Жизнь под обрез - Николай Иванович Леонов

нем как пень, Игнатов… Она всех своих любовников всегда называла по фамилии, — сочла уместным заметить Рашевская. — Игнатов — хочет бесплатного с ней секса, кредиторы требуют вносить вовремя деньги за аренду помещения и товар…

— Простите, перебью, — прервал Лев Иванович. — Я не понял — магазины у нее разве не в собственности?

— В собственности у нее бизнес. И одно помещение под тем самым первым магазином, который ей купил муж, когда они только переехали в Шараповск. Помните, я рассказывала, что когда он московскую квартиру продал, то на эти деньги купили Полине помещение, оформили ИП и сделали ремонт в будущем магазине. А на все остальное пришлось брать кредит.

— Про продажу квартиры я помню, а про кредит мы не говорили, — смутился Гуров.

— Так это и так понятно, — махнула рукой Рашевская. — Такой бизнес, как ювелирный салон, требует много вложений.

— Ладно, рассказывайте дальше.

— В общем, Полина начала мне плакаться, что Игнатов теперь совсем не хочет ей помогать, денег не дает. Сам, говорит, в долгах. Вернее, не он, а завод, уточнила она тогда мне. Он ведь на Полинку какие деньги тратил и с каких шишей ей подарки покупал? С тех, что на заводе воровал. Товар налево гнал, налоги не платил, в общем… — снова махнула рукой Лина Савельевна.

— Понятно. И Полина вам, значит, жаловалась, что теперь он ей деньги не дает, — нахмурился Лев Иванович.

— Я ей и говорю — тогда порви с ним, делов-то. Сказала, а сама радуюсь. Ну как она его бросит, а я снова с Володей встречаться начну. Это ведь я предложила Полине позвонить и сказать жене Игнатова, что у него, мол, любовница есть, — вздохнув, призналась Рашевская.

— И что Полина? Как она отреагировала?

— Звони, говорит, была не была. Если его мегера так же ревнива, как и мой Иван, то она его быстро отучит налево ходить. И рассмеялась. Только вот у нас ничего не получилось с этой затеей. Да вы и сами, небось, знаете, — мрачно заметила Рашевская.

— Знаю, — улыбнулся Лев Иванович. — Ангелина Олеговна оказалась крепким орешком и не поддалась на провокацию. И к чему это привело?

— Да ни к чему хорошему. Полина сама пыталась порвать с Игнатовым, и тогда он…

Рашевская замолчала и поджала губы.

— Что «он»? — нетерпеливо спросил Лев Иванович.

— Через два дня после того разговора и после того, как у нас обломалось с женой Игнатова, Полина прибежала ко мне вечером домой в слезах. При ней был чемодан с вещами. Я спросила у нее, что случилось, а она ревет, и все. Потом успокоилась и говорит, будто сама сказала Игнатову, что между ними все кончено, а тот разозлился, ударил ее, кричал, что она не смеет его бросать. Что он так много в нее вложил денег, что теперь его могут даже в тюрьму посадить. Мол, ради нее он воровал, и все такое прочее…

— Ага, и прочее, — задумчиво повторил Лев Иванович. — Ну-ну, и что там дальше? — очнулся он от задумчивости и с нетерпеливым интересом посмотрел на Рашевскую.

— В общем, он пригрозил Полине, что расскажет все ее мужу. Причем во всех подробностях — и как это у них было, и что она при этом говорила, и вытворяла, и… Короче, Полина сначала ему не поверила. Думала, что он ее пытается шантажировать.

— И что? Он рассказал?

— Рассказал. Позвонил Ивану и рассказал. Уж и не знаю, как Игнатов узнал его номер, но Полина мне сказала, что Иван был в бешенстве и так орал на нее по телефону, когда рассказывал ей о его звонке, что она поняла — ей нужно делать ноги. Это мне, говорит, еще повезло, что Иван на даче был, когда Игнатов ему позвонил. Иначе я, говорит, не успела бы и слова в свое оправдание сказать, как он меня тут же и прибил бы. В общем, она какие-то вещи в чемодан покидала и быстро ко мне приехала, потому что наверняка Иван с дачи домой сразу помчался, чтобы с Полиной разобраться.

— Это все Полина Алексеевна вам рассказала, когда приехала к вам с чемоданом. Так? — для чего-то уточнил Гуров.

— Да. Я ей говорю — давай полицию вызовем, ведь Иван может и ко мне приехать. Сразу догадается, где ты. А она — нет, не надо полицию. Я, говорит, чемодан с вещами у тебя оставлю, а сама спрячусь в какой-нибудь гостинице или на ночь квартиру сниму. А ты на завтра билеты на автобус возьми до Москвы. Потом мне позвонишь, и мы с тобой на автовокзале встретимся перед самым отъездом.

— А Иван Баев к вам тогда приезжал искать жену? — спросил Лев Иванович.

— Приезжать не приезжал, а вот спрашивать меня по телефону — спрашивал. И то только на следующий день позвонил, когда мы с Полиной уже в автобусе в Москву ехали. Я тогда еще удивилась, какой он спокойный был. Ну не совсем спокойный — взволнованный, но не злой.

— И вы ответили…

— Я ответила, что еду в Москву, и где Полина — не знаю.

— А потом он с вами не созванивался? Он же должен был ее искать, раз она уехала от него тайком!

— Он и звонил, и в магазин ко мне приезжал один раз. Задумчивый такой был, угнетенный. Совсем даже не злился на Полину. Я ему хоть и говорила, что понятия не имею, где его жена, но мне уже тогда его вдруг жалко стало. Зачем, думаю, Полина уехала? Он перебесился бы, да и простил ее. Я и ей, когда она мне звонила, то же самое сказала. И спросила, мол, может, вернешься к нему? Но она упрямо отказывалась, говорит, что будет разводиться с ним, но все не так просто — первый магазин оформлен на Ивана, и он может по суду забрать его…

— Поэтому он у вас и требовал какие-то документы на магазины? — вспомнил Гуров.

— Может, поэтому, а может, нет. Я не знаю. Можно мне еще водички? — попросила Рашевская.

Гуров взял у нее из рук кружку и пошел наливать воду, при этом обдумывая рассказ Лины Савельевны.

25

В кабинет заглянул Улямов.

— Лев Иванович, выйди на пару слов.

Гуров налил воды, передал кружку Рашевской и, извинившись, вышел.

— Мы уже нашли номера карт и выписали лицевые счета на имя Баевой из трех разных банков. На одном из них — в ВТБ-банке — у нее накоплена довольно значительная сумма в пять миллионов. Есть еще и долларовый счет на сто тысяч зеленых. И