Смертельный отпуск - Владимир Григорьевич Колычев

озадаченно захлопал глазами Матвейчук.

— А ничего, что этот упырь друга твоего убил?

— Гену?

— Ты меня понял? — Игнат строго смотрел на Лешку.

И тот кивнул, соглашаясь сделать как надо.

И сам Игнат написал заявление на Талого. Пришел в отдел, сообщил о нападении, пока писал заявление, появился заспанный оперативник, которого вызвал дежурный.

— Это что такое? — спросил усатый капитан, глядя на пятно крови, проступившее на футболке.

Игнат переоделся, прежде чем отправляться в путь, но кровь проступила и через бинты, и через одежду. Зашивать рану надо, а он с Талым все возится.

— Я же говорю, отморозок блатной напал.

— Где?

— В Морячке?

— Так это в Морячок и надо ехать! — обрадовался капитан тому, что можно спихнуть дело на отделение милиции, расположенное в Морячке.

— Блатной этот в тройном убийстве подозревается.

— Кем подозревается?

— Это дело ведет следователь Телятников.

— Ах, да, что-то слышал… Убийство в Морячке… И где сейчас этот отморозок?

— Ну, могу и в Морячок его отвезти.

— Отвезти?! Так он у тебя?!

— В машине, связанный… Ну так что, в Морячок везти?

— Нет, зачем же!

Талого приняли по всей форме, закрыли в камере, а Игнат вернулся в машину.

— Как ты? — спросила Лия, глядя на его футболку.

— До свадьбы заживет… Замуж за меня пойдешь?

— До того, как заживет, или после?

— А как ты хочешь?

— Я по-всякому хочу, но лучше после.

Рана оказалась не очень серьезной. Ее действительно пришлось зашивать под местным наркозом. От госпитализации Игнат отказался, вернулся к Лие, которая ждала его в машине.

Сказывалось все: и усталость, и бессонная ночь, и главным образом наркоз. Игнат заснул за рулем на целую секунду. А мог бы проспать и дольше, до первого столба, если бы Лия не заметила милицейскую машину и не дала знать.

Инспектор ГАИ оказался тем же, с которым Жуков уже сталкивался недавно. Он просто не мог не остановить знакомую машину. Игнат очень надеялся, что ночью автоинспекция спит, но все же подготовился к возможной встрече на дороге, поэтому взял талон-уведомление из РОВД. А остановили его уже утром, в начале восьмого.

Игнат рассказал о покушении на свою жизнь, предъявил факт обращения в милицию, задрал рубаху, показывая рану. Инспектор вошел в положение, и они с Лией беспрепятственно вернулись на свою Виноградную улицу. Игнат позавтракал, завалился спать, а к полудню подъехал Телятников, пришлось подниматься, идти к нему.

— Как здоровье? — спросил младший советник юстиции.

Он смотрел на Жукова, пытаясь сосредоточиться на работе после безнадежно испорченных выходных.

— Да ничего. И Матвейчук жив-здоров.

— Был я у Матвейчука, — кивнул следователь. — Он мне все рассказал.

— А с Талым говорили?

— И Талого допросил.

— И? — Игнат приложил ко рту кулак, чтобы скрыть усмешку.

Неужели Талый ни в чем не виноват, а ножом Игнат ударил сам себя?

— Говорит, что не нападал ни на кого.

— Просто забрался во двор, просто шел с ножом.

— Путь хотел сократить. К морю.

— А нож, чтобы калитку открыть?

— Ножа не было. Нож он у тебя отобрал.

— Самооборона?

— Талый утверждает, что да, он всего лишь защищался.

— Но вы же ему не верите?… Есть свидетели, есть потерпевшие. Улики есть, наконец.

— И свидетели есть, — кивнул Телятников. — И потерпевшие. И нападение было… Врет Талый, врет. И то, что Яковецкую, тетю твою, не убивал, и то, что Блажко не трогал. Ну и Петелина…

— Врет.

— И верить ему нельзя.

— А что насчет алиби?

— Алиби, алиби… С Котляровым Талый был. На Котлярова ссылается.

— С Котляровым Талый и был. На месте преступления. Сначала здесь, а потом они к пещерам пошли Петелина убивать.

— Есть еще люди, которые могут подтвердить алиби.

— Неужели Баштан? Не знаю его фамилию?

— Да нет, какая-то женщина.

— Маруха, может, какая-то. Такая соврет, недорого возьмет.

— Ну да, Талый будет выкручиваться, — кивнул Телятников.

— Сам-то ты что думаешь, он или не он?

Игнат задумался. На месте Телятникова он с удовольствием бы навесил все на Талого. Даже если этот уголовник не виновен, все равно угрызений совести не будет. Отбросы общества не жалеть нужно, а утилизировать.

Но Игнат-то находился на своем месте. Он потерял свою любимую тетю, и ему нужна правда, а не оправдание собственной беспомощности, завуалированное под классовую ненависть к уголовной нечисти. Ведь может оказаться, что Талый не убивал. Но, скорее всего, на нем кровь.

— Думаю, он.

— Ну что ж, будем работать.

— Есть еще один вариант, — сказал Жуков.

— Один? — И недовольно, и с надеждой посмотрел на него следователь.

Не хотел он рассматривать дополнительные версии, но если в единственном числе и ничего серьезного, то можно и послушать.

— И вилами по воде.

— Давай!

— Вернее ножом… Нож мне тут один товарищ добровольно отдал. Если на нем кровь, тогда можно говорить… — Игнат сделал паузу, выжидательно глядя на Телятникова.

Если следствию интересно, он расскажет о Давиде все, что знает. Но Телятников ничего не хотел слушать. И нож на экспертизу взял неохотно.

Зойку он допрашивать не стал, просто забрал ее с собой в морг на опознание. Для него это будни, а для нее — трагедия.

Зойка уехала, и вместо нее к плите встала Лия. На кухне Игнат ее и нашел. В кастрюле варился суп, в утятнице — соус. Жара на кухне невыносимая, но Лие хоть бы хны. Она-то в Сибири не жила, от жары не отвыкала.

— Ну что Телятников? — спросила она.

— Понравился ему Талый, — усмехнулся Игнат.

— В каком смысле понравился?

— В плохом смысле. Талый теперь у него во всем виноват.

— А Котляр?

— Ну и Котляр под подозрением.

— Котляра брать будут?

— Не знаю, меня не информировали.

— А надо бы… Хотя… — Лия застыла с ложкой в руке.

— Что хотя?

— Мне по-любому край! — Лия провела ложкой по горлу, не прикасаясь к нему. — Братва мне Талого не простит!

— Ну что ж, будем ждать Котляра.

Игнат встал в дверях, выглянул во двор. Жаль, тетя Вика не держала собаку.

— Там не только Котляр.

— Еще кто?

— Кто… Блатные, приблатненные, кому Баштан скажет, тот и пойдет.

— А он скажет?

— Не знаю, такая каша заварилась… Баштан осторожный, Баштан буром не прет. И вряд ли он Талому что-то говорил. Я думаю, Талый сам пошел, на свой страх и риск. Котляр отказался, а он пошел.

— Осторожный, говоришь.

— Но мстительный. Тебя, может, и не тронет. Ты мент, за тебя особый спрос. А за меня кто подпишется?…

— Не бойся, я с тобой! — вспомнив название нашумевшего фильма, улыбнулся Игнат.

— С тобой не боюсь… Это правда насчет Хабаровска?

— Вместе поедем. Там и распишемся, — немного подумав, сказал Игнат.

О