Татьяна Полякова - Все точки над i

Ознакомительный фрагмент

– Господь большой путаник, в смысле, неисповедимы пути господни, – вздохнул Ник. – По мне, так лучше бы Гадюка сдох, с его парнями все-таки был шанс договориться, но, если этот засранец выкарабкается, непременно захочет твой скальп. Так что я бы на твоем месте обратился к господу с нижайшей просьбой прибрать мерзавца.

– У него есть шансы выкарабкаться? – спросила я. не принимая дурашливого тона Ника.

– Ничтожные, по крайней мере, так утверждают эскулапы, но, зная этого парня, я уверен, он и самый малюсенький шанс использует. Обливаясь кровью, этот тип сумел выбраться из машины, да еще и проползти весьма приличное расстояние, прежде чем его обнаружили доверенные лица так бездарно прошляпившие тебя. Ты знаешь, я им восхищаюсь. Ага. До чего живучий оказался, зараза. А вот ты меня очень огорчила, детка. Папу не слушаешь, хочешь жить своим умом, которого у тебя сроду не было, а теперь выясняется, что ты еще и стрелять не умеешь. Я практически в отчаянии. – Ник вздохнул и заговорил серьезно: – Ситуация хреновая, солнышко. Сладкоречивый в зоне недосягаемости, боюсь, он с тобой мысленно уже простился и даже выпил за упокой души. А я так рассчитывал на его любовь к тебе.

– Зря рассчитывал, – сказала я.

– Теперь и сам вижу. Даже гениям свойственно иногда ошибаться. Не вздумай сорваться в бега, затея совершенно бесперспективная. Сиди и жди, как карта ляжет. Поняла?

– Поняла, – ответила я, и Ник повесил трубку.

Я еще долго таращилась на телефон, пытаясь оценить новость. Ден жив. Я покачала головой и усмехнулась. Если он выкарабкается… выходит, все напрасно. И в моем поступке не было никакого смысла! А в его смерти был? Я опять усмехнулась. Он выкарабкается, а меня пристрелит Ник. Что ж, из этой истории какой-нибудь умник, возможно, извлечет урок: не копай яму ближнему или еще что-нибудь такое же оригинальное. Я вдруг начала хихикать, качая головой. Потом с трудом поднялась и вернулась в спальню, надеясь, что смогу уснуть. Но мои надежды не оправдались. Промучившись часа полтора, я пошла в ванную, а потом бесцельно слонялась по первому этажу. Если я намереваюсь сбежать, следует поторопиться. Ник, убедившись, что Рахманову до меня нет дела, скорее всего, торгуется сейчас с людьми Дена. надеясь продать мою жизнь подороже. Он не раз говорил: придет время, ты сделаешь глупость, и я тебя пристрелю. Вот оно и пришло. Поведение Рахманова меня тоже не удивило. Скандал ему ни к чему, и уж тем более ни к чему заморочки с парнями Дена. Если я исчезну, это для него будет самым простым решением проблемы. Надо уходить. Я поднялась с постели, но еще долго продолжала сидеть, разглядывая пол под ногами. На меня вновь навалились усталость и странное безразличие. Я подумала о Машке. Если я сбегу, они возьмутся за нее, вряд ли поверят, что ей ничего не известно. Методы убеждения, к которым они прибегнут, мне хорошо известны. Значит, мне остается только ждать. Чего? Когда за мной придут?

Я опять легла, раскинув руки и глядя в потолок, точно в небо, как в детстве, когда наблюдала за облаками. Я могу позвонить Машке, и они с Тони уедут… Нет, не успеют. Скорее всего, за ними уже следят. Пройдет время, прежде чем Тони поймет, с кем имеет дело, а времени нет. Он верит в дружбу Рахманова, верит в закон и в прочую чушь. Он не станет срываться с места, в лучшем случае обратится в милицию. Мне казалось, я слышу его голос, спокойный, уверенный, у него найдется много доводов, чтобы не уезжать. Без Тони Машка никуда не поедет. Похоже, у меня нет выбора. Я почувствовала странное облегчение при мысли об этом. Придется ждать, ощущая себя овцой на заклание, ритуальной жертвой… Я сделала свой выбор, я хотела убить Дена. Глупо было ожидать, что все сложится иначе.

Телефон вновь зазвонил. Один раз, второй, третий. Я бросилась на кухню.

– Все-таки странно, что ты не смылась, – заявил Ник, хихикнув.

– Ты звонишь, чтобы сказать мне это? – ответила я, теряясь в догадках, что он задумал.

– Нет. – Голос моего друга стал серьезным. – Я абсолютно уверен в твоем убежище и все же… Спустись в подвал, в прачечной, за стиральной машиной, четвертая плитка от стены и третья от пола. В крайнем случае ты сможешь выдержать там любую осаду. Знаешь, детка я чувствую себя идиотом. – Ник отключился, а я еще некоторое время хмуро разглядывала трубку в своей руке, потом отправилась в подвал.

Включила свет. Площадка возле лестницы, три двери. Я толкнула первую. Котельная. Прачечная оказалась рядом. Стиральная машина стояла в углу. Я чуть отодвинула ее и принялась считать плитки, стена была выложена голубым кафелем. Та плитка, о которой говорил Ник, ничем не отличалась от остальных. Я надавила на нее. Плитка ушла в стену. Опершись на стиральную машину, я ждала что будет дальше, но ничего не происходило, пока я не догадалась оглянуться. В противоположном углу прачечной открылся лаз в полу. Я присвистнула и прошла туда.

Лаз был узким, в него с трудом протиснется взрослый мужчина. Вниз вели деревянные ступеньки. Теряясь в догадках, я начала спуск. Внизу было темно, рукой я нащупала на стене выключатель, вспыхнул свет, а я вновь присвистнула. Комната метров двенадцать, вдоль стены стеллажи с оружием.

Чего здесь только не было! Я прогулялась по комнате, разглядывая то, что лежало на полках. Ник прав, тут можно выдержать длительную осаду. В картонной коробке запасы консервов. Две канистры воды. Любопытно, о чем думал Ник, устраивая себе эту берлогу? Два автомата, винтовка с оптикой, в ящике гранаты, настоящий военный склад. На нижней полке свернутые солдатские одеяла, две подушки. Нож с широким лезвием. Может, он организовал собственный бизнес и торговал всем этим по случаю? Я покачала головой, присела на корточки перед очередным ящиком. Если не ошибаюсь, это противопехотные мины.

– Он спятил, – вслух произнесла я и вновь покачала головой.

Того, что здесь хранится, хватит на ведение локальной войны. Прихватив две банки консервов, я направилась к лестнице. Рядом с выключателем заметила рычаг, повернула его, и люк над моей головой закрылся. Еще один поворот, и я поднялась наверх. Выбралась в прачечную, закрыла люк.

Что Ник имел в виду, демонстрируя мне все это? Если он намеревался сдать меня, об оружии следовало помалкивать. Выходит, у него другие планы, и это жест доброй воли: я доверяю тебе, так что и ты мне доверяй, сиди и не рыпайся. Правда, на Ника это совсем не похоже. Я ему верю? Какая разница, раз выбора, в общем-то, нет. Одно утешает: если люди Дена явятся, у меня будет легкая смерть. Я усмехнулась и пошла на кухню, открывать консервы.

Ник явился через неделю. С синими кругами под глазами. Его глаза, и так блекло-голубые, теперь казались почти бесцветными. Отросшие волосы он собрал в пучок на затылке и очень походил на рептилию. Впрочем, он всегда был похож на змею, правда, сейчас выглядел смертельно усталым.

– Как дела? – спросила я. – Ты скверно выглядишь.

– Ага. А чувствую себя еще хуже, – хмыкнул он.

– Может, поделишься?

– Нечем, – хихикнул Ник. – Все, что было, раздал добрым людям.

– Кончай, – попросила я. – Что происходит?

– Да ничего не происходит, – ответил он, завалившись на постель прямо в ботинках, впрочем, такие мелочи его никогда не волновали. – Пил всю неделю, теперь вот пытаюсь смотреть на жизнь с оптимизмом.

– Получается?

– Не очень. Когда я в стельку пьян, мир выглядит симпатичней.

Он похлопал рукой по одеялу рядом с собой, предлагая мне присоединиться. Я легла рядом и закрыла глаза. Заниматься с Ником сексом, когда он в скверном расположении духа, серьезное испытание.

– Эй, – позвал он, ложась на бок и заглядывая мне в лицо. – Почему ты не сбежала?

– Некуда.

– Выходит, ты не безнадежна. И не забудь поблагодарить папу за добрую душу.

– Благодарю, Ники-бой.

Он ударил меня по губам, не сильно, просто давая понять, что называть его так сейчас не стоит.

– Вырази свою благодарность как-нибудь иначе, – предложил он, притянув меня к своей груди.

На сей раз, он превзошел самого себя, по одному этому можно было судить о том, как скверно обстоят дела. Устроившись в кресле, Ник закурил, поглядывая на меня со смешанным чувством презрения и самодовольства, поднял с пола флягу, которую привез с собой, сделал несколько глотков. Он так ничего и не рассказал мне, а я не задавала вопросов, по опыту зная, что это бесполезно. Поднявшись с постели, я намеревалась проскользнуть мимо Ника, чтобы ненадолго укрыться от него в ванной, он лихо захлестнул ремень вокруг моей шеи и притянул к себе.

– Придурок, – едва смогла произнести я. – Ты мне шею сломаешь.

– Это вряд ли, – пригорюнился Ник. – Хоть и надо бы. Но, имея доброе сердце… – Не договорив и чуть ослабив ремень, он заглянул мне в глаза.

– Ден жив? – не выдержав, спросила я.

– К великому сожалению, – вздохнул Ник. – Даже успел прийти в себя. Людишки его воспряли духом. Все жутко деятельные и жаждут крови. У сукиного сына проблемы с глоткой, возможно, говорить он никогда уже не сможет. Само собой, это досадное обстоятельство он включит в счет. Его парни с меня глаз не спускают, уверены, что я знаю, где ты. Еле от них оторвался.