Вячеслав Жуков - Кукушка

– Ты хорошо ее закопал? – спросила Квинт, отчаянно борясь с волнением. И надо сказать, что это у нее получалось плохо. Не помог даже коньяк, которого Лилия Станиславовна выпила уже вторую рюмку.

– Обижаешь, – Костик позволил себе усмехнуться, на такое недоверие подруги. И в то же время раздражаясь ее проницательности. Хуже нет иметь под боком умную бабу. А Лиля как раз из таких. Слишком уж смекалистая. И к тому же у нее развита интуиция. Стоит заглянуть ей в глаза, и сразу появляется чувство, будто она о чем-то догадывается. Так казалось Костику.

– Нисколько не обижаю, – покачала головой Квинт. – Просто я привыкла все делать хорошо и качественно, – сказала она.

Костик выглядел обиженным за недоверие подруги.

– А я? Чего я сделал не так? И знаешь, не надо тут упреков, – высказал он довольно резко. – Сама там с Никифорычем любезничала, а мы тут с Таисией возились… – Он не договорил, поймав на себе ледяной взгляд Лилии Станиславовны.

– Заткнись! – сказала она отрывисто и чуть подумав добавила: – Я хочу посмотреть, где ты ее закопал.

Костик удивился. Сдурела баба, да и только.

– Что, прямо сейчас посмотреть?

Лилия Станиславовна кивнула, притушив сигарету.

– Лиля, уже вечереет. Там дорога такая, что можно забуксовать. Тебе это нужно?

Она не ответила, молча размышляя над его доводами.

– Да к тому же я еще не протрезвел. Не дай Бог на гаишников нарвемся, – добавил Костик, как ему казалось, аргумент весьма веский, способный удержать подругу от ее внезапного желания. Не сидится ей видишь ли дома. Проверять его вздумала.

Кажется аргумент подействовал и Квинт все взвесив, согласилась:

– Ладно. Давай сегодня не поедем. Но завтра ты меня отвезешь туда. И вообще, надо было Таисии ехать с тобой. Почему ты не поехала? – обратилась она к домработнице.

Немая Таисия начала мыкать и жестикулировать руками, объясняя, что не могла оставить дом, родившегося ребенка.

Квинт на это рассердилась.

– Перестань. За час, полтора, тут ничего бы не случилось. Зато я была бы спокойна. А так места себе не нахожу. Вдруг Костик плохо ее закопал?..

– Ну я же тебе говорю, – Костик клятвенно приложил обе руки к груди, но договорить всего, что хотел не смог. Лилия Станиславовна перебила его:

– Послушай, ты хоть представляешь, что может быть, если ее найдут?

Костик кивнул, лишь бы угодить Квинт. Думать сейчас ему ни о чем не хотелось. И уж тем более о девчонке. Башка трещала от выпитого. Он воздержался что-либо ответить. Сидел и молчал, с тупым видом долго разминал сигарету прежде чем закурил.

– Как же все плохо получилось. Вас ни на минуту нельзя оставить. Что-нибудь да случится, – проговорила Лилия Станиславовна словно этим подчеркивая свою значимость и давая понять, кто она тут для болвана Костика и немой домработницы. И если немая Таисия в силу своей неспособности не могла ответить, то Костик посчитав себя униженным, молчать не стал.

– Хороша себе минута. Ты видела на своем телефоне, сколько раз я тебе пытался позвонить? Только не говори, что не видела. Знаешь, во всем этом есть и доля твоей вины, – упрекнул он Квинт, зная, что такое обвинение ей не понравится.

Лилия Станиславовна вытаращила глаза. Иногда нападки любовника выводили ее из себя.

– Да? – ей захотелось поставить Костика на место, чтоб не зазнавался, но тот был сейчас настроен более чем решительно.

– Ты же знала, что ей вот-вот рожать и все равно уехала к Никифорычу. Оставила нас. Или бросила. Понимай как хочешь.

Все это было как плевок в лицо, который она стойки перенесла, зная, что Костик во многом прав, и поэтому у Лилии Станиславовны не нашлось достаточных возражений.

– Но Михаил Никифорович… – начала было она, но Костик махнул рукой и Квинт замолчала, понимая, что не стоит начинать все сначала. Ведь и в самом деле можно было повременить с поездкой.

Вечером, лежа в постели с Костиком, Лилия Станиславовна как могла проявляла нежные чувства, но расшевелить любовника ей так и не удалось.

– Не понимаю, как тебя тянет на секс… после такого, – сказал Костик.

От его упрека Лилию Станиславовну в прямом смысле взбесило.

– А что я должна, как ты распустить сопли? И вообще, что такого произошло? Ну подумаешь, на одну дуру стало меньше. Зато у нас есть ее ребенок. И поверь, за этого мальчугана мы получим неплохие деньги. – Она прикоснулась рукой к его щеке. – Ну что с тобой? Я по тебе соскучилась. Думала, мы займемся сексом, а ты как неживой…

– Не это главное в жизни, – парировал Костик замечание подруги и тем самым вызвав в ней удивление.

– Да? Это интересно. Раньше за тобой я подобного не замечала. Вместо желания овладеть женщиной, в тебе проснулось стремление к философским размышлениям. Ну давай, поразмышляй. Я готова выслушать все, о чем ты наразмышлял тут без меня. Начинай. Не молчи.

– Перестань, – резко оборвал ее Костик, помолчал, потом заговорил, словно собирался пожаловаться на свою судьбину и не кому-то, а именно ей, Квинт. Вот только не знал с какого конца начать свои жалобы. Начал с середины.

– Устал я что-то…

– Мой бедненький, – проявив притворство Лилия Станиславовна попыталась обнять Костика, но он отвел ее руку, давая понять, что сейчас ему от нее ласки и жалость не нужны. И видя это, Квинт сделалась серьезной. – Ну что такое? Костик, ну успокойся.

Но успокоиться он не мог, да и не хотел.

– Знаешь, надоело все. Пора, наверное, завязывать, – предложил вдруг он.

Такого от Костика слышать еще не приходилось. И Лилия Станиславовна мучительно соображала, почему так резко и внезапно он потерял вкус к деньгам. Неужели всего лишь из-за этой девчонки.

– Не только, – помотал головой Костик. – Эти шлюхи, которые продают нам своих детей за копейки… Они – плохие. И достойны порицания. А мы с тобой? Хорошие? Ведь мы продаем этих же детей, но уже за большие деньги. Мы наживаемся на них.

Лилия Станиславовна не выдержала.

– Кто мы такие, говоришь? Добродетели. Мы даем этим детям хорошую жизнь. Не в нашей убогой стране, а там, где у них может быть все. Знаешь, когда я закончила институт и стала работать гинекологом, ни одной дуре не отказывала в абортах. Старалась помочь…

– Ну и что? – не понял Костик, к чему подруга затеяла этот разговор.

– А то, что каждый аборт – это чья-то оборванная жизнь. А скольких детей выбрасывают в канализацию. На помойки. Родят дома втихаря и выбрасывают. О них кто думает? Кто-то жалеет? Так вот мы с тобой делаем доброе дело. А то, что дорого берем – ерунда. Хороший товар, больших денег стоит.

– А совесть… – только и проговорил Костик, как Лилия Станиславовна властно глянула на него.

– Не забывай в какой стране ты живешь, – напомнила она о том, о чем уже не раз говорила ему. – Зажрался ты, мой милый, потому что у тебя сейчас есть все. Завяжем, и не будет ничего. И вот когда ты будешь нищим, сразу про совесть забудешь.

Костик замолчал и обиженно засопел. Уже давно понял простую вещь: он попал к Лилии Станиславовне под каблук и мнение его ни в счет. Все будет так, как скажет она.

– Спи. Завтра для тебя есть работа, – сказала Квинт и обиженная отвернулась.

Утром он поехал по адресу, который дала ему Лилия Станиславовна. Город этот находился недалеко от Москвы. И довольно не маленький. Там на окраине, в захолустном бараке жила приезжая из Молдавии. Год назад Лилия Станиславовна уговорила эту пьянчужку перебраться из Москвы, где она бомжевала вместе с детьми, в этот город. И даже через своих знакомых помогла с жильем. Теперь бомжиха жила в бараке, хотя и без прописки, но все-таки свое отдельное жилье. И железнодорожная станция рядом. И утром вся семья уезжала, попрошайничать в электричках. Возвращались вечером.

Но в последнее время случилась неприятность. Молдаванка сломала ногу. Оказалось, неудачно спрыгнула с платформы. Может и ничего бы, да детей дома семеро по лавкам. Вот и позвонила она Лилии Станиславовне, попросила помочь деньгами если та сможет.

Денег Лилия Станиславовна не дала, а прислала к молдаванке Костика, который предложил пьянчужке заработать столь необычным способом: продать детей. Молдаванка не раздумывая согласилась и попыталась всучить двоих малышей: мальчика и девочку, регистрации о которых не значилось ни в одном документе.

Костик наметанным глазом осмотрел обоих, но забрал только девятимесячную, светловолосую девчушку. Пьянчужке за нее он дал двадцать тысяч рублей. И та от радости не веря своим глазам, готова была целовать благодетелю руки.

– Вы ко мне приезжайте через полгода, – сказала она, на прощанье поцеловав дочурку в щеку. – Я как раз еще одного рожу, – указала она на свой выпуклый живот. – И он подрастет маленько.

Раскаянья в ее глазах Костик не заметил. И обещать ничего не стал. Он никогда не покупал детей два раза у одной и той же женщины. Это было его правилом. Забрав девчушку, он вышел из барака.