Не убивайте мою собаку! - Елена Булганова

понимаю, что с Германом у вас не так уж много общего. Разные интересы, разные склонности. Да, ты стараешься во всем ему подражать, даже книги читаешь, которые он советует, стонешь, но читаешь — и молодец. Но надолго ли тебя хватит? Вы поженитесь, станете жить вместе, и со временем тебе покажется, что напрягаться больше не стоит, вы и так одна семья, один организм. Вижу, ты не понимаешь, потому скажу проще: ты не сможешь всю жизнь притворяться той девушкой, какую сейчас видит в тебе Гера. Вас сблизила любовь к погибшей Ясе, вы оба скорбели, тайно встречались после школы, поддерживали друг друга. И постепенно Герман забыл, что в детстве ему с тобой было неинтересно. С сестрой — да, но к нам он приходил только за компанию с Ясей. Потеряв сестру, он стал видеть ее в тебе, потому что Яся была его семьей, единственной, кому он мог доверять. Но однажды он осознает то, что я сейчас говорю тебе, — и это будет большое разочарование. Нет, Гера тебя не бросит, не такой он человек. Может, даже не разлюбит, потому что любовь не определяется степенью образованности, а иногда даже степенью порядочности. Но ваши отношения изменятся, и я не уверена, что ты сможешь пройти через это. Но ладно, это может случиться еще не скоро. А сейчас просто подумай о Германе как о живом человеке, ладно? Он будет постоянно разрываться между тобой и своей семьей. Тебе надоест учиться в универе — он станет тянуть тебя, потому что нельзя же тебе остаться без высшего образования! А поступила ты туда из-за него, значит, он станет учиться за двоих. Ты не боишься, что он не выдержит такой нагрузки?

Она собралась с мужеством, подняла голову и глянула в лицо дочери. На удивление Даша не выглядела злой, скорее ошарашенной. Даже сморгнула изумленно:

— Герка не выдержит? Но он такой сильный, накачанный, с чего вдруг?

— Ломается то, что внутри, невидимое взгляду.

— И что… что же делать?

— Прекратить эту безумную гонку и поступить туда, где тебе будет комфортно и по силам учиться. Ты моду любишь, вот и поступай в институт технологий и дизайна. Живи своей жизнью.

Даша постояла с осоловелым видом, покачалась с пятки на носок. Потом снова резко мотнула головой, словно отгоняя все эти бредни, которые едва-едва не проникли ей в мозг:

— Да ну, мам, вечно ты все мне портишь! Нет, я хочу каждую минуту быть рядом с Германом, и точка! Потому что люблю его и хочу заботиться о нем!

И, шумно топая домашними розовыми тапочками на элегантном каблучке, унеслась в свою комнату. Дверью хлопать не стала, зато один тапок с силой ударился в стену сразу после того, как простонала диванная пружина. Марина вздохнула с облегчением: это значит, что Даша не метнулась собирать лихорадочно свои вещи, как проделывала уже не раз, чтобы хорошенько напугать родителей. И остановить ее в таком случае мог только отец, приходилось его срочно вызванивать.

Окунева сходила в прихожую за сумкой, раскопала в ней свой айфон и сама позвонила учительнице английского. Но ответа не дождалась, хотя телефон и не был отключен. Разволновалась: что угодно может случиться со слепой девушкой, живущей без попечения родителей. Виновато подумала о том, что ничего не знает о Серафиме, а ведь нужно было хотя бы узнать ее точный адрес в этом городе и как в случае необходимости связаться с родителями, которые в Питере.

Ну ладно, если перезвонит, нужно как можно вежливее отказаться от ее услуг, поблагодарить за огромный труд. Так даже появится надежда, что Даша все же не поступит в пресловутый универ, а там, глядишь, их отношения с Германом постепенно сойдут на нет. Всегда нужно верить в лучшее, даже если это практически невозможно. Да и какое оно, лучшее? Любовь — это единственное, что держит Дашу на плаву, делает лучше, чище и даже, с натяжкой, добрее. Но Марина все-таки не выложила дочери всего, о чем думала, чего боялась. Просто не раскалила себя окончательно, чтобы это озвучить. А боялась она, что Герман однажды сломается под тяжкой ношей, и тогда в нем проявится безумие его матери или тяга отца забываться в алкоголе. А может, то и другое вместе. Этому парню нужна тихая гавань, он и так уже натерпелся в жизни. А сможет ли когда-нибудь стать такой гаванью ее непредсказуемая, не слишком умная и не слишком добрая дочь?

* * *

Растравив себя этими мыслями, она неминуемо нырнула в еще одно, самое неприятное воспоминание. Это было на даче, через месяц после смерти Яси. Марина тайком глотала успокоительные таблетки и почти не спала. Даша то была весела и беззаботна, носилась со знакомыми ребятами по всему СНТ, то затихала, бродила мрачной тенью, пугала мать жутковатыми историями. Одну Марина запомнила: будто в округе ходит безумная старуха, которая нигде не живет и не понятно, откуда появляется. Ничего не просит, но иногда подходит к людям и сует им в руки какую-то вещь. Если отдернуть руку или сразу отбросить эту вещь, то непременно умрешь в течение недели. А предмет тот подсказывает, какой будет твоя смерть.

— Одному мужику сунула в руку мокрую тряпку, представляешь? — округлив глаза, таинственным шепотом вещала Даша. — Он руку отдернул, тряпка упала, старуха усмехнулась и ушла. Ему сразу сказали, что все, кранты, на неделе утонешь. А он как стал ржать, типа у нас тут даже озера нет. А через три дня мылся под душем, поскользнулся и упал. Ударился головой и потерял сознание, а пяткой — мам, ты понимаешь? — пяткой заткнул слив и захлебнулся!

— Да ну тебя, Дашуль, — сердилась Марина, пытаясь чашкой крепчайшего кофе хоть немного взбодриться после бессонной ночи. — Все это ерунда, городские легенды.

— Ерунда? — захлебнулась возмущением дочка. — А вот и было, в соседнем поселке! И в Интернете об этом писали. Я потом найду тебе и покажу.

— Ладно, найдешь и покажешь.

И тут постучали в дверь. Марина вздрогнула — она не ждала гостей, а Коля на рассвете уехал в город. Но напомнила себе, что в их садоводстве люди все приличные и вообще сейчас разгар дня. Отворила дверь и оцепенела: на пороге стояла Рая. Изменилась соседка так, будто они не виделись пару лет. Пыльная темная одежда делала ее фигуру какой-то жалкой, прядки волос прилипли ко лбу и щекам, на голых ногах нелепые открытые босоножки, из которых торчат серые пальцы.

— Что случилось, Раечка? — ахнула Марина. Было дико задавать такой вопрос