Будет больно, приятель! - Георгий Юрский

восемьсот метров, а ширина — двадцать девять километров…» Сначала эта информация никак не впечатлила Даниила. Но дальше стало интереснее: «Каньон образовался в результате эрозии». Поверить в то, что такой массив породы может быть размыт небольшой (по русским меркам) речушкой, было сложно. «Изначально река Колорадо текла по равнине, но в результате движения земной коры около шестидесяти пяти миллионов лет назад плита Колорадо поднялась. В результате поднятия плиты изменился угол наклона течения реки Колорадо, вследствие чего увеличилась её скорость и способность размывать горные породы, лежащие на её пути. Прежде всего река размыла верхние слои, состоящие из limestones». Даниил понял, что хоть и знает это слово, но не может его перевести на русский. Что-то, из чего строят дома. «Потом река принялась за более глубокие и древние песчаники и shale». Тут Даниил и гадать не стал. «Так и образовался Большой каньон. Произошло это около пяти-шести миллионов лет назад. Каньон и сейчас углубляется из-за продолжающихся процессов эрозии», — продолжал вещать гид.

Смирнов машинально вычисли площадь сечения каньона. Примерно у него получилось пятнадцать квадратных километров. Дальше он сравнил это с временем формирования каньона — с шестьюдесятью миллионами лет. Таким образом, река каждый год вымывала четыре квадратных метра. «Вроде и не так много», — подумалось ему. В наушниках звучала история гида о четырёх геологических эрах Земли. Даниил и по-русски бы не понял, о чем идёт речь. «Ну хорошо. Если такая крохотная речушка вымывает столько породы? Что ж тогда Волга до центра земли не прорыла каньон? Потому что не в горах течёт?» — продолжал он размышления.

«Разница температур на дне Каньона и наверху составляет десять-пятнадцать градусов. Максимальная температура — сто десять градусов», — прозвучало в наушниках. Смирнов приоткрыл было рот, потом вспомнил об имперской шкале измерений. Уж на что он не мог терпеть англо-американские фунты, мили и галлоны, фаренгейты были ещё хуже. Те единицы измерения можно было хоть линейно преобразовывать в привычные килограммы, километры и литры. Чтобы понять, сколько градусов в фаренгейтах, надо было сначала отнять тридцать два, затем умножить на пять и разделить на девять. Задача вполне посильная, но каждый раз это жутко его бесило. Напрягшись, он понял, что это всего сорок три градуса, и выдохнул.

Даниил в этот момент задумался о странной метаморфозе, происходящей с ним. Раньше всю информацию он делил на ту, которая ему пригодится или развлечет, и на все остальное. Он читал и смотрел в основном детективы, так как это было и занятно, и полезно для профессии. Сейчас он отметил, что испытывает искреннее наслаждение просто от процесса познания мира и его тайн. Вряд ли он станет пересказывать кому-то все услышанное, равно как и в его работе сведения о Гранд-Каньоне не пригодятся. Но ему все равно было интересно воспринимать новую информацию, анализировать ее и синтезировать со своими предыдущими знаниями о мире.

Тем временем вертолёт долетел до Северного рифа, одного из самых живописных мест каньона. Летели они примерно на двести-триста метров ниже верхней границы ущелья, иногда, правда, поднимаясь, чтобы облететь скалы внутри каньона. Выглядело это эпично. Вплоть до самого обрыва шёл обычный сосновый лес, как где-нибудь в Карелии, потом — резкий обрыв и совершенно марсианские пейзажи ущелья. Внизу маленькой темно-зелёной змейкой извивалась река Колорадо.

Спустя некоторое время вертолёт завис и начал потихоньку снижаться. Было немного страшно, так как со всех сторон их окружали скалы, и опускались они как на лифте. Сели не на самом дне каньона, а метрах в пятистах от верхнего края каньона. С южной стороны был национальный парк, с севера текла река Колорадо. Сквозь маленькое плато, на которое они приземлились, шли пешеходные туристические тропы и стояли указатели с номерами маршрутов. Пилот заглушил двигатель, и они вдвоём с гидом начали накрывать стол для пикника.

Сочетание блюд было как все и везде в Америке. Дорогое французское шампанское и простецкие сэндвичи. Впрочем, давеча им подали в дорогом ресторане Лас-Вегаса кетчуп к устрицам, так что удивляться было нечему. Интересно было, как подавали воду. Не было привычных бутылок, были большие многоразовые канистры.

Как пояснил гид, в Гранд-Каньоне существовал жесткий запрет на пластиковую упаковку.

— What am I supposed to do if I get thirsty (И как с жаждой бороться)? — спросил Сергей.

— There drinking pots everywhere. Just fill up your flask or water-bottle. It’s free (Везде питьевые фонтаны. Наполняйте фляжки или бутылки. Безвозмездно), — успокоил его гид.

В перерывах между шампанским компания фотографировалась на фоне завораживающих видов Гранд-Каньона. Сотовой связи не было, да это было неудивительно, поэтому все расслабились и перестали торчать в смартфонах.

Глаза Даниила, да и всех остальных путешественников, невольно останавливались на Розалинде. Она заразительно смеялась, фотографируясь, принимала соблазнительные позы. Каждый тост она комментировала на смешном сочетании английского, испанского и русского. Улучив момент, Смирнов, повинуясь неосознанному желанию пообщаться с девушкой, спросил ее:

— Rosalinda! What in Spanish Colorado means? Something with Color (Розалинда, что значит на испанском Колорадо? Что-то, связанное с цветом)?

— Si! Esta like Coloured. Qué ha visto él? Видеть? Цветная? — абсолютно естественно прощебетала она, показывая на реку.

— Got it, thanks. Спасибо, — поблагодарил ее Даниил, невольно коря себя за неловкую попытку позаигрывать с девушкой.

Миновал полдень, и гид с пилотом начали собираться. Тщательно упаковав весь мусор, гид знаком показал туристам, что можно рассаживаться. Даниил занял своё место рядом с пилотом. Ветра в каньоне не было, и вертолетчик сразу после отрыва потянул левую рукоятку для набора высоты. За пару минут они поднялись почти до уровня обрыва, пилот сманеврировал педалями и начал правой рукояткой наклонять вертолёт для горизонтального полёта. В этом момент произошло что-то странное. Звука Смирнов не услышал, но его ощутимо тряхнуло, а лицо обдало свежим воздухом. Он осмотрелся и увидел заваливающегося вбок пилота, на груди которого расплывалось огромное кровавое пятно. Даниил бросил взгляд на стекло вертолета. Со стороны обрыва оно было треснуто, от круглого отверстия в стороны разбегались паутинки трещин. Было очевидно, что с обрыва в них выстрелили.

Первой его мыслью было оказать помощь пилоту, но он понял, что они разобьются намного быстрее, чем тот истечёт кровью. Отстегнув ремень, он перегнулся на сторону пилота и вернул правую рукоятку на место. Вертолёт послушно прекратил двигаться вперёд и завис. Тут же Даниил отдал левую рукоять, начав снижение по вертикали. Боковым зрением он увидел ещё одно появившееся отверстие в стекле. В наушниках стоял шум, по интеркому пассажиры с задних рядов пытались понять, что происходит, но отвечать