Сергей Майоров - Отказной материал

— Что я должна вам объяснить?

— Ну, скажем так: причины своего молчания. Я вижу тут только два варианта: или вы их боитесь, или хорошо знаете. Ведь насилие над вами, назовем это так, я полагаю, все-таки было. Были эти трое молодых ребят на машине. Но, повторюсь, или вы их боитесь, или это ваши знакомые. И в том и в другом случае я вас вполне могу понять. Время сейчас тяжелое, и, увы, наша доблестная родная милиция никак не может обеспечить порядок. Более того, как работник надзирающего органа я могу отметить, что мы, к сожалению, и сами склонны частенько нарушать законность, использовать ее, так сказать, в своих интересах… Поэтому я и потревожил вас, хотел сам во всем убедиться. Так. вот, я немного отвлекся. Я могу понять, что вы их боитесь и не надеетесь, что вам помогут. Если вы так действительно считаете, то переубедить вас я не берусь. Но хочу заметить, что в моей практике не было такого, чтобы преступники потом мстили потерпевшим — сами или через своих знакомых. Возможно, где-то такие случаи и имели место, но, повторяю, я с ними не сталкивался. Хотя, как вы знаете, прокуратура занимается только самыми важными и опасными преступлениями — такими, как убийства, изнасилования, похищения людей и другими. Вот… А если это ваши знакомые, то тут вообще все понятно: молодые люди, в чем-то не поняли друг друга… Всякое в жизни бывает. Я прав?

Ожидая ответа, Коновалов достал из кармана «Беломор», тщательно размял папиросу и даже успел прикурить, но Катя молчала.

— Думаю, что я прав. Но послушайте, пожалуйста, еще. Они ведь еще и избили вас. Не сами же вы так упали! А по факту нанесения вам телесных повреждений, в том случае, конечно, если они будут отнесены к категории тяжких, уголовное дело может быть возбуждено и без вашего заявления.

— Хорошо! — Катя прижала сумочку к животу, а сама подалась вперед, сверля Коновалова усталыми злыми глазами. — Хорошо, я вам все расскажу. Все, как было на самом деле. Записывайте!

Закончив рассказ и расписавшись на бланке, Катя вежливо попрощалась и ушла. Слегка ошарашенный Коновалов, забыв про потухшую папиросу, заново вчитывался в неровные строчки объяснения: «…Я веду половую жизнь с десяти лет, и иногда у меня бывают острые приступы желания, с которыми я никак не могу справиться… я сама подошла к трем ранее мне неизвестным мужчинам кавказской национальности…» «Издевается, дура, — подумал Коновалов, но, без особой злости. — Да и черт с ней… Надо будет не затягивать, списать это побыстрее…»

В дверь громко и уверенно постучали, и сразу вслед за этим в кабинет заглянул гориллоподобный молодой человек в белой рубашке и черных брюках, при радиотелефоне и золотой цепочке.

— Можно? Я Гаврюшин. Встретив непонимающий взгляд следователя, явно не осведомленного о его персоне, молодой человек ухмыльнулся и продвинулся дальше в кабинет, продолжая тем не менее придерживать дверь рукой.

— Ну, я жалобу подавал. Меня эти… милиционеры избили, вот! Сказали, дело у вас.

Румяная физиономия и необъятные плечи вызывали сомнение в имевшем место зверском избиении.

— Какое дело?

Коновалов поднялся, пошире открыл форточку и, не услышав ответа, раздраженно переспросил:

— Какое дело, молодой человек?

— Вы — Соколов?

Гаврюшин посмотрел на Коновалова подозрительно, как будто следователь порвал это дело и теперь никак не хочет сознаваться.

— Нет, моя фамилия Коновалов. На двери табличка висит. А у Соколова десятый кабинет, дальше по коридору. Там, кстати, Тоже написано.

— Ага!

Дверь с треском захлопнулась, и обиженный носитель радиотелефона побежал искать правду в другом месте. Коновалов включил электрочайник и, растирая уставшие пальцы, опять подошел к окну.

К его удивлению, Ветрова вышла на улицу не одна, а с каким-то мужчиной — лет тридцати, худощавым, в широких джинсах и легкой куртке. Обойдя занимавший сразу два парковочных места красный джип, они сели в скромную белую «шестерку», на заднее сиденье, и сразу уехали. Открывая дверцу и помогая Ветровой сесть, мужчина обернулся и посмотрел на окна прокуратуры. Следователь сразу узнал его: оперативник из РУВД, из «тяжкой» группы. Интересно, он-то здесь при чем?

В машине Ковалев без лишних разговоров разложил перед Катей три фотографии.

— Смотри.

Снимки были сделаны несколько лет назад, когда Гена, Саша и Вова получали свои паспорта. Несмотря на недолгий срок, изменились они довольно сильно, но по расширившимся глазам и задрожавшим пальцам Кати Ковалев понял: опознала. Хотя Костя не сомневался в положительном результате, он почувствовал, как учащенно забилось сердце, и отвернулся к окну, чтобы подавить гримасу радости, помимо воли проявившуюся на лице. Дима не отрывал глаз от дороги, но, мельком взглянув в зеркало, увидел Костю и все понял. На скулах у него выступили желваки, дрогнувшие руки вцепились в руль. Катя продолжала рассматривать фотографии. Выделив фотографию Саши, она поднесла ее поближе к глазам, и Костя не успел ничего сказать, как она начала плакать, тихо, почти беззвучно. Осторожно протянув руку, он забрал у нее снимки и убрал в свой бумажник.

— Не волнуйся, — проговорил он, застегивая карман и понимая, что любые слова сейчас бесполезны. — Они все уже умерли. Совсем недавно. А в следующие выходные состоятся похороны.

До позднего вечера Костя и Дима колесили по всему городу и даже ближайшим пригородам, встречаясь в самых разных местах с самыми разными людьми. Это были мужчины и женщины различного социального положения, от достаточно молодых и до почти стариков. Они не были знакомы друг с другом, и объединяло их, пожалуй, только одно: когда-то их дорожки пересеклись с Димой или Костей.. Разговоры длились недолго и заканчивались одним и тем же: назначением новой встречи или договоренностью созвониться. Последняя:

Встреча состоялась в Ильинском поселке, в пятнадцати километрах от города, где друзья 'буквально вытащили из постели преуспевающего владельца ИЧП, в недавнем прошлом — мелкого мошенника и вора. Переговорив с ним, они подкрепились любезно предложенными бутербродами с чаем и на своей запыленной «шестерке» тронулись в обратный путь. В дороге молчали. Накопившаяся усталость и вызванное событиями последних дней напряжение давали о себе знать, но Костя рассчитывал, что через семь-десять дней все будет закончено и этот срок он продержится.

Дома было одиноко и неуютно. В очередной раз, без всякого предупреждения, отключили горячую воду, и Костя, поужинав безвкусными магазинными пельменями, долго грел воду в кастрюлях, а потом обливался в ванной из ковшика. Ополоснув грязную посуду, он там же, на кухне, выкурил последнюю за день — самую приятную — сигарету и одновременно просмотрел дневную газету. Политика его не интересовала никогда, и, пропустив, как обычно, первые страницы, он просмотрел городские новости и колонку криминальных сообщений. Ничего нового там не было. Репортеры все так же поливали милицию грязью, а неспособность справиться с преступностью, а городские должностные лица обещали что-нибудь улучшить или починить.

Погасив свет, Костя прошел в комнату и почти сразу же уснул. В эту ночь, впервые за последнее время, ему ничего не приснилось.

Рабочая неделя прошла быстро. Во вторник утром в одно из районных отделений поступило заявление о вымогательстве, и друзья подключились к проводимой разработке. В четверг вечером, сразу же после получения требуемой суммы — 3000 долларов, — четверка вымогателей была задержана. Прибывший следователь, читая собранный материал, недовольно хмурился. В основе всего конфликта лежало ДТП, в ГАИ не зарегистрированное, случившееся полтора месяца назад. В связи с большой давностью определить, кто был виноват в аварии, уже не представлялось возможным. Задержанные, в отличие от запуганного потерпевшего, твердо стояли на своем, , поэтому было очевидно, что любой ушлый адвокат, мало-мальски честно отрабатывающий свои высокие гонорары, вполне сможет развалить все дело, сбив его со «скользкой» сто сорок восьмой статьи на «доброжелательную» Двухсотую. Тем не менее уголовное дело возбудили, и глубокой ночью трое бандитов отправились в камеры изолятора временного содержания. Четвертый, всю «стрелку» благоразумно просидевший в машине, пошел домой, дав подписку о невыезде.

Спокойно отработав смену в пятницу, друзья опять отправились по тем же адресам, которые посещали в понедельник. Несколько встреч по разным причинам не состоялось, а те, которые были проведены, много времени не заняли, и к девяти вечера друзья вернулись в город. Тем не менее полученной информации было вполне достаточно для того, чтобы приступить к активным действиям. Наиболее весомый вклад внес жуликоватый владелец ИЧП; сообщенные им сведения являлись поистине бесценными.

— Давай в 14-е заскочим? — предложил Петров. Костя, занятый методичным анализом полученной информации, молча кивнул. Когда Дима припарковал машину на площадке около отделения, план дальнейших действий был готов полностью. Стоя около «шестерки» и ожидая, когда Петров уберет магнитолу и запрет изнутри двери. Костя как будто увидел себя со стороны и поразился, с какой