Ну и семейка - Марина Серова

допустить. И решила действовать. Знала, что у Александра давление на нервах повышается. Ну и заварила ему кофе покрепче, как он любит, и туда две облатки кофеина растворила. Думала, давление подскочит — он хоть пару дней в постели поваляется, а то и на скорой увезут. И я что-нибудь за это время придумаю. Ну и… поговорить хотела с ним. Вот и… поговорила.

Она помолчала и продолжила тихо:

— Сварила я, значит, кофе, на подносик его поставила, понесла в кабинет. Надеялась по душам поговорить с Александром. Ведь до этого инцидента я никогда его таким взбешенным не видела. Хозяин был всегда строгим, но справедливым, не самодур. Ковалев долго не выходил из кабинета, видимо, отходил морально после скандала. Я решила, что спустя час он уже успокоился, и тихо постучала.

Александр недовольно буркнул:

— Ну кто там еще? Входите!

Я вошла, поставила поднос на стол, поставила перед ним чашку с кофе, стала расставлять сахарницу, печенье, кофейник и осторожно начала:

— Извините, Александр. Я невольно слышала ваш скандал с Милой. И знаете, мне очень нужно сказать вам что-то важное! Это не просто моя просьба будет, это мольба! Выслушайте меня, прошу вас!

Удивленный хозяин кивнул мне, чтоб я присела, и ответил:

— За кофе спасибо, он сейчас как никогда мне необходим. Если честно, я неважно себя чувствую и не очень настроен для разговоров. Но я вас ценю как хорошего работника и человека, вы в нашей семье не первый год. И если вам нужна какая-то помощь, я не откажу. Помогу, чем смогу. Ну говорите, что там у вас стряслось?

И я решилась, сказала правду:

— Понимаете, Александр, так вышло, что Гена, в которого по воле судьбы влюблена ваша дочь, он мой родной и единственный сын. Не губите его, пощадите! Это убьет меня! Ну я же мать, вы тоже родитель, поймите мои чувства. Я знаю, Гена сейчас бузит, ну это просто возраст такой сложный. А так он парень добрый, хороший…

И тут такое началось, Александр вскочил и как заорет, глаза выпучил:

— Ах вот как? Этот шалопай еще и ваш сыночек? И вы все знали о его романе с моей дочкой и молчали? Ну это подло, знаете ли! В таком случае и вам тут больше не место! Вы уволены! А сынка вашего недоделанного я сгною, так и знайте!

Он фыркнул, выпил залпом кофе и налил себе еще. После чего достал бутылку с коньяком и — клянусь, я впервые видела хозяина пьющим — из горла выпил, наверное, треть. Запил второй чашкой кофе. Махнул на меня рукой. Я поднялась, собираясь уйти. У меня одна надежда оставалась: что он через пару дней успокоится. Я все-таки в этой семье и правда давно работаю. А Александр… ну было несколько раз, когда он то с воспалением легких, то с давлением сваливался. После болезни он как-то более мирным становился.

Только вот все пошло не так. Через пару минут он стал оседать на пол и хвататься за сердце, теряя сознание. Вот тут-то на меня и нахлынуло. Я в медицине разбираюсь. Знаю, что это было. И подумала тогда почему-то: вот он, выход! И ничего он моему Генке теперь не сделает! И меня не уволит… Я хоть и была в панике, но сориентировалась мгновенно, заперла дверь изнутри, влила ему в рот еще коньяка, чтобы видно было, что мужик выпил изрядно. Тщательно стерла платком все свои отпечатки с бутылки, и с ужасом смотрела на тело хозяина, он не шевелился уже, только хрипел…

Я не выдержала этого зрелища и тихо вышла из кабинета, прикрыв дверь. Огляделась, в доме было тихо, Мила, видно, у себя заперлась, она всегда так делала после скандала с отцом, а Марина смотрела наверху телевизор, его слышно было даже внизу. Я выбежала на задний двор, на улице шел дождь, это я четко помню. Мне было дурно, подкашивались ноги, я специально подставляла лицо дождю, прохладные капли меня немного успокаивали. В голове пульсировала только одна мысль: «Я его убила! А может, еще не поздно? Вызвать скорую? Что я творю?» Но я тут же себя осадила, понимая, как медик, что слишком поздно.

А через час снова я туда вошла, с ведром и шваброй, якобы для уборки, и подняла шум. На мои крики прибежала Марина, она увидела синюшное тело супруга, охнула и упала в обморок. Мила вернулась только вечером. Узнала об этом и стала на Марину орать, мол, та убила его.

Ну а дальше завертелось. Скорая, полиция, куча народу, я дала показания и про меня, какую-то там домработницу, все забыли.

Все шло по моему плану, дело закрыли, признав смерть хозяина следствием инфаркта. Но тут все испортила Мила, она вас наняла. И понеслось! Вы же, как овчарка, в меня тут же вцепились! Буквально по пятам шли! Та цыганка тогда на кладбище — это ведь были тоже вы? Я потом, позже уже, это поняла, вас глаза выдали.

Вот я и стала как загнанный в угол зверь бежать. Спасаться! Но этот крест теперь всегда со мной в душе, клеймо убийцы! Мне почти каждую ночь снится Ковалев, с пеной у рта, синеющий, он страшно смотрит на меня и шипит:

— Ты за все ответишь!

А я просыпаюсь в холодном поту. Вы знаете, я даже рада, что все рассказала вам, мне впервые со дня убийства стало так легко! Я не считаю себя чудовищем, меня загнали в угол! Я как волчица защищала своего волчонка! Я за Гену кому хочешь горло перегрызу! Вы ведь все его совсем не знаете, какой он на самом деле. Он добрый, хороший мальчик, он учился на отлично и был самым лучшим сыном. А потом случился наш с мужем развод, и все сломалось! Рухнуло все! Вся жизнь моя рухнула к чертовой матери! А Гена озлобился, стал такое вытворять, будто мстил кому. А мое сердце кровью обливалось, смотреть на все это! А когда Милу эту встретил, вообще с катушек слетел, все гонял на ее дурацком мотоцикле, глаза вечно стеклянные! Что ни скажи, огрызается, отбился Гена от рук. Но тюрьма — это ведь не выход! Я уверена, скоро Гена перебесится и станет прежним. А если в тюрьму попадет — это конец, навсегда станет зеком. И вся жизнь под откос. Интересно, он хоть немного по мне скучает? Или ему совсем на меня плевать? Скажите, мне разрешат с ним увидеться? Я хочу обнять его на прощание. Вряд