Улика с того света - Николай Иванович Леонов

братом, но узнала о том, что жить ему осталось совсем немного, и решила забыть обиды. Всякое может быть. Кровные связи со временем истончаются, а потом рвутся. Люди, когда-то близкие друг другу, расходятся в разные стороны.

Но эта мысль тут же сменилась какой-то тревогой. Гуров основательно покопался в деле, сданном в архив. В его мозгу четко отпечаталось, что Штейнберг на момент ареста был круглым сиротой, Незванов проживал с бабушкой, у Кудесника также не было родных. Только Левинский успел завести полноценную семью. Но братьев и сестер у него не было. Ни двоюродных, ни родных.

– Как давно она приезжала, Алла Петровна?

– Примерно месяц назад или чуть более того, – попыталась вспомнить докторша. – Я ее не застала, в тот день ездила на совещание. Но Левинский потом со мной поделился. Представляете, она с ним давно не ладила, но вдруг решила написать ему письмо сюда, в колонию. Он ответил. Они снова начали общаться. Потом сестра приехала навестить его. Бывает же, что люди спохватываются и пытаются наладить отношения. Правда, в данном случае кто-то из них опомнился слишком поздно.

Они дошли до ее кабинета. Алла Петровна пригласила Гурова зайти, не спрашивая согласия, поставила перед ним чашку с чаем, потом достала из сумки шоколадный батончик и порезала его на ломтики.

– Угощайтесь, Лев Иванович. Простите за столь скромный стол, но больше мне нечего предложить вам, – проговорила женщина, села за стол и обхватила чашку ладонями.

Гуров устроился на стуле поближе к двери, чтобы слышать все, что происходит в коридоре.

– Расскажите о сестре Левинского подробнее, – попросил он. – Она тоже получала у вас разрешение на посещение?

– Вы знаете, не получала, – ответила Алла Петровна. – Вообще-то, у нас из-за нее теперь минус один охранник. Но я считаю, что поступила правильно, уволив его. Представьте себе, та женщина пришла в больницу и захотела проведать заключенного. Как будто бы все так просто! Он же под надзором, нельзя так. Необходимо не только мое разрешение, а еще и бумага, подписанная начальником колонии майором Николаевым. Но у той дамы не было такого пропуска.

– Как же она проникла в палату?

– Уговорила того самого охранника, упала в ноги, сказала, что больше никогда приехать не сможет, это в последний раз. Пустите, мол, к брату, ироды. Возможно, она даже заплатила ему, но я не возьмусь утверждать, сама не видела. Просто предполагаю. Охранник и пропустил. Знаете, многие жители поселка работают с заключенными. Те люди, которые сюда приезжают, везут с собой не только радость, но и слезы, эмоции. Мы все это прекрасно понимаем, но если не будет порядка…

– Я совершенно согласен с вами.

– Ту женщину поймали камеры видеонаблюдения.

– У вас здесь они есть?

– А что вы удивляетесь? – Алла Петровна едва заметно улыбнулась. – У нас тут камеры слежения, знаете ли, даже в лесу установлены. Вы, наверное, не в курсе, но недалеко отсюда находится огромная колония строгого режима. Мало ли что.

– А как выглядела эта посетительница? – спросил Гуров.

Алла Петровна достала из ящика стола синюю папку и вынула из нее фотографии, распечатанные на обыкновенном листе бумаги.

– Я сразу же попросила сделать это, – сказала она.

– Как вы объяснили такое желание?

– Я главный врач. Не обязана ничего объяснять.

– А мне тоже не обязаны?

– Вам скажу. Я подумала, что по этим кадрам смогу узнать женщину. Вдруг она уже приходила раньше, и я выдавала ей разрешение на посещение? Хотя, если честно, я не такой уж безалаберный человек.

Гуров всмотрелся в смазанные кадры. Лицо таинственной посетительницы было очень трудно разглядеть. Но цвет волос был темным. Возраст средний.

– Разрешите мне их забрать, Алла Петровна?

– Берите, конечно. Правда, не знаю, чем они помогут.

– Спасибо, Алла Петровна. – Сыщик тут же убрал фотографии в бумажник и спросил: – А что же Левинский? Как долго она пробыла у него? Он после ее визита был в порядке?

Алла Петровна помешала ложечкой в чашке и ответила:

– Да, в абсолютном. Она с ним провела не так уж и много времени. Полчаса или что-то около того. Но что странно, он подтвердил, что это его сестра. Собственно, инцидент на том и закончился. Никто не пострадал, тревогу поднимать я не стала, но осадок остался. Удивительно, но в больнице ее никто не заметил. Я поговорила с медсестрами, врачами, уборщицей. Никто не смог ее вспомнить. Если бы не камера, на которую она попала, покидая больницу, то никто и не узнал бы, что эта особа тут была.

– А когда входила в здание, камеры ее не засекли, что ли? – проговорил Гуров. – Гудини в юбке, не иначе.

– В джинсах и куртке, – поправила его Алла Петровна. – Нет, на входе ее камеры не отследили. Они фиксируют участок наблюдения в течение пяти секунд, потом отключаются на три секунды. Видимо, она успела проскочить.

– А тот охранник где сейчас?

– Хотите с ним поговорить? Это легко сделать, он живет в гостинице. Вчера встретила его случайно в магазине, сказал, что завтра собирается уезжать из поселка. Но думаю, что еще здесь.

– Имя его вы помните?

– Конечно. Тимур Хайруллин. Даже номер телефона где-то был. Секундочку.

Гуров попросил у докторши листок бумаги, записал имя и контакты.

Алла Петровна напряженно следила за его рукой.

– Егор Константинович предупредил, что вместе с дочерью Левинского приедет сотрудник уголовного розыска, – задумчиво произнесла она. – Полагаю, не просто так.

– Не просто, – подтвердил сыщик этот очевидный факт.

– Тогда вам, конечно же, будет интересно узнать имя той самой женщины, которая назвала себя родной сестрой Левинского.

Гуров уже испытывал к главному врачу уважение. Такая вот не самая простая работа неплохо отточила ее интуитивные навыки и научила правильно расставлять приоритеты.

– Я весь внимание, Алла Петровна.

– Охраннику она представилась Екатериной. Не знаю, настоящее ли это имя. В любом случае, Лев Иванович, это все, что я могу вам рассказать.

На стук никто не ответил. Гуров прижал пальцы к створке и слегка нажал на нее. Эта проверка показала, что дверь не была закрыта. Она поддалась совершенно бесшумно, и сыщик заглянул в палату.

Марину он нигде не увидел и поначалу решил, что она вышла, оставила отца одного. Кровать Байрона стояла слева, вплотную к стене, упиралась в нее изголовьем.

Гуров шагнул за порог и прикрыл за собой дверь, оставил лишь узкую щель.

Марина лежала на соседней кровати, прямо на голом матраце. Ее глаза были закрыты.

– Чего стоишь, товарищ следователь? – тихо прозвучал хриплый голос.

Оказывается, Байрон не спал, просто не шевелился. В полумраке Лев Иванович не смог разглядеть