Лекарство против морщин - Александр Афанасьев

а гулял в сопровождении местного проводника. И вот – в одно прекрасное утро – у меня зазвонил телефон. Спутниковый, потому что никакие другие здесь не берут.

Я посмотрел на номер – номер офиса в Нью-Дели. Что-то произошло.

– Алло…

– Искандер…

Дело в том, что мой оперативный псевдоним Александр – но его индийцам трудно выговаривать, потому меня зовут Искандер – как Искандера Двурогого, то есть Александра Македонского

– Добрый день. Что-то произошло.

– Да. Вертолет за вами уже вылетел.

Черт…

– Понял.

Я выключил телефон, с ненавистью посмотрел на него. Хотел размахнуться да забросить подальше, да жаль стало… дорогой. Я стоял на горном склоне, в протоптанной моим проводником тропинке в снегу, а на ветке сосны сидел мохнатый обезьян и с любопытством смотрел на меня. Ему то не позвонят.

– Что смотришь?! – с вызовом громко спросил его я

Обезьян зевнул, прикрыв рот

– Ну и пошел ты.

Обезьян не отреагировал

– Джамал, возвращаемся…

***

За мной прилетел старый армейский Алуэтт местной сборки. Лететь в нем после привычного Ми-17 было как то не по себе – стеклянный пузырь, движок, винт и хвост, казалось, что он вот – вот рухнет. Но это отличная машина, с очень высоким потолком в горах, недаром и в Европе ее до сих пор используют как спасательную. Меня спустили вниз, после чего я пересел на армейский борт до Нью-Дели.

Нью-Дели – еще одно из тех мест, куда не часто ступает нога русского туриста. Этот город был построен британцами в тридцатые годы прошлого века специально под размещение британского правительства в Индии. Но так получилось, что в нем размещалось индийское правительство в Индии. Несмотря на столичный статус, город был, в общем-то, таким же, как и другие крупные города Индии: коровы, мусорные кучи на улице такого размера, что ни один трактор не сгребет, трущобы на окраинах, время от времени сгорающие. Я кстати заметил один момент – несмотря на то, что с сорок девятого прошло много лет, и англичане строили здесь в соответствии с местным пониманием архитектуры – местным до сих пор тяжело в этих зданиях, они как будто не считают их своими, соразмерными себе. В последнее время, после того как к власти пришли националисты – начался медленный пересмотр колониальной истории. А министром иностранных дел был назначен этнический англичанин, из числа тех, что остались в Индии. Хорошее начинание.

Надо уметь примиряться с собственной историей. К сожалению – это актуально и для нас…

В аэропорту Нью-Дели первое, что бросилось в глаза – это громадный транспортник Руслан. С него что-то выгружали, правда, по-индийски неспешно, несуетно и грузили на тягачи. Наверняка, оружие доставили. Одним из первых я заметил Дениса, стоявшего у аппарели и с понтом что-то считавшего на калькуляторе в телефоне.

***

– Итак…

Мой куратор в ГРУ, дослужившийся до генерала – был одет в робу гражданского летного техника. Сейчас мы зашли в одно из кафе, и он жадно поглощал местное блюдо, похожее на плов с курицей. На его месте, кстати, я бы этого не делал – индийская кухня специфична и европейский желудок сразу к ней не привыкнет. А на обратном пути просидеть на туалете в самолете – мало удовольствия.

– Я слышал, у тебя все окей тут. Хинди учишь.

– Есть такое.

Я действительно учил хинди и совершенствовал английский на интенсивных курсах. И у меня уже было почти подлинное удостоверение личности индийского гражданина. Английский в индийской школе был не только очень дешев, он давал местный акцент. А в сочетании с хинди и удостоверением личности – он давал возможность прикинуться индусом, что очень полезно в цивилизованном мире. От индусов не ждут плохого – раз. В Индии до сих пор очень примитивная система регистрации граждан, и установить подлинность паспорта сложно – два. Тем более если приходится выбирать из полутора миллиардов жителей – три. Благодаря британскому колониализму – индусы расселились во многих странах Ближнего Востока и Африки – англичане, приходя куда-то, следом приводили и индусов, великолепных торговцев – четыре. Немало преимуществ, как видите – так что не переплачивайте за британские языковые курсы, езжайте в Индию, господа…

…

– Надо то что?

– У тебя сохранились связи в Египте?

– Ну, да.

В Египте я жил два года – учился в Каирском университете. Послали меня туда учиться как журналиста – это было частью курса подготовки для глубокого бурения. КГБ – контора глубокого бурения. Ну и язык надо было подучить, перед тем как получать назначение – а назначение мне потом дали в саддамовский Ирак.

– Связи остались?

– Да.

– Поработать надо.

– Что значит, поработать?

Денис облизал ложку

– То и значит. У нас проблема…

– Здесь их не меньше.

– Большая проблема….

20 декабря 2020 года. Нью-Дели

– Большая проблема….

Интересно, а когда они у нас маленькими были?

– Ну? Рассказывай.

– Да так сразу всего и не расскажешь.

– Так, ты по частям расскажи – сказал я – не все сразу. Одно за другим… глядишь и понятно все будет.

Денис смотрел на меня… Он понимал, что исполнитель не должен знать всей картины в целом. Это одно из правил работы спецслужб – каждый знает только то что должен знать. Но он знал и другое – он от меня зависит. Реально зависит. Денис уже работает не на свое руководство. Он работает сразу на Кремль. Напрямую. Когда начались неприятности, он пришел и сказал – я решу эту проблему. Его никто за язык не тянул. Если он и в самом деле ее решит, не напорет косяков – пойдет вверх. Быстро и без проблем. Потому что в Кремле любят тех, кто может реально решать проблемы. А если не решит – то полетит вниз. И его же сделают виноватым за все что накосячили – и он и другие.

Но он, хоть и понимает Восток как мало кто другой – он сам работать в поле не может. Он генерал. Засиделся в своем кабинете, он наверное сейчас и поздороваться то правильно, не словарным выражением (в Египте например, есть выражение «сметанное утро», так дословно звучит один из вариантов их приветствия по утрам). И он никому не может доверять – потому что мало кто в системе откажется подставить своего начальника и по его трупу сделать еще один шаг вверх по карьерной лестнице. Но он может доверять мне. Потому что мы вместе начинали – в резидентуре в саддамовском Ираке во второй половине девяностых. И потому что он знает