Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

Не только сотрудники холдинга – менеджеры, топ-менеджеры, секретари, секретарши, сотрудники охраны, – но и десять совершенно независимых свидетелей – из них один академик РАН, ведущие специалисты Роскосмоса и Роснанотехнологий и бизнесмены – в том числе двое японцев вместе с переводчиком из аккредитованного в Москве представительства японского промышленного объединения.

Все они подтверждали, что 12 июня в праздничный день лично встречались и беседовали с Владимиром Галичем, так как с 17 до 21 часа – кто раньше, кто позже – посещали семинар-конференцию и последовавший за ней торжественный банкет в отеле «Рэдиссон», устроенный холдингом «Веста» для представления новых разработок – оборудования и компьютерных программ.

Никаких докладов Владимир Галич не читал, он лишь коротко выступил перед гостями в начале и в конце мероприятия.

В обеденный перерыв в кабинете Гущина раздался телефонный звонок – из приемной заместителя министра обороны, курировавшего «космические войска». Генерал-полковник по-военному четко и весьма надменно «поставил в известность» полковника Гущина: «Не знаю, какие там у вас претензии к Галичу, но я отлично знал Марка, его отца. Ставлю вас в известность, что вечером двенадцатого июня после представительского мероприятия Галич вместе с топ-менеджером холдинга и советниками приезжал на доклад в министерство. Речь шла о крупном военном заказе для холдинга. Он еще, конечно, мальчишка, новобранец, но фирма Марка Галича принадлежит ему. Короче, мы обсуждали все это с ним и людьми его фирмы допоздна».

Внимая всему этому из своего тайного уголка, где она укрылась, видя раздосадованные лица Гущина и следователя Жужина, Катя – честное слово – испытывала странное облегчение.

Ну вот. Все повторяется, как и с отцом Лаврентием. Свидетели. Алиби.

Алиби. Галича не было там в тот вечер на дороге. И она… она, их свидетельница, его не видела и его брата-близнеца тоже.

– Вы удовлетворены? Владимир Маркович не останется здесь больше ни единой лишней минуты!

Где-то в недрах розыска раздавался голос юриста Маковского. Катя не стала глядеть, как Владимира Галича отпускали – во внутренний двор главка пропустили «Майбах» фирмы «Веста». И Галич вместе с Маковским сели туда, а их свита ждала в машинах в Никитском переулке. Из-под стражи Галича отпускал Жужин. После допроса многочисленных свидетелей он выглядел выжатым как лимон.

– Старею я, что ли, – бурчал полковник Гущин. – Чутье стало подводить, интуиция. А заманчивый, конечно, след нам подбросили. Братцы-близнецы… А в результате пшик. Алиби.

– Я вчера уверена была, что отец Лаврентий потому к нам и явился с повинной, что был убежден в виновности своего брата в убийстве, – сказала Катя.

– И я вчера об этом думал. Но Галич Марию Шелест, Хиткову и Солнцева не убивал. Не было его там – ошивался он в «Рэдиссоне», а потом у вояк. – Гущин подошел к сейфу и достал бутылку коньяка, – Нет, тут кто-то в очень тонкую игру с нами играет, попомни мои слова. Эта баба Финдеева – жена депутата…

– Отец Лаврентий сказал брату, что все связано с одним его прихожанином и тайной исповеди, – Катя смотрела на Гущина с надеждой – ну же, давай, полковник, развивай эту мысль, ты же ас, профи.

– «Веста-холдинг» пытаются по кускам растащить и прикарманить. У них там суды грядут. – Гущин все колебался – пить коньяк, лечиться от расстройства или нет. – В чью дуду дудят Финдеев и его жена? У них там, в думском комитете, информации много. Могли и про близнецов-приемышей все разузнать. И с умом это использовать против «Весты» и Владимира Галича в нужный, самый острый момент. У них там даже словцо для этого имеется – «лоббирование». А по-нашему – это оговор.

– Но отец Лаврентий говорит о…

– О демоне, я помню, – Гущин плеснул себе в бокал. – А ты Библию кинулась читать. Я в курсе. Но как быть с нашей свидетельницей? Братьев ведь там не было. И мы это доказали. Зачем Оксане Финдеевой нам лгать? Какая у нее цель?

Вернулся следователь Жужин, на него было больно смотреть.

– Выпей, сынок, – самым простецким отеческим тоном посоветовал ему Гущин.

Катя встала.

– Я возвращаюсь в Новый Иордан, – сказала она. – Моя командировка там не закончена.

– Я тоже еду обратно, я вас отвезу, – Жужин глянул на бутылку. – Спасибо, я не пью на работе. Если что-то высветится по номерам машин с той старой шарашкой, дайте знать.

– Непременно, – полковник Гущин отсалютовал бокалом.

Глава 46

Шуша-шопоголик

А дома клубилась какая-то мутная мгла. Шуша утром сразу почувствовала это. Та-а-акой напряг.

Но некогда, некогда вникать, разбираться. Она ощущала себя птицей, оторвавшейся от земли, змеем воздушным, парящим под облаками. Не глупой восторженной телкой, хлюпающей носом по каждому поводу, а женщиной… женщиной настоящей, сладкой, возлюбленной, отдавшей себя, пылающей страстью. Как там пишут в этих любовных романах? О, мама миа!

И пусть тут дома все катится к черту, ей все равно.

Отец Михаил Финдеев в это утро завтракал неторопливо, и служебная машина за ним не пришла, он вызвал такси – во Внуково в аэропорт.

– Куда на этот раз летишь? – странным тоном спросила его Оксана Финдеева, мать.

– На Вологодчину, ребята частный самолет организовали. Как раз под выходные. Через час там. Предвыборные дела, а потом в субботу поохотимся, давно собирались. В воскресенье вечером прилечу назад.

Отец говорил все это медленно, словно выжимал из себя слова. И не спускал глаз с Шуши, сидевшей за столом напротив.

– Ну что, дочь?

– Все путем, папа, классно повеселиться.

Мать поднялась из-за стола. И вот шаги ее уже на лестнице – к детской сестры Женьки.

– На занятия, смотрю, опять не торопишься, – заметил отец.

– У нас сегодня позже.

– Хорошеешь все. Из утенка да в лебедя.

Шуша все поглядывала на наручные часики – не опоздать бы на автобус. Да, все последние дни она ездила из Нового Иордана в Москву на автобусе, пока такси вызовешь, в пробках настоишься. И так опаздываешь. А с НИМ договаривалась встретиться в полдень.

Это не я, это он лебедь.

Я его хочу.

Я его люблю…

Знали бы вы, как сильно я люблю его теперь.

Сколько раз Эдуард Цыпин… нет, принц, принц Фортинбрас говорил ей – ну как ты ездишь одна? Давай я утром буду заезжать за тобой. Нет, нет, нет – она отказывалась, чуть не плача. И даже вечером (правда, они никогда не гуляли допоздна) она запрещала ему подвозить себя – только до метро, где останавливается рейсовый автобус или маршрутки.

После близости в машине он настаивал, удивлялся, даже злился. Почему ты не хочешь? Я