Слово вора - Владимир Григорьевич Колычев

– Потяну!

Паша выразительно смотрел на вора. Смотрел и мысленно просил не принимать его слова за пустую браваду. Он жизнь готов положить за воровскую корону, он сделает все, чтобы хотя бы на шаг приблизиться к своей заветной мечте. Именно сделает, а не постарается сделать.

– Вот и проверим, потянешь или нет… Постанова пришла, зону размораживать будем.

Паша кивнул, надо так надо. И неважно, что с «хозяином» все ровно. Если пришла постанова, если Мефодий считает, что ее нужно исполнять, Паша готов на все.

Назначенный сход не состоялся. Как оказалось, о постановке узнало начальство, и «хозяин» сделал ход конем, ночью за Мефодием пришли и увели его в штрафной изолятор. Вместе с ним там, но в разных камерах закрыли пусть и не коронованных, но уважаемых воров, которые могли бы поднять зону на бунт. А Пашу не трогали. Его всерьез пока не воспринимали. А зря.

Менты встали на уши, приняли меры, но Паша все равно смог обойти блатные комитеты по всем отрядам, кто-то уже знал о постанове, кто-то нет, но воровскую волю приняли все. А причина для недовольства лежала на поверхности, Мефодий под арестом, а это беспредел – отправлять в кондей больного из медчасти. И вообще, менты уже совсем оборзели, производственный план – чисто каторга, кормят плохо, сплошной стук по миске. Мужики соглашались со всем, но бузить не очень-то хотели, пришлось поднапрячься.

Паша смог связаться с Мефодием, на свой страх и риск получил доступ к общаку, купил вертухая, тот набрал водки, забил полную машину, пригнал в зону. Но и «кум» не дремал, подгон перехватили, водку конфисковали. Паша не растерялся и объявил пьяный поход на администрацию. Водку предлагалось взять боем. Уже разогретые мужики разгорячились, блатные поддали жару, и началось.

Локальные ограждения в жилой зоне сносились с треском, толпы рвались к зданию администрации, чем сильнее грянет буря, тем лучше. И рвануло хорошо. Паша даже не знал, откуда взялась бутылка с зажигательной смесью, а она появилась и влетела в окно здания. Полыхнуло знатно, в зареве пожара Паша заметил мечущуюся в огне фигуру. Человека схватили, он исчез, но в этот момент Пашу совсем не интересовало, что с ним стало. Сейчас его волновал только результат бунта.

«Хозяин» рассвирепел, поднял караул в ружье, солдаты открыли огонь, толпа отступила от административного здания, но не успокоилась. Бунт продолжался, Паша выдвинул условия, но начальник колонии отверг их. Штрафной изолятор охранялся, толпа не смогла прорваться к нему, отсекающий огонь заставлял отступать.

А на следующий день в колонию ввели спецназ. И начался кромешный ад, заключенных били, сгоняли в бараки, особо буйных расстреливали на месте.

Досталось и Паше, но не только от ментов. В суматохе он не заметил, как за спиной вдруг появился Пушок. Кто-то крикнул, Паша развернулся, но все же получил заточкой под ребро. Удар оказался несильным, неточным, сознания Паша не потерял. И даже смог, вырвав заточку из рук паскудника, свалить его на пол. Но в здание ворвались спецназовцы, схватили Пашу и повели к начальнику зоны.

Полковник Алексеев знал, кто главный зачинщик. Паша истекал кровью, но его это, казалось, мало волновало. Вместо оказания первой медицинской помощи ему дали ватный тампон, который он рукой прижимал к своей ране. Кровь этим не остановить, а «хозяин» откровенно радовался его несчастью.

– Старший лейтенант Васюхин в тяжелом состоянии, сорок процентов ожогов. Ты хоть понимаешь, что это значит?

Паша все понимал, но молчал. Коктейль Молотова бросил отморозок из второго отряда, но, как ни крути, в этом виноват Паша. Он поднял толпу, он запустил неконтролируемый процесс, ему и отвечать.

– Умрет Васюхин или выживет, для тебя это не имеет значения! – бушевал начальник. – Хотел воровской романтики? Ты ее получишь! В карцере, сволочь, заживо сгною!

Но свое обещание «хозяин» выполнил не сразу. Сначала Пашу отправили на больничку, а потом на этап – в колонию с более усиленным режимом. И не на три с половиной года, а больше. Впереди суд, Паша еще не знал, сколько ему довесят за организацию беспорядков.

Часть третья

2001 год

18

Шумит вокзал, поезда, толпы народу, патрули, носильщики, где-то щипачи шастают, как будто ничего и не изменилось. Но все уже не то, все уже не так. Сава на кладбище, Тиха в тюрьме, бригада развалилась, теперь на территории хозяйничают измайловские. Паша даже не думал бросать им вызов, смысла в этом нет, да и с Аксеном враждовать глупо. Паша не пересекался с ним, но много слышал, к тому же их связывали общие знакомые, в том числе из очень уважаемых людей. Аксена короновали в девяносто шестом, Пашу в девяносто восьмом. Аксен давно уже на свободе, Паша только на днях откинулся.

– Мы здесь уже не при делах, – качнул головой Макар.

Он отошел от криминала, но не совсем. Торгует подержанными иномарками, площадки у него на окраинах Москвы, автосервисы. Крадеными машинами не брезгует, разбирает их на запчасти, продает. А иногда и целиком толкает. И ничего, пока не попадался. С криминалом проблемы возникли, Паша все уладил. Как говорится, не выходя из камеры. Позвонил кому надо, поговорил, и все, больше никаких вопросов. Может, он и не дотягивает пока до того же Савы по силе своего авторитета, но его воровское слово не пустой звук в криминальном мире. И за Тиху он подписался, когда его закрыли, у пацана все хорошо, братва уважает, люди ценят. Может, еще и коронуют.

– Да нам и не нужно.

Интересов как таковых у Паши нет, воздухом свободы сначала надо надышаться, а потом уже думать, как быть. Деньги есть, справка об освобождении, даже паспорт липовый. Темный ярлык ему нужен для гостиницы, снимет номер, будет отсыпаться, в порядок себя приводить, а то последнее время как на иголках, с «хозяином» сцепился, в штрафной угодил, а там такая сырость, что кожа сохнет, хотя, казалось бы, должна отмокать. Лицо как черствое тесто, в мелких морщинах. А ведь ему всего лишь тридцать один год.

– Давай, пойду я, брат.

– Если что, телефон мой знаешь!

– Если что! – Паша пристально глянул Макару в глаза.

Ему всегда нравилось работать в одиночку, и под ногами никто не путается, не мешает, и предавать некому. И жить в Москве он собирался, предоставленный самому себе. Он с удовольствием поживет в одиночку, раз есть такая возможность. Но могут возникнуть ситуации, когда без сопровождения не обойтись. Визиты, встречи и тому подобное. Короля делает свита, это уже и не совсем вор, если при нем нет людей, готовых исполнить его волю. А Макар – пацан серьезный, и люди у него есть, на которых можно положиться в трудную минуту. Так что, если вдруг что, есть на кого опереться.

Но полностью Макару Паша не доверял. И дело в одном общем их друге. Рудик выбился в люди, возглавляет службу безопасности ну очень серьезного металлурга. Это благодаря ему Паша так и не смог отомстить Тукову, три покушения на этого черта закончились ничем, хотя в одном случае приговоренный все-таки оказался на больничной койке. Очень серьезное ранение получил Тук, но ведь выжил. Три покушения, а воз и ныне там. Но ничего, Паша не успокоится, пока