Шальное золото сибирского прииска - Олег Колмаков

мороз за шишками, мыть пол и чистить картошку – это, по-твоему, учёба? – не унимался Эдуард.

– Прекрати верещать, как баба… – прикрикнул на режиссёра Пётр. – …Именно сегодня я и собирался тебя обрадовать, устроить небольшой сюрпрайс. Какого хрена ты полез в чужой карман?

– Кто ещё знал об этом удостоверении? – в ожидании ответа, Бордовский обвёл взглядом присутствующих.

– Лишь мы вдвоём: я и Пётр… – тяжело вздохнув, ответил Кулешов. В принципе, никто Сергея за язык не тянул, мог бы и промолчать. Ведь изначально промывальщик взял всю вину на себя, не словом не обмолвившись о «соучастнике». Но тут было дело принципа, некой чести.

– Что ж вы натворили?.. Ведь я мог запросто рассказать обо всём якуту. За мной, уж точно, приехали… Меня бы обязательно забрали… – в отчаянии и безысходности, Бордовский едва не заскулил. – …По какому праву вы взялись распоряжаться чужой судьбой?

– Парень, ты, случаем, ничего не попутал?.. – Марченко подошёл ближе и заглянул во влажные глаза режиссёра. – …По-моему, это мы спасли тебя от неминуемой гибели. Спроси у механика, в каком состоянии ты был, когда мы притащили тебя в этот самый вагончик. А ведь ты даже «спасибо» нам не сказал. Тварь ты неблагодарная. Мажор хренов…

Глава 16

С той самой минуты, когда к известному российскому режиссёру Эдуарду Бордовскому вновь вернулась память, атмосфера на золотодобывающем прииске (точнее, в жилой бытовке этого самого прииска), перевернулась с ног на голову.

Если раньше, во взаимоотношениях с остальными обитателями прииска Эдуарда был относительно покладист, соглашался на любую посильную помощь, старался избегать каких-либо споров и уж тем более конфликтных ситуаций. То теперь, когда он вспомнил свою предыдущую судьбу, свою профессию, семью, друзей, знакомых, коллег по работе… А впрочем, данные воспоминания вовсе не имели никакого значения, в сравнении с иной, более значимой новостью. Оказывается, на прииске имелись люди, которые были прекрасно осведомлены о его прошлом и настоящем…

В общем, характер и поведение Бордовского разительно изменились. Затаив на всех обиду, Эдуард стал ершист, отчасти заносчив, мстителен. При первом удобном случае, он пытался подковырнуть своих былых обидчиков, нарочито демонстрируя свои знания и эрудицию в гуманитарных науках.

Кроме того, он абсолютно отказался помогать мужикам по хозяйству. Таким, простым и бесхитростным способом, режиссер, очевидно, пытался продемонстрировать окружающим свои высокие моральные и этические принципы. А быть может, он просто-напросто нашёл вполне удачный повод для того, чтоб легально уклониться от монотонных физических нагрузок. Меж тем, за общий обеденный стол (пусть и нехотя) Бордовский всё же садился, и принимал пищу на равных со всеми. Мол, вы мне и без того, многим, чем обязаны.

На данном не очень-то и благоприятном фоне, вновь обострились взаимоотношения между Кулешовым и Марченко. Сразу после скандала связанного с обнаружением удостоверения Союза кинематографистов, Сергей высказался в достаточно резкой форме: мол, ты Петя полный идиот; коль не мог спрятать корки получше. Дескать, по вине промывальщика он и сам нынче не в почёте. Ну, а далее, как-то совсем уж ненавязчиво, Серёга принялся сторониться Марченко. По крайней мере, их общение было сведено к минимуму.

Не очень-то ладил с Петром и механик. Панов никак не мог смириться с тем, что Марченко не поделился с ним (с напарником, коллегой по работе, в конце концов, товарищем) той тайной, которую он с лёгкостью доверил Кулешову, фактически чужаку.

И если раньше у Марченко с Владимиром просто не было благоприятного случая для повторного посещения найденной ранее пещеры (визит якута, затем больной желудок, а далее многодневный снежный буран), то теперь к пятидесятиградусным устойчивым морозам, прибавилась ещё и напряжённые взаимоотношения между сторожами прииска. В общем, никто из них так до сих пор и не решился проявить инициативу для очередной «экспедиции» к сосновому бору.

Повторюсь, Бордовский практически полностью прекратил всякое общение со своими обитателями прииска. Пожалуй, единственный, с кем у Эдуарда всё ещё сохранялись хоть какие-то взаимоотношения, был Владимир. По крайней мере, лишь он один оказался не вовлечённым в ту злую «игру», в которую с удовольствием включились как Марченко, так и Кулешов. По мнению всё того же Бордовского, то была даже не игра, не какой-то там безобидный розыгрыш, а откровенное издевательство и унижение его человеческого достоинства.

– Ты не мог бы снять меня в одной из своих картин… – как-то, оставшись с Эдуардом один на один, осторожно поинтересовался механик. – …Хотя бы в массовке. Лишь бы морда моя хорошенько засветилась на большом экране. Ведь это память на долгие годы. Опять же, будет чем прихвастнуть перед друзьями, любимой женщиной.

– Не вопрос… – легко согласился Бордовский. – …Когда начнутся съёмки, я отошлю тебе смс-ку. Правда, до места этих самых съёмок тебе придётся добираться за свой счёт. Уж извини, ведь ты у нас не звезда российского проката. Потому, подобные статьи расходов в смете будущего фильма, увы, не предусмотрены.

– Ты главное, позвони. А уж всё остальное я решу сам… – Панов был более чем удовлетворён полученным ответом. – …Эдуард, надеюсь, теперь-то ты вспомнил, как попал сюда, в нашу глухомань.

– Наша кинолента «Капель» получили первую награду на одном из престижных кинофестивалей. На радостях, продюсер пригласил всю съёмочную группу на недельную речную экскурсию. Был откуплен быстроходный катер… В общем, всё как положено: уютные каюты, прекрасная кухня, отличная выпивка… – режиссёр чуть задумался, после чего продолжил. – …При этом, меня не покидает чувство, что за борт того самого теплохода, я выпал вовсе неспроста, не сам и совершенно не случайно.

– Ты это о чём? – не поняв смысла последней фразе, поинтересовался Владимир.

– О своих завистниках… – тяжело вздохнув, ответил Бордовский. – …Имеется у меня один помощник… Очень хороший помощник. Мы учились с ним на одном режиссёрском факультете. Как режиссёр, он снял пару неудачных короткометражек. Примерно с тем же, отрицательным результатом он пробовал себя в музыкальных клипах, в телевизионной рекламе… Едва не спился. Подобрал, поднял на ноги, дал работу. Всё бы ничего. Однако чужие успехи… Творческая ревность…

Если разобраться, то я не особо пьющий. Тем не менее, в тот злополучный вечер мне отчего-то захотелось расслабиться. Именно с ним, со своим помощником, я прилично «накидался». Мой бывший сокурсник взялся проводить меня в каюту… Последнее, что помню, так это сильный удар в область затылка.

Как ранее упоминалось, на протяжении последнего времени, в жилом вагончике золотодобытчиков преобладала гнетущая и нервозная обстановка. Какое-либо межличностное общение было сведено к минимуму. Каждый из обитателей прииска подспудно ожидал каких-то перемен. И в первую очередь, данные перемены были