Ирина Уланова - Моё чужое имя

— Черт! — посмотрел ему вслед Федин, но тут же вприпрыжку поскакал по лестнице вниз.

Он был уверен, что Таня уже нашла в своей квартире все необходимое и ее покинула, так что, не теряя времени, вылетел сразу на улицу. Ну да — от подъезда перед самым Максимовым носом рвануло желтое такси, а через стекло на него умоляюще смотрела рыжеволосая Таня.

«НА 952 В»! «НА 952 В»! — Как заведенный, повторял про себя Федин номер такси, на котором укатила Таня. Вероятно, водитель дожидался ее на улице, пока они с Таней бегали по подъезду — потому ей тратить время на поиски нового такси не пришлось. Конечно, она могла тормознуть другую машину, как только скрылась из поля зрения Максима, но, если объявить в «Перехват» этот номер как можно скорее, то есть шанс ее задержать. Только бы не забыть: «НА 952 В»…

Сотовый, приземлившись на бетонный пол первого этажа, все — таки раскололся, так что к использованию был не пригоден. Не теряя времени на поиски таксофона, Максим снова тормознул «частника» и через пять минут уже вбегал в РУВД. В дежурной части сразу увидел Ваганова, который теперь был спокоен как глыба, и только живые, прожигающие насквозь глаза, говорили, что он хорошо знает, что делает. Федина Ваганов заметил тоже:

— В библиотеке она была утром, а часов в десять сказала, что ее снова вызвали на допрос, и ушла. Больше ее там не видели. Я опросил всех, кого можно — вроде не врут. А у тебя что?

Максима просто поражало его спокойствие — сейчас Юрий Николаевич был похож на охотничьего пса, который твердо знает, что рано или поздно все равно изловит добычу. А добычей в данном конкретном случае была Таня.

— Был у нее дома… — ответил рассеянно Максим, — соседи сказали, что она уехала прямо перед моим появлением. Чуть-чуть опоздал.

— Ясно… — почти не расстроился Ваганов. — Ну, ничего, «Перехват» уже объявили — на выездах из города ее задержат, если что. А номера машины, на которой она уехала, никто не запомнил?

«НА 952 В».

Если Ваганов — охотничий пес, то Таня — лиса. Хитрая, изворотливая и наглая. Знает, что с легкостью может пойти «на воротник», но все равно лезет в курятник.

— Нет, номер никто не запомнил, — пряча глаза, ответил Максим и быстро поднялся к себе.

Глава 12. Ночной звонок

Москва

Олег Филиппович и не подозревал, что обходиться без Вити Каравчука будет так хлопотно. Вроде бы у них было немного общих дел — всего-то Каравчук предоставлял ему квартиру для встреч, ну и еще Олег Филиппович время от времени пользовался его связями. А теперь, когда Каравчка нет, и квартиру придется менять, и нужные знакомства на себя переводить. Хлопотно…

Олег Филиппович Памфилов несся по хорошо знакомой трассе Старогорск — Москва — снова вызывал его Левченко. Олег Филиппович редко водил машину сам и уж точно не рисковал самостоятельно ехать через половину области. Не понимал он, как некоторых может успокаивать, по их собственным признаниям, вождение: это ведь постоянное напряжение — здесь того и гляди «подрежут», там затор непроходимый. Это нервы железные нужно иметь! А напряжения Олегу вполне хватало вне автомобиля. Во время длительных путешествий он предпочитал доверить автомобиль шоферу, а сам лишь отстраненно созерцал подмосковную природу или вовсе погружался в сон. Кажется, это у одного из министров при Николае II — Витте — способ релаксации был такой: когда он уже соображать не мог от усталости, находясь по нескольку суток практически без сна, Витте садился в поезд Петербург-Москва и всю дорогу спал. По возвращении в Петербург он снова был бодр и сосредоточен.

Сегодня, однако, Олег Филиппович не спал, а всю дорогу раздумывал: что от него может быть нужно Левченко? Все его предположения оказались, как обычно, неверны. Предугадать мысли Славы вообще было невозможно.

Отношения у Левченко и Памфилова еще тогда, десять лет назад, выходили за рамки деловых, как и теперь. В частности, вели деловые беседы заместитель председателя комитета по промышленности Госдумы и его представитель в Старогорске — откуда Левченко и баллотировался в Думу — не в офисе, а чаще дома у Левченко, а жена Славы, Клавдия, не упускала возможности пригласить Олега Филипповича к обеду.

Супруги Левченко давно и прочно обосновались в коттеджном поселке в пригороде Москвы. Огромный и тщательно охраняемый дом находился всего в нескольких сотнях метров от живописной дубовой рощицы сразу за которой был спуск к реке. Левченко рассказывал, что в ней даже водится вполне съедобная рыба, и, сколько Олег помнил Славу Левченко, тот мечтал вдоволь порыбачить, словно он и правда стремился расплеваться как можно быстрее с делами и вести размеренную жизнь пенсионера. Олег же знал Славу достаточно, чтобы убедиться: единственный смысл его жизни — делать деньги. Слава без этого уже не может, он даже в отпуск не ездит. Все остальное — политика, это его приобщение к народу, попытки объединить вокруг себя семейство — не более чем игра. Только вот иногда Левченко слишком уж заигрывается и смешивает собственный вымысел с реальностью… Впрочем, скорее всего и «играет» Славка тоже с какой — то одному ему известной целью.

Сегодня Олег Филиппович снова попал на семейный обед с супругами Левченко и их горячо любимым племянником. Клавдия, как обычно, была сама любезность — предлагала гостю паштет и тарталетки, а Слава был мрачен и даже не пытался этого скрыть. Разговор у них состоится не из приятных, решил Олег.

Димка — племянник — старательно делал вид, что его здесь вообще нет: склонился низко — низко над тарелкой и с выражением отвращения на лице хлебал суп. Олег сделал вывод, что с племянником Славка уже пообщаться успел. Димку Олег Филиппович знал давно и с тех самых пор жалел. Детство у мальчишки было ох, каким несладким: родной Димкин отец всю свою жизнь только пил и колотил за дело и без дела сына. Мать — Славкина родная сестра — тоже выпивала. Когда Димке было лет тринадцать, отца его посадили то ли за ограбление, то ли за разбой — после этого одному богу известно, как сложилась его судьба. С тех пор, как Вячеслав с Патровым открыли свое дело, благосостояние Левченко резко пошло в гору. Племянника, а заодно и сестрицу, Слава взял на воспитание — таким образом, лет с пятнадцати он практически заменил мальчишке отца, тем более что своих детей у Славы с Клавдией нет. А у сестры и вовсе началась вторая жизнь — сейчас она старательно вела образ жизни светской дамы. Димке же, видимо, и сейчас живется несладко, и эти добровольно-принудительные семейные обеды сидят у него, наверное, в печенках… Еще бы — парню скоро тридцать, а Вячеслав по — прежнему его воспитывает, совмещая тотальный контроль с непрекращающейся критикой.

Отставив пустые тарелки, пришлось прекратить и любезные разговоры с Клавдией — на редкость приятная женщина:

— Знаю-знаю, мужчины, вам нужно обсуждать ваши важные дела — не буду больше мучить вас своими глупостями… Славик, вам принесут кофе в кабинет.

В кабинет поднялись втроем: Олег Филиппович, Левченко-старший и Дима зачем-то… К слову сказать, никакой деловой хватки или хотя бы красноречия, присущих дяде, у Димки не было и в помине — лишнего слова из него не вытянешь. Хотя он, вроде бы, возглавляет какую-то фирму. Наверное, Слава решился все-таки приобщать парня к делу. Ну-ну…

— Как насчет коньяку, Олег Филиппыч? — Слава доставал из бара фирменную бутылку с пузатыми бокалами и благодушно улыбался. И Олег еще больше уверился, что сейчас последует колоссальный разнос. Или — еще хуже — очередная просьба такого рода… что уж лучше бы разнос.

Левченко же разлил коньяк в два бокала, демонстративно задумался, глядя на Димку, и плеснул все-таки в третий. Вздохнул:

— Вот летят годы… уже и Митьке наливаем на ровне с нами, и в разговоры его посвящать приходится. Цени! — заметил он племяннику.

Вячеслав тяжело опустился в кресло и, рассматривая через бокал приглушенный свет торшера, задумчиво вещал в пустоту:

— Летит времечко, летит… Слышишь, Олег Филиппыч? А кажется, что совсем недавно мы с Сашей Патровым — земля ему пухом — начинали. Тогда времена другие были, не то, что сейчас. Это вон Митька, молодежь, на всем готовом, а мы… — он досадливо махнул рукой и отпил из бокала. — Вот ты, Митька, сидишь сейчас в директорском кресле — клопов давишь и даже не знаешь, как дядька твой начинал! Здоровья сколько мне это стоило! Нервов! А вы только разбазаривать умеете! Чужое — кровью и потом нажитое! А вот отправь вас сейчас из сытой Москвы в другие условия — в которых мы с Патровым начинали! Загнетесь вы, зубы обломаете, потому, как ничего не умеете, кроме как чужими деньгами сорить!

Олег все еще не понимал, куда он клонит. Обращался Вячеслав к Димке, но распекать племянника в присутствии постороннего человека — для Славы это было не характерно. Значит, Слава хочет что-то объяснить ему, Олегу, но на Димкином примере.