Человек-тень - Хелен Филдс

Дарси в фильме, и такие же серьезные глаза. Кстати, какого цвета ваши глаза? – поинтересовалась Конни.

– Карие, – вздохнул Барда.

– Нет, так не пойдет, – замотала головой Конни. – Как вы думаете, сколько есть оттенков зеленого?

– Понятия не…

– Я тоже, но их много наверняка. Зеленый – это не один цвет, а целая гамма цветов. Вам надо быть более креативным. Послушайте, у меня в телефоне есть приложение с перечнем оттенков цветов. – Конни включила экран. – Вот названия цветов с оттенками и маленькими образцами. Выберите тот, который соответствует оттенку ваших глаз.

– Хорошо. Жженая умбра. Это и вправду помогает?

– Это система координат. Иногда от наблюдения за выражениями лиц людей у меня случается умственное переутомление. Другие вещи начинают делаться менее заметными, это, например, относится к одежде. А также к выражениям лиц, мимика при отсутствии цвета превращается в движение линий. И эти линии образуют узнаваемые шаблоны. Когда кто-то пытается изобразить ту эмоцию, которой не испытывает, то он тоже следует шаблону.

– Значит, вы можете определить, когда люди лгут? – спросил Барда.

– Такая формулировка не учитывает нюансов. Иногда люди говорят полуправду, то есть скрывают какую-то важную деталь. Эмоции считаются абсолютными, именно этому мы учим детей. Нарисуй веселую рожицу, печальную рожицу, нарисуй злой рот или добрые глаза… Лучший пример неоднозначности – это горе, смешанное с облегчением, когда умирает близкий тебе человек, который долго тяжело болел. Глаза, лоб и верхняя часть щек выражают горе, в то время как нижняя часть – особенно рот – демонстрирует облегчение, – объяснила Конни.

– Судя по всему, это полезный навык, – заметил Барда, отпив из своего бокала.

– Вы бы от этого взвыли, – усмехнулась Конни. – Это все равно как постоянно иметь в ухе скрытый микрофон. Мне легче говорить с людьми по телефону, лишь бы не видеть их лица. Моему мозгу необходим отдых.

– Вы не замужем? – спросил Барда.

Конни засмеялась:

– Да, не замужем, и спасибо вам за то, что вы здорово перескочили вперед на том минном поле, в которое превратился наш разговор. Мне тяжело удерживаться от чтения по лицам тех, кто близок мне. Это похоже на прослушку, которую ты не можешь отключить.

– Да, когда вовлечены твои эмоции, это осложняет дело, – согласился Барда.

– А вот общение с вами, напротив, стимулирует благодаря вашему природному умению владеть собой и сдержанности. Сегодня я провела некоторое время с мужем Анджелы Ферникрофт. Он впервые явился в их дом после того, как она была убита. Вы когда-нибудь пили замороженную водку? Она густеет, что должно бы сделать ее противной, но на самом деле из ее букета уходит резкость, и ты можешь по достоинству оценить ее вкус. Вот.

Конни на фут отодвинула от себя бокал, и Барда взял его и немного отпил.

– Неплохо, – согласился он. – С вами все в порядке?

– Нет, но я справлюсь. Тяжело наблюдать, как люди страдают, даже если тебя учили оставаться отстраненной. Расскажите мне, как идет расследование дела о похищении той девочки.

– Я помог местным полицейским, как сумел, но моя задача – это поиски Элспит Данвуди. Я не могу отвлекаться. Есть протоколы, и в полиции Шотландии служат грамотные люди. Очень важно было сделать стартовый рывок. Спасибо за то, что вы разговорили свидетельницу. Описание преступника, которое она дала, весьма поможет в расследовании.

– Да, двойник Джека Скеллингтона. Это странно. Ведь этот малый должен бросаться в глаза, не так ли?

– Я не знал, как выглядит герой этого фильма, хотя потом посмотрел фотографии, – сказал Барда.

– У вас есть дети, но вы не смотрели «Кошмар перед Рождеством»? Потрясающе. Дело в том, что, в сущности, Джек Скеллингтон – хороший парень. Он просто не может правильно просчитать ситуацию.

– Например, засовывает в свой багажник девочку и увозит ее? – спросил Барда, сделав знак бармену налить им еще.

– На этом сходство между ними заканчивается. А что вы узнали о матери Мэгги?

– Она живет в Гернси, и у нее железное алиби. Кармен – мачеха Мэгги – утверждает, что кто-то намеренно вывел ее машину из строя, так что она не могла поехать в школу, чтобы забрать Мэгги. Мы не знаем, что это – совпадение или Кармен замешана в этом деле.

– Бедная девочка, – вздохнула Конни. – Утром мне надо вернуться в студию йоги, где занималась Элспит, и поговорить с ее инструкторшей. Они были знакомы несколько лет. Если за Элспит следили или она опасалась идти от студии к своей машине, ее инструкторша, возможно, что-то заметила.

– В ее показаниях не было ничего такого, – заметил Барда.

– Знаю. Возможно, сотрудник, опрашивавший инструкторшу, не увидел в ее показаниях ничего ценного, но нам бы не помешало поговорить с нею еще раз. Когда я читала ее показания, что-то меня напрягло.

– Затем нам надо будет поехать к семье Элспит и поговорить. Они хотят услышать, что есть хоть какие-то подвижки, а поскольку новых зацепок у нас нет, думаю, нам нужно вернуться к самому началу и посмотреть, не пропустили ли мы чего-нибудь.

– Согласна. Хотя мне тошно от ощущения того, что мы толчемся на месте, отсюда и моя попытка оттянуться. Я сделала все, чтобы погрузиться в детали этого дела. Но пока что двух жертв связывает только одно: и Анджела, и Элспит регулярно водили своих детей в парки.

– Как и миллионы других родителей, – добавил Барда.

– Знаю, – кивнула Конни. – Но это все, что у меня есть. Так что мне надо отвлечься и на несколько часов занять свои мысли чем-то другим.

– Например, водкой? – Барда улыбнулся.

– Точно. Расскажите мне о своей фамилии. Откуда у вас фамилия Барда? – спросила Конни.

– Мой отец был голландским послом в Соединенном Королевстве. Здесь он и познакомился с моей матерью. Они поженились, и он так и не уехал. Моя мать была светской львицей. Они как нельзя лучше подходили друг другу. У меня были сестры-двойняшки, они были на три года старше меня. Когда мне было одиннадцать лет, девочки отправились на вечеринку, в том доме случился пожар, и они обе погибли. Я тогда только что поступил в Итон и долго не приезжал домой. На каникулы меня отправляли к родственникам. Моя мать так и не оправилась, а отец задерживался на работе все дольше и дольше. В конце концов его направили в Восточную Европу, а моя мать превратилась в тень самой себя. Если я бывал дома, что случалось редко, за мной присматривали экономка и слуги.

Конни молча смотрела на инспектора.

– Вы сказали, что хотите отвлечься. – И Барда залпом осушил свой бокал.

– Я даже представить себе не могу, каково это –