр Чернобровкин - Время - ноль

Ознакомительный фрагмент

Леки вновь устроились на полу, что-то обсуждая шепотом. Света перебралась к Наташе, легли в обнимку. Оля сидела на кровати, ждала. Когда Сергей подошел к ней, обняла за талию и прижалась головой к его животу с такой радостью, будто вернулся из боя, а не из туалета.

– Какой ты смелый, Серёженька!

Он так и не понял, в чем заключалась его смелость, но возражать не стал. Тем более, что тревожное ожидание на балконе встряхнуло его, и теперь каждым напряженным мускулом, как никогда, чувствовал себя мужчиной. И Оля ощутила это. С восторженным щенячьим скулением она обняла Сергея за шею и потянула на себя, заваливая на кровать, а затем обхватила за талию ногами, сцепив их на его спине, точно боялась, что он сбежит, не выдержав ее ласк.

Утро было холодное и пасмурное. По небу ползли темные тучи. Скоро дождь ливанёт, испортит праздник. А какая разница: никто ведь не погонит на демонстрацию. Сергей закрыл дверь на балкон и пошлепал босиком на кухню. Воду пил из-под крана и никак не мог утолить жажду. Трубы горят, как шутят алкаши. Залив пожар в животе, сел на тумбочку, стоявшую у окна, оперся озябшими, покрасневшими ногами в подоконник, когда-то бледно-голубой, а теперь не понятно какого цвета. Курил сигарету и наблюдал, как из домов выходят нарядные люди, вооруженные зонтами, красными флажками и воздушными шарами, и торопливо маршируют в сторону автобусной остановки, где желтые, переполненные «Икарусы» натужно всосут их и повезут в центр города. Там маленькие стада людей собьются в два больших, одно из которых будет стоять и глазеть, а второе по щелчку кнута протопает мимо первого. И те, и другие будут очень довольны собой.

А все-таки в стаде, даже маленьком, легче. Получается, что спасли его от одиночества в благодарность за удар бокалом, который в свою очередь был благодарностью за кусок вяленого леща. Дешево продался. Впрочем, ни за какие бы деньги не вмешался в драку, а только так – непрошеная помощь за непрошеную помощь. Когда-нибудь оплатит и второй долг.

На полу заворочался во сне Валерка-псих. Темно-зеленое казарменное одеяло с обтрепанными желтоватыми краями сползло с него во впадину между телами, оголив грязные ступни на когда-то в красно-белую полоску, а теперь сером матраце, как раз на прорехе, в которую выглядывала посеревшая вата. Ступни дергались, словно били по мячу, – дерется с кем-то или убегает. Царапнув ногтями лицо, Лека вскрикнул и сел, вцепившись руками в оделяло, готовый загородиться им от любой напасти. Испуганные глаза уставились на Сергея, опознали, кто это, – и грязная ладонь размазала капли пота на лбу.

– Утро уже, да?

– Вроде бы, – ответил Сергей.

– Вставать, значит, надо, – решил Лека-псих и обиженно толкнул друга. – Ты!.. Просыпайся!

Разбудил он и всех остальных. Веселая и счастливая Оля прибежала к Сергею, чтобы приласкал, но, заметив, что он не в духе, пошла, мурлыкая какую-то задорную мелодию, в ванную комнату умываться, а затем приготовила завтрак – на шестерых разделила четыре цыпленка-табака, три помидора и бутылку коньяка, принесенную Лекой-братом с балкона. Сергею всего досталось больше, но никто не возражал. Ели быстро и с хмурыми лицами, будто предстоял тяжелый рабочий день, лишь Оля улыбалась все время и норовила поделиться своей долей с Сергеем. Он молча отстранял ее руку.

После завтрака Наташа, Света и Леки поехали в центр города смотреть демонстрацию. Сергей от скуки лежал на кровати и курил одну за одной, благо сигарет было навалом и разных сортов, как в табачной лавке. Оля, примостившись рядом, время от времени дергала его за рукав рубашки и задавала глупые вопросы, а Сергей вместо ответов выпускал в потолок клубы сизого дыма, пока не понял, что влюбленная проститутка – это так же нелепо, как палач-самоубийца.

– Сереж, а...

– Оставь меня в покое!

Краем глаза видел, как скривилось от обиды ее личико, как огорчение сменилось жалостью к нему, и длинные тонкие пальцы с обгрызенными ногтями легли на его руку и погладили осторожно, чуть касаясь, словно ёжика.

– Какой-то ты неприкаянный, Сережа, будто не ты, а тебя бокалом ударили.

3

В армию Сергея Гринченко забирали в мае 1984 года. За день до отправки родители устроили проводы, пригласили одноклассников и друзей Сергея. Родственников и соседей по дому. Пришла и Таня. Из-за нее не поехал после строительного техникума по распределению в Тюменскую область, болтался до призыва без дела. Мать не возражала: впереди два года службы, пусть сын погуляет. Гостей усадили за составленные буквой «П» столы в зале – само большой из комнат их квартиры, для танцев отвели родительскую, поставив там магнитофон и большие пятидесятиваттные колонки, а в Сергееву комнату набили лишнюю мебель. Тамадой сам себя назначил муж сестры Роман – высокий и крепкий добродушный весельчак с неотмытыми после ночной смены, черными от угольной пыли веками и ресницами, отчего взгляд казался пристальным, из глубины. Работал он забойщиком на хорошем участке, на заработки не жаловался, любил поесть, попить, побалагурить – по мнению всех родственников и знакомых был образцовым мужем. Только жена постоянно была недовольна им. Правда, когда Романа неопасно травмировало в шахте, взяла отпуск за свой счет и несколько суток отсидела в больнице возле его койке.

– Все налили? – с наигранной строгостью спросил Роман, открывая застолье. Ну, Серега, в свое время я отслужил, теперь твой черед настал. Охраняй наш сон и покой надежно, лямку тяни исправно: в первые не лезь, но и сзади не телепайся; от начальства держись подальше, к кухне – поближе; «дедов» слушайся, плохому не научат, а сам станешь «дедом», понапрасну не обижай «молодых». Служить в погранвойсках, конечно, не сахар, но наших, донбассовских, именно туда и забирают, где нужны надежные парни – в воздушный десант (я служил!), на флот и на границу. Смотри, не подведи нас, держи ее на крепком замке! – так, чтобы мать не заметила сколько, Роман сунул Сергею в нагрудный карман пиджака три десятки. – На дорогу. Распорядись с умом, чтобы не скучно было ехать! – И, как пример распоряжения с умом, залпом выпил водку.

Потом напутствовали родители. Мама сумела произнести «Сереженька, сынок» и захлюпала носом, а отчим недовольно бурчал на нее и старался быть спокойным, даже суровым. Хотя Сергея любил, воспитывал его с десяти лет. Дальше произносили пожелания в дорогу родственники и соседи, друзья и одноклассники, и чем большим становилось расстояние между призывником и говорящим, тем короче была речь и быстрее выпивалась водка. А затем просто пили и ели, танцевали и пели. Знакомились и ссорились. Чудом обошлось без драки.

Сергей старался казаться веселым, но на душе было муторно. Армии не боялся, выматывало ожидание чего-то незнакомого, непривычного. И с Таней не хотел разлучаться. Она была у него первой, у которой был первым. Познакомились осенью, но серьезно началось два месяца назад, случайно, по пьянке, и Сергей догадывался, что Таня жалеет об этом.

Когда большая часть гостей ушла, он предложил:

– Пойдем в мою комнату.

– Давай еще потанцуем, – упиралась Таня, – так весело! – и смотрела на него грустными серыми глазами.

– Пойдем, Тань...

Она окинула ищущим взглядом комнату, не нашла за что или за кого зацепиться и произнесла почти со злостью:

– Ну, пошли.

Свет не зажигали, хватало отблесков лампочки, горящей над входом в подъезд. Отблески проникали сквозь тюлевые гардины, падали на стену над письменным столом и как бы проявляли висевшие там черно-белые фотографии лидеров тяжелого рока и каратэистов в боевых стойках. Таня забилась в угол диван-кровати, поджала ноги, и Сергею было неудобно обнимать ее, поэтому гладил округлые коленки, обтянутые скользкими колготками. Таня мягко, но настойчиво отводила его руки, а когда попытался поцеловать ее. Уперлась ладонями в его плечи – как говорили в школьные годы, держала на пионерском расстоянии.

– Подожди... Твоих одноклассников всех забрали?

– Почти. Кого в армию, кого в тюрьму. Двое уже должны вернуться, отслужили. И я мог с ними, если бы из-за техникума отсрочки не давали, – объяснил он и снова полез целоваться.

– Ну, не надо, платье помнешь!.. Ты видел, какое платье было на Катьке? Ужас, да?!.. Тебе она нравится?

– Нет.

– И мне. Зачем же ты пригласил ее?

– Она с Мишкой пришла.

– А Мишку зачем? Он, как напьется, ко всем девчонкам без разбора пристает.

Сергей объяснил, почему пригласил Мишку, затем – почему его забирают именно в погранвойска, хотя и сам толком не знал, потом – еще много чего. Таня зевала, раз даже заснула, а проснувшись, вновь завалила вопросами.

За окном посветлело, отблески на стене полиняли. Гости разошлись, и с кухни доносились голоса матери, сестры и соседки, моющих посуду. Ночь прошла без толку, ничего от Тани не получил, поэтому мстил – продолжал клянчить, не давал заснуть.