Аркадий Адамов - Угол белой стены

— Тетке ее посылал, Власовой Агриппине Ивановне.

С припиской: «Для Марины». Тоже, значит, Марина.

— А она не видела разве, что почерк-то был разный? — снова спросил Сергей. — В письме и на конверте.

— Почерк был один, — покачал головой Федоров. — Он мне и второй конверт с адресом присылал.

«Вот это конспирация», — подумал Сергей. И, не удержавшись, опять спросил:

— Выходит, вы и фамилии ее не знали, и адреса? И его адреса тоже не знали?

— Выходит, так. Путаница, конечно. Ну, да мне-то что? Как он просил, так я и делал.

На какой-то миг Сергей вдруг усомнился в его искренности. Неужели Федоров не знал, зачем все это потребовалось? Ведь уж очень странно.

— …Ну, а потом померла у них дочка, — продолжал между тем Федоров. — Писем меньше стало. Я-то подумал, что он совсем ей писать перестанет. Ан нет. Писал все-таки. А недавно получаю я от него письмо для самого себя. Просит он принять к себе одну девчушку. В большую беду она, мол, попала. И на свете у нее никого нет. Пусть, мол, у меня поживет, а там видно будет. А девушка хорошая, писал, тихая, скромная. Очень, мол, ее жалко. Тоже, значит, душевный человек оказался. Вот так Мариночка и приехала…

Федоров тяжело вздохнул и умолк, опустив голову. Потом добавил:

— И теперь такое случилось. Даже не знаю, как моей Галине Захаровне сказать. Так эта девчушка ей в душу вошла…

— Как же зовут того человека?

— Семен Трофимович зовут. А фамилия Прохоров.

— И адреса его, выходит, не знаете? — на всякий случай еще раз уточнил Сергей. — И где работает тоже?

— Ничего не знаю. Да шут с ним, — Федоров махнул рукой, — Вот только бы Мариночку найти.

«Нет, совсем не „шут с ним“, — подумал Сергей. — Надо срочно установить этого Прохорова. Тогда мы, наверное, и на Марину выйдем. То есть теперь уже не на Марину, а тоже шут ее знает на кого».

Кое-как успокоив Федорова, пообещав навести все необходимые справки о пропавшей, Сергей наконец простился со стариком.

Одна мысль сейчас не давала ему покоя. Она возникла в тот момент, когда Федоров назвал имя жены Прохорова. Черт возьми, как она еще вчера не пришла ему в голову, эта мысль? Впрочем, события развивалась так стремительно и неожиданно, что это вполне объяснимо. Ведь до сегодняшнего утра Сергей был уверен, что у Федорова живет Марина Иванова. Именно она! А узнал он об этом только вчера. Когда же было и возникнуть той мысли. Но теперь Сергей был почти уверен в своей догадке. И если это так, то события принимают новый, куда более опасный оборот.

Поэтому не успела за Федоровым закрыться дверь, как Сергей позвонил дежурному и попросил срочно заказать по спецсвязи Москву, потом позвонил Лобанову.

Когда тот вошел в кабинет, то увидел, что Сергей внимательно рассматривает какие-то фотографии, разложенные на столе. Лобанов уже издали узнал их и сам неизвестно почему заволновался.

— Ну, что нового? — торопливо спросил он, подходя к столу.

— Смотри сам, — глухо ответил Сергей, не отрывая глаз от фотографий.

Да, сомнений не было. Догадка Сергея подтвердилась. Фотография разыскиваемой Марины Ивановой из Волгограда полностью совпала с фотографией убитой в гостинице женщины. На друзей смотрело одно и то же лицо. На одной фотографии — живое, чуть смущенное, задумчивое с какой-то затаенной улыбкой, такое хорошее, открытое лицо. На другой — слепое, запрокинутое назад, искаженное болью.

А документы этой женщины… Они оказались у той, которую прислал к Федорову неведомый пока Прохоров.

Сергей торопливо передал Лобанову рассказ Федорова.

— Но как могли документы Ивановой попасть к этой девушке? — спросил Лобанов. — Через Прохорова? А как они могли попасть к нему?

— Она его жена, вот что, — убежденно сказал Сергей. — Он убил жену. Бывшую.

— Возможно, что так, — согласился Лобанов.

— И подложил ей чужие документы, стервец.

— Идея! — вдруг воскликнул Лобанов. — Гениальная идея!

— Ну, ну…

— Что дашь? Почетную грамоту дашь?

— Ну тебя к черту! Персональную пенсию я тебе дам. Говори скорее.

— Ах, так? Да ты знаешь, кого лишишься? — И уже другим, торжествующим тоном Лобанов объявил: — Так зот слушай, пока я еще тут. У той девушки оказались документы Ивановой, а у Ивановой оказались документы Нины Горлиной. Улавливаешь?

Сергей изумленно посмотрел на друга:

— Выходит…

— Именно!

— Это надо проверить. Где ориентировка по розыску Горлиной? Там должна быть ее фотография.

— Сейчас попросим принести, — сказал Лобанов, берясь за телефон. — Хотя что-то я этой фотографии не помню.

Он дал короткое указание Жаткину и не успел повесить трубку, как телефон зазвонил снова. Дежурный доложил Сергею:

— Товарищ подполковник, Москва на спецсвязи.

— Иду.

Сергей поднялся из-за стола.

— Зачем тебе Москва? — поинтересовался Лобанов.

— Пусть срочно установят Прохорова.

— И задержат.

— Это уж на их усмотрение. Может быть, стоит за ним сначала посмотреть.

— Как бы не упустили. Хитер, видно.

— Маленькие они, что ли МУР же займется.

И оба невольно усмехнулись при мысли, что их родной МУР может кого-то упустить.

Сергей вернулся не скоро. В кабинете у себя он застал и Жаткина. Перегнувшись через стол, Володя вместе с Лобановым рассматривали фотографии. Увидев входящего Сергея, Лобанов спросил:

— Ты чего так долго?

— Заодно позвонил в Волгоград. Попросил срочно собрать сведения об Ивановой, о ее бывшем муже, о тетке. Первые данные дадут уже вечером. И из Москвы тоже. Тебе привет от Гаранина и из Волгограда, от Проворова.

— Так. Заработала машина, — довольно потер руки Лобанов.

— А мы одной вашей знакомой любуемся, — засмеялся Жаткин.

— Именно, одной, — с ударением подтвердил Лобанов. — Можешь тоже полюбоваться. — И он придвинул к Сергею лежавшие на столе фотографии. — Я не ошибся. К ориентировке фотографию не приложили. На следующий день пришла. Но гениальное мое открытие, как и следовало ждать, подтвердилось.

Сергей посмотрел на фотографии.

— Выходит…

— Выходит, — перебил его Лобанов, — что девушка, жившая у Федорова, и сбежавшая из Москвы кассирша одно и то же лицо. И еще, что паспорта ее и Ивановой обменены.

Сергей кивнул и задумчиво добавил:

— И все это сделал Прохоров…

— Ты так уверен? — странным тоном неожиданно спросил Лобанов. — Я сейчас вдруг вспомнил одно громкое дело. Судили убийцу. И вот на суде он попытался уйти от ответственности. Причем таким способом. Он заявил, что убийца не он, а другой человек. И придумал некоего Вадика, с которым он якобы случайно познакомился. Его спрашивают: «А как же у вас оказались вещи убитого?» — «Мне их дал Вадик», — отвечает. «А орудие убийства?» — «Мне, — говорит, — его тоже Вадик отдал». — «А почему в доме, где жил убитый, видели вас, а не Вадика?»- «Он меня сначала на разведку послал». — «Почему на месте убийства остались следы только ваших ботинок?» — «Вадик велел поменяться с ним обувью», — отвечает.

— Наивно, — усмехнулся Сергей.

— Конечно, — Лобанов махнул рукой. — Но почему я об этом вспомнил? Этот неизвестный Прохоров… Это не Вадик?

— В каком смысле?… Ах, ты думаешь…

Сергей пристально посмотрел на друга.

— Да, я думаю, — кивнул Лобанов. — Ты говоришь, «наивно». А то, что рассказал тебе Федоров, не наивно?

— Или очень хитро.

Володя Жаткин переводил встревоженный взгляд с одного на другого и не осмеливался вступить в разговор, хотя видно было, что его просто распирает от вопросов. Дело внезапно обернулось еще загадочнее и сложнее.

— Правильно, «или очень хитро», — согласился Лобанов. — Так мог хитрить Прохоров, если он существует. Но может и… Ты смотри. Давай исключим пока Прохорова. Подставим на его место Федорова. Горлина совершает крупную кражу и приезжает к Федорову. Тот сам снабжает ее документами Ивановой, которую он вполне может знать. В конце концов, она может быть и его бывшей женой. Мы ведь еще ничего о нем не знаем. А вся схема становится куда проще и, между прочим, достовернее.

— Твоя аналогия страдает одним дефектом, — подумав, возразил Сергей. — Одно дело мифический Вадик, другое — Прохоров. Он сидел. Значит, мы можем из архива получить его дело. Легко узнать также, был ли он мужем Ивановой. И вообще, кто был ее мужем. Стоит только запросить Волгоград. Что я, кстати, уже сделал. Нет, Прохоров — реальная фигура.

— Но вот насколько он причастен к этому делу?

— Посмотрим. Ясно одно, надо найти Прохорова.

— Но и не упускать из виду Федорова.

Итак, в деле всплыла новая фигура — Прохоров. Разрозненные звенья начинали сцепляться. Но две главные линии все еще не пересеклись. Условно их можно было обозначить так: «Линия Прохорова — Федорова» — убийство Ивановой и кража Горлиной и «Линия Семенова — Алека» — мошенничества, ограбление в поезде с помощью снотворного и таинственный чемодан из Средней Азии. Эти две линии пока что соединялись не людьми, а только одним обстоятельством: и там и тут применялся один метод — использование снотворного.