Сергей Зверев - Жулик: грабеж средь бела дня

Ознакомительный фрагмент

Ломая подвальную тишину каблуками, в каморку вошел сам директор тюрьмы. Рассеянно выслушал рапорт старшего офицера, задал несколько вопросов дежурному по «печному подвалу» и лишь после этого осознал, что Алексей Сазонов действительно сбежал… Мсье директор живо представил, чем может закончиться этот побег для его карьеры, после чего схватился за сердце.

Ситуация требовала немедленного прояснения. С трудом взяв себя в руки, директор «Сантэ» переоделся в комбинезон и осторожно полез в топку. Он долго подсвечивал дымоход мощным фонарем, однако никаких следов русского зэка так и не обнаружил.

Вскоре тюремщики появились на крыше главного корпуса «Сантэ». Передвигались они очень осторожно, то и дело пригибая голову: над печными трубами громоздилось несколько десятков разнокалиберных антенн с переплетениями стальных проводов. Осмотр черепицы оправдал самые худшие опасения. На керамических плитах темнели свежие следы печной сажи. Это означало, что русский уголовник каким-то непостижимым образом взлетел по отвесному дымоходу на крышу и словно испарился. С тюремной крыши можно было спрыгнуть только во двор, контролируемый охраной, собаками, сигнализацией и видеокамерами. Нетрудно было предположить, чем закончился бы для беглеца прыжок с двенадцатиметровой высоты…

Исчезновение Сазонова отдавало густопсовой мистикой. Казалось, даже самый изощренный ум никогда не сможет восстановить полный сценарий бегства. Мысленно попрощавшись с высокой должностью, директор тюрьмы сообщил о произошедшем в полицию и жандармерию. Вскоре истошные вопли сирен с площади Ля Сантэ возвестили о прибытии полицейских машин.

Выслушав беглый рапорт мсье директора, детективы поняли, что беглец их просто дурачит. Они исходили из очевидного: Сазонов ни при каких обстоятельствах не смог бы покинуть «Сантэ», а наверняка спрятался где-то на территории огромного тюремного комплекса.

От непредсказуемого русского уголовника можно было ожидать всего – вплоть до вооруженного сопротивления и захвата заложников.

Квартал был немедленно оцеплен по периметру. Снайперы заняли позиции на крышах окрестных зданий. Жители ближайших домов и клиенты уличных ресторанчиков были спешно эвакуированы. Одна бригада полицейских тщательно, сантиметр за сантиметром, обследовала тюрьму. Другая бригада допрашивала зэков, тюремщиков, хозобслугу и даже самого мсье директора. Группы экспертов-криминалистов работали на крыше и в подземелье.

Ни планомерный шмон помещений, ни перекрестные допросы не принесли никаких результатов. Эксперты также разводили руками – такого загадочного побега в их практике еще не случалось. Сломанная решетка, пятна сажи на крыше да пропавшая казенная простыня так и остались единственными фактическими свидетельствами исчезновения Сазонова.

Скандал назревал нешуточный: чиновники российского отделения Интерпола могли теперь запросто обвинять руководство «Сантэ» в халатности, непрофессионализме и даже преступном пособничестве опасному рецидивисту.

После обеда директор «Сантэ» подписал прошение об отставке. После чего заявил, что «этого русского негодяя» сразу же после ареста следует публично гильотинировать. Надзиратель, дежуривший ночью в «печном подвале», вызвался собственноручно привести приговор в исполнение.

Шестеренки полицейского механизма мгновенно набрали нужные обороты.

Начальник департамента криминальной полиции Парижа сразу поставил расследование под свой контроль. Министерство юстиции объявило премию в пятьдесят тысяч евро за любую информацию, способную прояснить обстоятельства бегства. На поимку опасного рецидивиста отрядили лучших парижских детективов. Агенты криминальной полиции дежурили в аэропортах, на вокзалах и на узловых станциях метро, опрашивали портье дешевых гостиниц, смотрителей приютов «Армии спасения», хозяев автосвалок и даже клошаров, обитающих под мостами через Сену.

Приметы Жулика несколько раз передали в вечерних теленовостях. Бульварные газеты взвыли, на все лады смакуя подробности невероятного бегства из несокрушимой и легендарной тюрьмы. Известие о побеге повергло парижан в состояние шока: в их представлении русский уголовник рисовался эдаким диким варваром в мохнатой папахе, с кривым кинжалом в зубах.

Успокаивая общественное мнение, шеф криминальной полиции Парижа несколько раз выступил по телевидению. С присущим французам темпераментом он поклялся: в ближайшую неделю беглец будет арестован, обезврежен и предъявлен достопочтеннейшей публике.

Страсти сразу же улеглись – во Франции принято верить полиции. Парижане не сомневались: в самые ближайшие дни беглый уголовник непременно вернется в «Сантэ»…

Тридцатичетырехлетний аферист Алексей Сазонов принадлежал к той редкой и счастливой категории людей, для которой слово «невозможно» не существовало. Ум его не знал запретов, а воля не ведала преград. Именно потому он и заслужил у российской братвы почетное погоняло Жулик. Свободный художник криминального мира, Леха ко всем своим проблемам подходил творчески, сочетая изощренную фантазию и несокрушимую логику.

Тюремное заточение было для него так же неприемлемо, как раскаленная сковорода для рыбы. А уж экстрадиция в Россию и вовсе не сулила ничего путного: даже по самым скромным подсчетам, российские похождения Жулика тянули лет эдак на десять строгого режима. Перспектива любования полярным сиянием в обществе белых медведей совершенно не устраивала жизнелюбивого Леху. Именно потому он и решил «объявить себе амнистию» еще до этапа в Россию.

Мысль о «зеленом прокуроре», зародившаяся у Жулика сразу после водворения в «Сантэ», поначалу выглядела абстрактной, как математическая формула. Но уже через несколько недель эта мысль обросла вполне конкретными очертаниями.

Об особенностях заключения в «печном подвале» Леха узнал от российских пацанов, побывавших там на перевоспитании. Описание старинных печей с зарешеченными устьями сразу же заинтересовало профессионального афериста. Не надо было быть инженером, чтобы понять: древние дымоходы использовались в качестве вентиляционных шахт. Именно потому тюремное начальство навесило на печные устья «решки», а не замуровало их кирпичом: ведь в герметично закупоренном подземелье узник не протянул бы и часа.

Так почему бы не бежать на волю тем самым путем, по которому в подвал проникал пьянящий воздух свободы?!

Технология побега, придуманная Лехой, была неповторимо изящной, словно росчерк пера федерального казначея на стодолларовой купюре. Но для того, чтобы претворить ее в жизнь, требовалась серьезная и кропотливая подготовка.

Приготовления заняли больше месяца. За это время Сазонов с присущей ему осторожностью раздобыл через третьи руки упаковку сухого спирта и небольшую пластмассовую катушку из-под ниток. Посетил тюремный спортзал и незаметно свинтил с гимнастического тренажера замысловатую металлическую скобу-тройник. Осторожно обточил железяку о камень, а концы тройника выгнул в разные стороны. В результате получилось подобие абордажного крюка, сильно уменьшенного в размерах. В медсанчасти Леха безо всяких проблем получил льняное масло и упаковку презервативов. Бесплатные контрацептивы выдавались здесь всем желающим во избежание СПИДа: ведь в «Сантэ» мотали сроки не только национальные, но и сексуальные меньшинства.

Каждому из этих предметов в предстоящем побеге отводилась особая роль.

И презервативы, и кубики сухого спирта, упакованные в обертку из-под сахара-рафинада, не должны были вызвать подозрений тюремщиков. А вот скобу-тройник и пластмассовую катушку умудренный зоновским опытом Жулик спрятал в полых каблуках туфель.

Теперь предстояло вычислить протяженность дымохода от печи до крыши. Высота одного этажа равнялась трем метрам – эту цифру Сазонов узнал, банально измерив расстояние от пола до потолка в своей камере-боксе. Умножив полученную величину на количество этажей корпуса, то есть на три, Жулик накинул несколько метров на толщину потолочных перекрытий и высоту дымовой трубы. А уж о том, что «печной подвал» расположен именно на трехметровой глубине, в «Сантэ» знал едва ли не каждый: местные надзиратели не раз пугали этой цифрой неисправимое славянское «отрицалово»…

Остановка была за немногим: попасть в «печной подвал» на перевоспитание. В зловещий подземный карцер вело множество самых разнообразных дорог. Однако кровавая разборка с товарищем по заключению выглядела самой надежной. Московский банкир Сережа Вишневский, обвиняемый в махинациях с драгоценными металлами, и был, по мнению Жулика, наиболее подходящим товарищем для имитации такой разборки. Вишневский согласился помочь земляку, но, в свою очередь, дал ему небольшое поручение в России. Он верил, что хитроумный аферист сумеет не только бежать из «Сантэ», но и благополучно добраться до родины.