Рассказы - Роберт Альберт Блох

«Убирайся отсюда!»

Никогда еще я не получал более отличного совета и собирался им воспользоваться. По какой-то причине меня охватила паника.

Я не собирался идти по этому коридору и смотреть на мозг в чаше. Надо уйти и вернуться с полицией. Это было разумно — единственный разумный шаг. Почему-то мысль о том, чтобы встретиться лицом к лицу с этим зловещим существом в комнате за дверью, была настолько ужасающей, что я не мог ее осмыслить. Но мне была ненавистна сама мысль о черном мозге.

Черный мозг, бесконечно пульсирующий сквозь бесчисленные эоны; мозг, что растет и с нечеловеческим аппетитом охотится за умами людей.

С этой мыслью я повернулся и выскочил в дверной проем.

Потом я утратил способность мыслить, я мог только чувствовать.

Потому что дом пульсировал вокруг меня. Да, сам дом — пол, стены, все вокруг — пульсировало в странном ритме, сокращаясь и расширяясь. Как и мозг. Сам воздух, казалось, двигался в чудовищно чуждом ему темпе. Я чувствовал ритмичные дуновения вперед-назад и гудение от напряжения, словно урчащей динамо-машины. Машины, которая пульсировала, как и мозг.

Казалось, мое собственное тело, было охвачено таким же движением. Кровь пела в моих жилах. Я почувствовал, как изменился ритм моего пульса. Мое сердце бешено колотилось.

Мое дыхание изменилось, чтобы подстроиться под жуткие удары.

И моя голова, казалось, сжималась, а затем расширялась при каждом толчке, в ритме непрерывного прилива и отлива. Как и мозг.

А потом появился голос.

Сначала я подумал, что это голос. Потом понял, что нет. Я ничего не слышал. Я чувствовал эту вибрацию внутри себя. Это напоминало шепот. Призыв. Команду.

«ПРИДИ»

Каждое расширение и сокращение, каждый удар настойчивого ритма вбивали эту команду в мое сознание. Это был мозг. Мозг, который взывал к Арнольду Крессу. Мозг, который взывал к Кити. Мозг, который мог бы позвать Денниса Хилтона. И теперь — звал меня.

«ПРИДИ»

Я пошел по коридору, позабыв про пистолет в кармане и мои первоначальные намерения. Само мое имя, мое существо было потеряно для меня в силе этой гипнотической команды. Я прошел мимо выложенной плиткой комнаты, где горел свет.

Словно в трансе, я вошел в открытую дверь и встал перед мозгом.

Он вырос. Его черная громада возвышалась на десять футов над стеклянными стенами огромной чаши. Я стоял и молча смотрел.

Я понял. Этот мозг высасывал мой собственный разум, пожирал мой рассудок. Мне стало интересно, как это поможет ему расти. Интересно, что со мной будет — останется ли у меня разум, или только пустая оболочка? Я удивлялся, почему вынужден стоять и кормить его.

Все это я обдумывал, но не мог пошевелиться, не мог ни сопротивляться, ни убежать. Даже когда я увидел, как мозг набухает и утолщается, я не мог убежать. Попал в ловушку. И черный мозг вздулся — тогда я услышал и почувствовал свое имя.

Голос, который не был голосом — а только мыслью внутри меня — кричал:

«Убей его! Ради бога, убей его прежде, чем он доберется до тебя!»

Я распознал мысль Хилтона. Оцепенение спало. Моя рука потянулась к пистолету. Даже когда я выхватил его, то видел, что происходит. Я увидел ужасное подобие лица, формирующегося в этих черных и кипящих глубинах. Я видел, как рудиментарные нервные окончания распадаются на конечности и щупальца, которые вытягиваются в когти. Я увидел адский намек на большой рот… ухмыляющаяся черная пасть, зияющая в глубине пульсирующей массы.

Я выстрелил.

Я стрелял снова и снова. Чаша разлетелась на миллион осколков, но я продолжал палить в извивающуюся черноту огромного чудовища, которое скользнуло ко мне, даже распавшись на грязные черные клочки. Через мгновение все было кончено. Я уставился на пузырящуюся, свернувшуюся массу — все, что осталось от черного мозга. На мгновение мне показалось, что я что-то вижу, но это, должно быть, было мое собственное воображение.

Потому что я вдруг понял, что случилось с людьми, погибшими в экспедиции Кресса, что произошло с Кити, которая не вернулась на дневной рейс на Венеру. Я знал судьбу Кресса, не выходившего после побега из дома. И глядя на массу на полу, я понял, что случилось с Деннисом Хилтоном после того, как он попрощался со мной вчера вечером. Я знал, что взывало к нему и привело его в эту комнату умирать. Вот почему в пузырящейся жиже я почти мог представить себе, что в последний раз вижу их лица, на мгновение сквозь распадающуюся слизь проступили искаженные лица мертвых. Я увидел измученный рот Хилтона, чья мысль где-то внутри черного мозга послала сообщение, спасшее меня. Теперь я знал, чего хотел мозг и как он рос.

Все их теории оказались неверными.

Что бы там ни было, это был не мозг. Это было животное.

Чудовище, обладавшее странной гипнотической силой и использовавшее эту силу, чтобы уничтожать жертвы.

Потому что животные должны питаться!

Перевод: Кирилл Луковкин

Никогда не верь демону

Robert Bloch. "Never Trust a Demon", 1943

— Наверное, я просто не гожусь в плотники, — сказал мистер Снарч, распиливая женщину пополам и добавил: — Что за топорная работа.

Конечно, мистер Снарч пробормотал все это себе под нос, потому что публика не должна слышать подобные комментарии от фокусника со сцены. Мистер Снарч был театральным фокусником и путешествовал под именем Джеффри Великого. В этом амплуа он должен был распиливать женщину наполовину каждый вечер, а еще дважды в неделю на утренниках, и он очень устал от этого. Первые несколько раз было весело, но теперь это стало тяжелой рутиной. Иногда у него едва ли хватало честолюбия снова собрать леди в конце представления.

Конечно, так не годилось. Если это будет продолжаться, он не только заработает плохую репутацию, но и потеряет партнеров.

Поэтому сегодня вечером он поспешил закончить свое выступление с распиливанием, а затем собрал кусочки вместе в рекордно короткие сроки. Мистер Снарч хотел закончить шоу и вернуться к своей магии. Спасением Джеффри Снарча и его единственным хобби была магия. Не сценические фокусы, а настоящая, черная магия. Колдовство. Некромантия. Сегодня вечером ему особенно не терпелось уйти из театра, потому что он только что открыл великолепную новую формулу для призыва демона.

Возможно, эта формула была не то чтобы новой, а скорее хорошо забытой старой. Джеффри Снарч обнаружил