Не убивайте мою собаку! - Елена Булганова

на щеках, а чуть ниже линии рта. Заметил, что дыхание стало частым, беспорядочным, возможно, девушка пришла в себя. Однако глаз не открывала. Возможно, она боялась и прибегала к древнейшей тактике на земле: прикидывалась мертвой. И при этом даже не пыталась увидеть, что ей, собственно, угрожает, — что ж, для этого требовалось определенное мужество.

— Я ничего тебе не сделаю, можешь не прикидываться, — объявил Иван. — Лучше сразу скажи, где твои дружки и моя собака.

А сам уже шарил руками на траве, бесцеремонно задевал обнаженные части тела — он искал следы крови. Санькину кровь, потому что добровольно она не пошла бы за похитителями. Вырывалась бы, лаяла на весь лес. От очередного толчка девушка перекатилась на бок, поджала колени к груди, руки ее лихорадочно зашарили по собственному телу. Иван освободившееся теплое место чуть ли не по камешкам перебрал.

Крови не было, как не было и следов борьбы, шерсти, глубоких следов от упирающихся собачьих лап. Сандра как будто испарилась, освободив место этой девице.

«Санька, Санька моя милая, что же с тобой сделали?»

Короткий всхлип за спиной, потом кашель, сильно похожий на рвотные спазмы. Девушка корчилась на траве, тихонько стонала — и он спохватился. Нужно было что-то решать, в идеале вызвать хотя бы скорую, сдать им эту наркоманку. Ее, скорее всего, и бросили здесь для того, чтобы кто-то о ней позаботился. Санька, может быть, уже дома, мечется и пытается проникнуть в парадное. А если нет? Девчонку увезут, и он потеряет последнюю ниточку. Никогда не узнает, кто похитил Сандру и что с ней произошло.

Девушка затихла, Иван склонился и заглянул ей в лицо. Пересохшие губы, запавшие глазницы — все указывало на сильное обезвоживание. Тогда он решился, подхватил девушку на руки и зашагал по лесной тропе в сторону своего дома.

Путь срезал, где только мог. По еле заметной тропе пересекал один из лесных массивов и даже не увидел горящий между двумя поваленными соснами костерок. Зато услышал окрик:

— Эй, мужик, а чё случилось-то?

Порыв ветра принес запах жареного мяса. На ходу повернул голову, обнаружил метрах в десяти от себя четырех парней. Трое уже стояли на ногах и таращились на него, один только оставался сидеть на стволе с шампуром в руках. Иван остановился, внимательно изучил крошечную полянку взглядом — он искал Сандру.

— Эй, ты куда ее тащишь? Чё с ней такое-то?

— Ваша, что ли? — спросил Иван, слегка повертел девушку в руках, словно демонстрировал товар лицом. — Могу отдать. Только собаку мою верните.

— Ты рехнулся, парень? Какая на хрен собака? Девчонку можем взять.

Тут Иван почувствовал, как девушка сильно вздрогнула, как напряглось ее тело. Иван устыдился, зашагал дальше. Но услышал топот за спиной и остановился, потому что все равно догнали бы. Его окружили, вся четверка, взгляды настороженные, испуганные. Коснуться девушки никто не посмел.

— Ты чё с ней сделал-то? — спросил один и выразительно наставил шампур в лицо Ивану.

— Нашел в лесу, — ответил он правду.

— А почему в ошейнике?

— Не знаю, — частично соврал Иван.

— Чё, маньяк побаловался и бросил?

— Не знаю. Вы никого тут не видели? Может, людей с собакой?

— Не было никого, — выступил вперед самый рослый, посмотрел с прищуром. — А я не понял, почему ты ментов не вызвал?

— Вызвал. — Тут снова пришлось соврать. — Ждут на выходе из леса, я же не знал, как им местность описать. Все, я пошел.

— Мы с тобой. Присмотрим. Может, ты маньяк и есть.

— Может. Ну, если охота, идите со мной. Будете первыми подозреваемыми.

Нет, оказаться подозреваемыми охоты ни у кого не оказалось.

— Сворачиваем костер! — засуетился рослый, повернулся спиной к Ивану.

А тот зашагал дальше. В первые минуты девушка казалась ему невесомой, а теперь локти и плечи разрывала боль.

* * *

Лес остался позади, он пересек дорогу и теперь озирался настороженно: было страшно нарваться на кого-то из ранних прохожих или на знакомых собачников. Как он такое объяснит? Девушка могла в любой момент поднять крик, непонятно даже, чего ждала.

— Молчи, я тебе ничего не сделаю, — твердил Иван. — Я тебе помогу, а ты мне в обмен на это кое-что расскажешь. И пойдешь себе на все четыре, ясно?

Девушка помалкивала, глаз не открывала, словно у нее веки зашиты. Ей было совсем худо, в уголках губ залегла синева. Иван шел и надеялся, что сейчас Санька бросится к нему от дома, начнет наскакивать радостно, игриво, и плевать ей, что руки хозяина заняты. Он так в это поверил, что девицу из последних сил поднял повыше, едва не уперся подбородком ей в висок.

Но Сандры не было у парадного, не было у квартиры. Разочарование оказалось таким сильным, что захотелось швырнуть девицу на плиточный пол площадки, переступить через нее и запереть дверь. Пусть соседи вызывают этой наркоманке скорую или не вызывают, ему плевать.

Но, конечно, не бросил. Девушку Иван сразу отнес в спальню родителей, давно пустующую, уложил поверх покрывала на широкую тахту, поморщился. Никогда бы не поверил, что стройное женское тело будет внушать ему такое отвращение и ужас. От покрывала пахло пылью, лекарствами, а теперь еще завоняло этими тошнотными духами — он поспешил открыть окно. Увидел во дворе нескольких знакомых собачников, они болтали на скамейке, пока их питомцы нарезали круги вокруг детской площадки. Заболело сердце. Повернулся и увидел, что всего за несколько секунд девушка успела вытянуть из-под себя плед и по шею закутаться в него. Теперь ее дрожащие пальцы методично ощупывали ошейник, потом занялись его застежкой. Глаза девушки оставались закрыты.

— Что ты приняла? — рявкнул Иван. — Наркотики, спиртное? Чем тебе можно помочь, чтобы все это поскорее прекратилось? У меня терпение не железное.

Молчание.

— Я не причиню тебе вреда, — напомнил чуточку мягче. — Уж не знаю, чего ты там боишься, но я этого не сделаю.

— Я это услышала, — прервал его голос, слабый, но звучный, приятный.

Иван насторожился: пьянчужка так говорить не могла, уж слишком поставленный голос, интеллигентный. Неужели нормальная девчонка попала в беду, а он, получается, унес жертву с места преступления? Ладно, контакт есть, и она вроде не бьется в истерике. Хоть и ведет себя странно. Ошейник сняла, уронила на пол, вытянула вперед руки и развела их в разные стороны. При этом не забывала подбородком придерживать плед. Глаза она наконец-то открыла, но взгляд был странный, он ни на чем не фиксировался. Иван подошел ближе, наклонился и заглянул ей в лицо. Увидел чуть скошенные к переносице зрачки в обрамлении очень светлой,