Слово вора - Владимир Григорьевич Колычев

сходили, в ресторане посидели. От прогулки по Комсомольской площади Паша отказался, вдруг рефлексы сработают, рука сама по себе в чужой карман залезет. Инстинкт охотника не атрофировался, иногда Паша даже не мог сдержать себя, за всю весну пару кошельков дернул. Но без участия Киры. И сегодня лучше обойтись без приключений. И без казино, хотя и туда тянуло.

Из ресторана домой, бурный интим в тихой семейной обстановке, и на бочок. Пашу вполне устраивала такая жизнь, хотя душа иногда просилась на волю. И даже уходила в отрыв. И на сходах ему случалось бывать, и в КПЗ как-то трое суток провел как раз по этому делу. С корешами встречался, карты, сауны, девочки, но все в меру. А проституток Паша и вовсе не жаловал, он теперь практически семейный человек. Официально в браке с Кирой не состоял, но так ему и нельзя, он же в законе.

Рано утром выезд, к обеду были уже в окрестностях Высоконска. Паша выбрал дом в поселке Марковка. Небольшой, уютный, банька на берегу реки, невидимый, но четко осязаемый транспарант от яблони к яблони: «Не жизнь, а малина».

Соседи не звонили, тревогу не поднимали, и метки все на месте, на участок никто не вторгался, в дом – тем более. Паша занес в дом пакеты с продуктами, Кира взялась за уборку, а он – за обед. И мясо замариновать не забыл.

Вечер удался, накупались, в баньке напарились, шашлыки, само собой, приготовили. Даже не заметили, как стемнело.

– Хорошо как!

Они сидели на открытой веранде, Кира принесла плед. И себя накрыла, и Пашу, прижалась к нему, зажмурив от удовольствия глаза.

– Тепло же, – сказал он.

– А комары?

Комары действительно заедали, но уходить не хотелось.

– Бывает и хуже! – Паша хлопнул себя по шее.

– Не хочу хуже! – капризно и с иронией протянула Кира. – Так хорошо!

– За все хорошее нужно платить.

Паша и сам не понял, зачем он это сказал. Нормально же все у него, в стране большой передел, собственность Тукова под ударом, ему сейчас точно не до Паши. И для Чуронова настали непростые времена, за границей он сейчас, и Зойка с ним. Зато у Паши все на мази. С Хлопком у него все ровно, деньги на общак поступают с выплат по комбинату, братва отстегивает, воры довольны, к Паше претензий нет. Действительно, не жизнь, а малина. И неужели все это должно скоро закончиться? Откуда такие мысли?

– А ты разве не заплатил? – мотнула головой Кира. – Сколько всего сделал… Да и я успела хлебнуть. Все справедливо. Живем, никого не трогаем, и нас никто не тронет…

– Это да.

Паша соглашался с ней, но тревога усиливалась.

– Комары только трогают… Может, в дом пойдем?

– Давай, – кивнул Паша.

Киру он отправит в дом, а сам обойдет участок, тросточка под рукой, с ней спокойней.

– С посудой поможешь? – спросила Кира. – В дом занести.

Набрался полный поднос, Паша взял, занес грязную посуду в дом. Кира вошла вслед за ним, она осталась, а он повернул назад. Тросточка осталась на веранде, взять ее, обойти двор, выглянуть на улицу…

Но до тросточки он не добрался. Повернулся к столу, а на крыльце появился человек, в руке пистолет с глушителем.

– Стоять! Руки в гору!

Менты отпадали, у них пистолеты без глушителей. Неужели все-таки киллер? Но зачем руки в гору?

Паша остановился, приподнял руки, стал медленно поворачиваться. А на крыльце появился второй, за ним маячил силуэт третьего.

– В дом давай! – скомандовал Ткачев.

И у него ствол, оснащенный прибором бесшумной стрельбы. Расстояние до Паши метра два, не так уж мало. Сейчас бы нож в рукаве, но нет ничего, только тросточка, но до нее еще нужно дотянуться. Стол мешает, стулья. А в дом тем временем входил вооруженный громила.

– Тронешь Киру, шкуру живьем спущу, – пригрозил Паша.

– Не слушай! – усмехнулся Ткачев. Голос у него явно дрожал от напряжения.

– Услышишь. Гадом объявят, тени своей бояться будешь!

Паша не понял, услышал его громила или нет, но так слова эти были адресованы и Ткачеву. И второму его пристяжному.

– Никто не объявит! Исчезнешь ты, Паша!.. Ты же всегда исчезаешь, сегодня здесь, завтра там. А послезавтра уже нигде, так хорошо спрячешься.

– Посидим, выпьем? – спросил Паша, кивком указав на початую бутылку вина. Только это и осталось на столе, и два бокала.

– В падлу мне с тобой пить! – осклабился Ткачев. – Так ты, кажется, сказал!

– А я выпью!

Паша придвинулся поближе к стулу, возле которого в темноте стояла тросточка.

– Стоять! – Ткачев угрожающе взвел курок.

И он действительно мог выстрелить. Но прежде чем остановиться, Паша еще на несколько сантиметров сдвинулся к своему стулу.

– А чего ты не стреляешь, Игорь Степанович? Боишься? Я в законе, за меня особый спрос!

– Чешуя это все! Сколько вашего брата полегло, и что?

В доме тихо, похоже, Кира даже не успела оказать сопротивления. Но если громила убил ее, то почему не выходит? Может, все-таки нет у него такой задачи? Может, и Киру собираются вывезти куда-нибудь. Живой. Для этого ее нужно связать, может, этим и занимался сейчас налетчик.

– Ты не понимаешь, мужик!.. – Паша осторожно потянулся к бутылке, но взять ее не смог.

Ткачев выстрелил, и она разлетелась на мелкие куски, осколок больно чиркнул по щеке.

Ткачев засмеялся, Паша угрюмо глянул на него. Метко сволочь стреляет.

– Ну и что я там не понимаю?

– У меня и без тебя есть враги. Меня всегда могут убить. И я к этому готов. И люди у меня наготове есть… Что такое «Мертвая рука», знаешь? Внезапный удар по стране, все в атоме, все мертвы. А ракеты все равно взлетят, ответный удар будет… У меня торпеды, не атомные, конечно, но на тебя хватит…

Дверь открыли ногой, шумно, внезапно, даже Ткачев вздрогнул. Паша, пользуясь моментом, смог еще сдвинуться в сторону.

Из дома, выталкивая со связанными руками Киру, вышел громила. И снова Ткачев отвлекся, указывая своему молодчику, куда идти. Паша наконец-то смог дотянуться до своей тросточки. Взял, собираясь вытащить клинок из ножен.

– Замри! – Ткачев направил пистолет точно ему в лоб.

Паша действительно мог выхватить стилет и даже метнуть в него. Но мгновенно не получится, Ткачев успеет выстрелить, они оба это понимали.

– А чего не стреляешь? Все-таки ссышь! – усмехнулся Паша.

Киру уводили со двора, возможно, где-то у ворот стояла машина. Посадят, увезут, и никто никогда больше не увидит ее. А его могли убить прямо сейчас, на месте.

– Палку свою положи!

– А то что? – Паша медленно наводил на Ткачева нижнюю часть трости.

– Ты знаешь что.

– Не знаю. Знаю только, что ты ссышь. И правильно делаешь. Жизни тебе не будет, это я тебе гарантирую!

– Только пугать умеешь?

– У тебя есть пять секунд, чтобы отпустить Киру. И свалить, – сказал Паша. – Тогда я забуду про твою неосторожность.

– Неосторожность?! Да нет, Паша, это ты кому-то по-крупному дорогу перешел!

– Я знаю кому. И Тукова мочить будут, и тебя, – с хищной, но, в общем-то, беспомощной насмешкой сказал Паша.

Все-таки Ткачев не по глупости решился на эту авантюру. Туков его купил. Решение, можно сказать, близкое к идеальному. Ткачев обозлен на Пашу, люди у него есть, оружие тоже. И ведь справился-таки Ткачев со своей задачей, выследил объект, незаметно подобрался к нему, осталось только застрелить Пашу и вывезти его в лес.