Семья убийц - Владимир Григорьевич Колычев

один биологический отец.

— То есть они родственники, братья и сестры?

— Покойные братья и сестры, — уточнил Кауров. — Из одной пробирки.

Имелась и живая сестра, но Родион решил не впутывать в это дело Марину. И материал для ДНК-теста взял без ее ведома.

— Из пробирки?

— Искусственное оплодотворение в центре охраны здоровья матери и ребенка. Сейчас это клинико-диагностический центр «Охрана здоровья матери и ребенка».

— То есть все они — из одной пробирки?

— В каком-то смысле да.

— И зачем кому-то их убивать? — От волнения Евграфов забыл, что на нем нет головного убора, попробовал нащупать козырек, чтобы снять фуражку.

— Может, их отец сошел с ума? Как хомяк, который пожирает своих детей.

— Хомяк, детеныши, сумасшедший отец… — Евграфов качал головой, пытаясь принять столь диковинную версию.

— Маньяк.

— Вот если маньяк, тогда другое дело!

— Маньяк обычно действует в одиночку. И не устраивает соревнования с другими маньяками. А у нас Мирошникову, Баркова и Старова убил Рябухин, а Федосеева — его убийца.

— Убийца Рябухина?

— Масленников снял запаховый след с дерева. И сравнил с запаховым следом в доме, где прятался Рябухин. Результат положительный. Федосеева убил человек, как-то связанный с Рябухиным.

— А Баркова кто убил?

— Ну, по упрощенной версии Черепанов, а если в свете открывшихся обстоятельств… Возможно, его убил человек, убивший Федосеева.

— Два маньяка. Один соревнуется с другим. Один убил другого… — И снова в голосе Евграфова звучало сомнение.

— Я думал, Рябухина убил человек, который пытался остановить его, остановить убийства. Но его убил человек, который опасался за свою шкуру. Его убил человек, который заказал убийство Мирошниковой, Баркова и Старова. А затем продолживший дело Рябухина. И убивший Федосеева.

— Тогда это не маньяк. Но убийства все равно серийные. И резонансные!

Евграфов безотчетно провел рукой по своему погону, как будто хотел смахнуть с него все — под генеральскую звезду.

— Возможно, сумасшедший отец узнал о своих внебрачных детях… Или его жена? — встрепенулся он.

— Федосеева убил мужчина.

— Значит, он сам… Отец заказывает своих детей Рябухину, убирает его и продолжает убивать сам.

— К сожалению, Масленников не смог выделить геномную ДНК из биологического образца, мы не можем быть уверены, что Федосеев и его убийца состояли в биологическом родстве, — покачал головой Кауров.

— Да, но версия все равно прослеживается.

— Отец убивает своих детей, это тянет на мировую сенсацию, — подзадорил Кауров.

— Ну, не на мировую…

— Даже Чикатило бы до такого не додумался.

Кауров усмехнулся, наблюдая за реакцией начальника. Перевозбудился Евграфов на фоне открывшихся перед ним перспектив, в глазах уже светились звезды кремлевских башен. Шутка ли, вывести на чистую воду нелюдя похлеще Чикатило, даже начальство будет говорить о Евграфове с восторгом и придыханием, а какими милостями его осыплют.

— Кауров, мы должны найти это чудовище!

— Уже нашел, — вздохнул Родион.

— А что так робко? — просиял Евграфов.

— Да вам не понравится.

— Что не понравится?

— И мне тоже.

— Кауров, не темни!

— Но больше всего не понравится Натарову Борису Алексеевичу.

— При чем здесь Натаров? — нахмурился Евграфов.

— Натаров — отец Мирошниковой, Баркова, Старова и Федосеева.

— Ты в этом уверен? — сначала у Евграфова задрожал голос, а затем подбородок.

— Экспертиза, конечно, может ошибаться. Наша экспертиза. А Федосеев провел свою экспертизу. И доказал свое с Натаровым родство. Натаров узнал, что Федосеев его сын, зачатый в пробирке. А через неделю его не стало. К этому времени уже погибли Мирошникова, Барков и Старов. Федосеев продолжил этот печальный список.

— То есть Натаров узнал, что у него есть внебрачные дети… Зачатые из пробирки?

— Давно это было, Натаров бедствовал, нужны были деньги, за его… э-э, молодость неплохо платили.

— Натаров, пробирки… Чушь какая-то! — поморщился Евграфов.

— Факты — вещь упрямая.

— Факты… Фактов как раз и не хватает. И я, например, не представляю, как Натаров убивает своего сына.

— Ну, любовницу-то свою он убил.

— Опять ты об этом! — брызнул слюной Евграфов.

— И мы оба это знаем.

— Кто-нибудь видел Натарова на месте преступления? На месте убийстве Федосеева? Кто-нибудь может его опознать?

— Нет.

— Можешь не сомневаться, алиби у него будет стопроцентное!

— Не сомневаюсь!

— Ну так чего же ты мне голову морочишь?

Ветер в голове Евграфова переменился, флюгер развернулся в обратную сторону. Все, Натаров вне опасности. Впрочем, Кауров на другое и не надеялся. Более того, он мог переступить через свою гордость и спустить дело на тормозах. Ради своего счастья с Мариной.

Но ради самой Марины он должен был идти против Натарова до конца. Убийца Рябухина и Федосеева следил за ней, понятно, зачем он приходил к ней домой. Натаров — ее биологический отец, и он не успокоится, пока не вычеркнет Марину из списка живых.

— А если Натарова подставляют? — Кауров осторожно достал приготовленную карту в игре против своего врага.

— Подставляют? — задумался Евграфов.

— Может, это делает кто-то из его недоброжелателей.

— Зачем?

— Посадить или опозорить. Натаров — фигура в наших краях знаковая, скандал с его участием станет громким событием.

— Кто-то узнал о его тайных детях и решил на этом сыграть! — возбудился Евграфов.

— Очень может быть.

— Натарова нужно предупредить! — Евграфов невольно вытянулся в струнку.

— Натарова нужно допросить. Но очень-очень аккуратно, — усмехнулся, глядя на него, Кауров.

Видел был Евграфов себя со стороны.

— А заодно и допросим… Но сначала нужно подробно и лаконично… — Евграфов задумался. Лаконизм и подробности — понятия, в общем-то, взаимоисключающие.

— Можно и лаконично, — кивнул Кауров. — Но так, чтобы ничего не упустить.

— Справишься?

— Едем к Натарову?

Евграфов задумался, с сомнением глядя на Каурова.

— Да нет, пожалуй, ты останешься. Ты для него как та красная тряпка. Сам постараюсь!..

Кауров подготовил справку-доклад с кратким описанием событий, предшествующих убийству Федосеева, Евграфов ознакомился, внес поправки и отправился к Натарову на прием.

Марину Родион в справку не включал. Он собирался сам рассказать ей обо всем. Правда, не знал, когда. Стоило ли вообще торопиться?

Евграфов позвонил в пятом часу, оказывается, Натаров хотел видеть следователя, который вел дело. Он хотел сожрать Каурова на полдник.

Глава 16

Четверг, 7 июля, 15 часов 49 минут

Потухший взгляд, нездоровый цвет лица, редкие жидкие волосы, дряблая кожа, глубокие морщины, тяжелое дыхание… Кауров смотрел на Натарова и не узнавал его. Шесть лет назад этот человек излучал жизненную энергию, был здоров как бык, а сейчас еле передвигал ноги. Выглядел как человек, смертельно уставший от жизни. И Евграфова он принял в своем особняке на Изумрудных прудах, и Каурова ждал здесь.

Натаров с трудом отошел от окна, опустился в кресло, нащупал Каурова взглядом, но прошло время, прежде чем он смог сосредоточить на нем внимание.

— Что смотришь, Родион Валерьянович? — голос Натарова не подвел, такой же твердый и зычный, как и прежде. — Думаешь, твоя взяла?

Кауров промолчал. Как человек практичный, он собирался