Время доверять - Гера Фотич

затопило горе, которого он раньше никогда не чувствовал. Точно это слёзы Аллы затекали прямо ему в душу, там щипали, жгли, терзали…

Где-то в глубине возникло далёкое эхо:

…Пусть листочки календаря Облетят как листва у сада, Только знать бы, что всё не зря, Что тебе это вправду надо…

Вправду надо… Антон почувствовал, как сводит веки. Милая, милая девочка, что ты с собой сделала. Разве так можно. Почему это случилось. Где твоё синее море? Где корабль, летящий по волнам…

Очнулся, увидел, что Алла шевелит губами. Подошёл сбоку и наклонился ближе. Едва расслышал:

— … Ваню… Ванюшу не трогайте. Он здесь ни при чём…

Точно новая боль нахлынула поверх, пронзила Антона. Содрогнулся — Господи, о чём она думает?

Так и не поцеловал, выпрямился. Вспомнил, что продолжает держать в руке пакет с фруктами.

Положил на тумбочку, вышел молча.

Заглянул в ординаторскую.

Лечащий доктор сказал, что через неделю будут пытаться ходить — вдруг получится. В больнице есть костыли, но лучше, если достать «канадки» от них больше проку, удобнее. В продаже бывают редко.

Придя на работу, Антон стал обзванивать все магазины данного профиля. Товар оказался дефицитным. Решил поговорить с заведующим отделом. Представился. Тот пообещал при поступлении очередной партии в следующем месяце, отложить.

Вскоре он позвонил, и Антон срочно выехал в магазин. «Канадки» оказались обыкновенными палочками, но с упором под локоть. Раньше Антон таких приспособлений не видел. Радостно поблагодарил заведующего.

На следующий день оформил документы на оперативные расходы. Получил деньги на материальную помощь, невыплаченные премиальные, зарплату и всё повёз в больницу. Снял верхнюю одежду в гардеробной. Подошел к широкой лестнице, ведущей на второй этаж. И тут… увидел Аллу.

В больничной вытертой пижаме, стянутой в пояснице широким серым корсетом, она осторожно спускалась на костылях. Её поддерживала пожилая санитарка маленького роста в белом халате, из-под которого выглядывала зелёная растянутая вниз скатавшаяся шерстяная кофта.

Алла смотрела под ноги на ступени, волосы спадали на лицо, закрывая глаза. Она поочерёдно медленно ставила костыли и опиралась на них. Напряжённо дышала.

Антон не стал подниматься, чтобы не отвлекать, и дождался, когда они сошли с последней ступени. Алла вскинула голову и посмотрела на помощницу счастливым, светящимся взглядом. Лицо раскраснелось, пряди волос прилипли к вспотевшему лбу. Женщина сказала что-то подбадривающее, ласково улыбнулась в ответ, поцеловала в щёку.

Неожиданно Алла заметила Антона. Улыбка стала шире:

— АнтОн БОрисОвич! — восторженно произнесла она, с особым ударением, как во время первой встречи. Качнулась корпусом вперед, поочерёдно выставила костыли, приблизилась.

Антон передал женщине «канадки», шагнул навстречу и обнял Аллу вместе с деревянными подпорками. Прижал к себе. Подумал, что сейчас придётся девочку успокаивать в присутствии посторонних.

— А мы вот с дочкой учимся ходить, — гордо произнесла женщина.

Алла выпрямилась:

— Познакомься, это моя мама! — удивительно трогательно и нежно прозвучало слово «мама», глаза мгновенно наполнились слезами. Она мотнула челкой, постаралась бодро улыбнуться. Наклонилась и поцеловала женщину в голову. Мама заберёт меня из больницы к себе, её муж не против. Антон Борисович, вы знаете, я так счастлива! Простите меня. Простите за всё!

Антон не мог сдержать слёз. Он закусил губы и снова обнял Аллу. Окунулся в душистые волосы. Учащённо заморгал, прижимая девушку, пока глаза стали сухими. Затем отстранился. Вспомнил о деньгах. Достал конверт из кармана, протянул женщине.

— Что вы, что вы… — запротестовала та, заглянув внутрь. — У нас в деревне всё есть! А за палочки спасибо — даже и не знали, где их искать.

— Это Алла заработала, — спокойно пояснил Антон и вложил деньги в её сухие маленькие ладони. Снова обернулся к Алле: — Держись, Николь! Женщина недоумённо посмотрела на свою дочь…

На следующий день Заботкин доложил начальнику всё, что случилось.

Тот недовольно насупился. Круглое лицо сморщилось презрительной гримасой:

— «Дело Николь» сдать в архив, доложишь рапортом на имя начальника управления всё, что произошло, с чего началось, и какие меры ты принимал, как занимался воспитанием агента, обучением и так далее… назначим служебную проверку.

Через месяц Антон получил строгий выговор за плохую работу с платным агентом Николь.

Объявляя взыскание, начальник вызвал Антона в кабинет, плотно закрыл дверь:

— Мне кажется, Заботкин, ты ещё не созрел для работы в отделе «А» главка. Толку от тебя никакого. Целого Феоктистова и его братию тебе дали на откуп. И что? Только факты преступной деятельности. А кому они нужны сегодня? В стране такое творится! Считай, всё что вокруг — ничьё!

С информацией работать не умеешь. Где раскаяние преступника? Где возмещение ущерба? Надо глубже смотреть — на перспективу! Мы же не вечно в ментовке служить будем! Не дожидайся — поищи себе место, или я тебя обратно «на землю» отправлю стажироваться.

Антон вспомнил, как по просьбе начальника возил запечатанные конверты адвокатам и следователям. Выезжал в районы выполнять приказы об освобождении задержанных. Все факты сложились как пазлы в единую картину — нерадостную перспективу. Раньше не замечал. Подумал — может, это и к лучшему!

Через месяц написал рапорт о переводе в отдел областных убийств — там делить нечего. Перевёз свои канцелярские принадлежности и личные вещи в кабинет на Лиговском проспекте, 145.

Часть вторая

1996…

Глава 1. Ночной звонок

Звонок раздался в половине четвертого утра. Это было обычным делом — служба не знала покоя. Окна зашторены — сквозь щели проникал серый свет — начинались белые ночи. Антон недовольно приподнялся и сел на кровать, взял трубку телефона. Тот стоял рядом на тумбочке.

Незнакомый голос произнес официально строго:

— Антон Борисович, ваш сын дома?

Спрашивать «кто говорит?» было ни