Жара - Славкина Мария Владимировна

– Не там ищите.

– А ведь вы не любили Владимира Розенфельда? – опять ласково спросила Захарьина.

– Да уж чего там, ненавижу я его. Выпендривается, помыкает нами как слугами. А платит он мне сущие гроши. Наши квартиры – это копейки для Володьки. Я за него всю самую грязную работу делаю. А чуть что – а мы, а вы, да мы все друзья до гроба с институтских лет. Херня это все, – не выдержал Крохин.

«Какая мразь, – подумала Захарьина. – Конечно, Розенфельд – преступник, но ведь он дал этому мерзавцу вздохнуть, ютилась их семья в хрущевской двушке, ездил на “жигулях” 80-го года выпуска. А тут и квартиры, и “лексус”». Анна была подготовлена хорошо. Разыскания Анохина и негласная помощь Дунаева позволили ей ясно представлять материальное положение человека, который сидел напротив нее.

Все изменилось в момент.

– Еще раз говорю, не там ищите. Это мы все дурака валяем, что приедет Розенфельд и сделает то и то. Ни секунды не сомневаюсь, что убит Розенфельд и убил его Кляйн. Как это в литературе называется? Любовный треугольник. Я ведь присутствовал при их мордобое.

– Когда это?

– Точно не помню. Но где-то в конце июня. Гарик зашел к нему в кабинет, а я там сидел. И с ходу врезал ему по роже, ни слова не сказал. Гарик только с виду такой интеллигент, но кулаками махать умеет. Володька отбился, схватил шахматную доску, которая лежала у него на столе и треснул его по голове. Ну Гарик и вырубился. Когда пришел в себя, сказал, что убьет Розенфельда.

– Это вы серьезно? – воскликнула Захарьина и выразительно посмотрела на Трефилова.

– Гарик не тот мужик, который позволяет бить себя по башке, – сказал Крохин. – А нанять человека, чтобы грохнуть этого ферта, – дело не хитрое. Тем более у Кляйна с юношеских лет какие-то связи в уголовном мире. Кажется, соседи по дому, где он жил с родителями. Вот такие дела.

Петр Петрович принялся оформлять вопросы-ответы в трактовках, приемлемых для хитреца Крохина.

«Вот дурак, – подумал Трефилов, – не понимает, что угодил-таки в волчью яму, вырытую Захарьиной».

Голова у Анны гудела. Она чувствовала, что ее охватывает ликование не только потому, что следствие сделало следующий шаг, но и потому, что сегодня она покажет протокол Измайлову, утрет ему нос и он возьмет назад свои слова о милицейской фуражке с гербом города Киева.

Финал разговора с Крохиным был вполне традиционным. Анна вежливо попросила Михаила Семеновича не покидать Москву и не отключать мобильный телефон.

– Вы понадобитесь в самое кратчайшее время, – сладчайшим голосом произнесла старший следователь по особо важным делам.

Трефилов же строго сказал Крохину:

– Пройдёмте сейчас ко мне в кабинет и утрясем все детали с протоколом.

Мужчины покинули кабинет Захарьиной, оставив ее в тревожном ожидании. Через 20 минут протокол был готов, и Анна сочла возможным пригласить Анохина и Измайлова, трудившихся в одном из временно свободных кабинетов. По лицу Анохина было видно, что достигнуты какие-то интересные результаты. Но Анна жестко взяла инициативу в свои руки и с нескрываемым торжеством вручила мужу только что излаженный протокол допроса Крохина. Измайлов читал его с огромным интересом. В конце он сказал:

– Анна, я, конечно, знаю, что живу с необыкновенной женщиной, но такое! Чтобы расколоть мерзавца без всякой фактуры на одном мастерстве, – да, это выглядит грандиозно.

Анна получила то, что хотела. Смысл высказывания Федора Петровича был непонятен майору Анохину. Поэтому Анна не отказала себе в удовольствии рассказать ему всю интересную историю об Остапе Бендере и милицейской фуражке с гербом города Киева. При этом Федя как бы безучастно смотрел в окно.

– Ну ладно, – закончила Анна, – проехали. Когда вы входили в кабинет, по вашим лицам было заметно, что у вас есть что-то интересное. Кстати, где Марков? Он же был вместе с вами.

– Когда мы нашли то, что искали, Соломон Давидович вежливо, но твердо попрощался с нами и сказал, что считает свою миссию выполненной. При этом, однако, он заметил, что, если понадобятся его повторные консультации, он всегда готов, – четко отрапортовал Измайлов. – Теперь, Андрей, давай докладывай по сути.

Анохин был явно польщен.

– Анна Германовна, – начал он, слегка волнуясь, – есть два результата. Просматривая документы московского представительства Колорадо Текнолоджис, мы нашли четыре крупные проплаты за оказание консалтинговых и маркетинговых услуг. Сумма по этим договорам примерно два миллиона восемьсот тысяч долларов. Не слабо? Платили российским резидентам в рублях, насчет долларов – это мы уже прикинули по курсу. Продолжительность работ по каждому контракту – не более полутора месяца. Представляете? В среднем семьсот тысяч зеленых за полтора месяца работы. Каждый договор должен был заканчиваться отчетом, которые и были представлены и приняты заказчиком. Акты приемки подписаны Розенфельдом. Соломон Давидович на 95 % убежден, что это типичная липа для обнала денег. Кстати, и банки-то, через которые проходят проплаты, какие-то мутные. Наши предложения по оперативным действиям такие. Завтра вы потребуете у Брахмана эти самые отчеты. Мы их посмотрим. Но, не теряя времени, я уже сегодня раскручу, что это за фирмы, которые оказывали Колорадо Текнолоджис такие выдающиеся консалтинговые услуги. Соломон Давидович уверен, что в лучшем случае эти отчеты будут являться папочкой, в которой будут лежать три листочка. Вот, собственно, и все. Вообще куда смотрит наша налоговая служба – непонятно. Похоже, что все схвачено – за все заплачено.

– Класс! – только и могла сказать Анна. – В прошлом десятилетии такие операции слегка всплыли на поверхность благодаря так называемому «делу союза писателей». Был такой эпизод в лихие 90-е. Но суммы, конечно, там были не такие.

– Что поделать. Времена меняются, – философски заметил Измайлов.

– Ну, план действий мы еще уточним, – сказала Захарьина. – Но вы же упомянули, что у вас есть и второе большое достижение.

– Федор Петрович, давайте, – попросил Анохин.

– В общем, товарищ старший следователь по особо важным делам, похоже, мы подобрались к месту, где держали, а возможно, и держат Эмму Марковну.

– Что это за укрывище? – нетерпеливо спросила Анна и, увидев удивленные лица собеседников, торопливо пояснила: – Это такое прекрасное слово Солженицына.

– Вот посмотри сама, – оставил официальный тон Федор. – Московское представительство постоянно оплачивает коттедж в оздоровительном комплексе «Завидово». Анна, ты, наверное, знаешь это место?

– Да, я бывала там, – ответила Захарьина. – Проводились там какие-то курсы повышения квалификации работников следствия. Изумительный отель, а вокруг него – три десятка коттеджей. Вся эта красота расположена у места впадения речки Шоша в матушку Волгу. Как мне рассказывали, большинство коттеджей арендуют дипломатические представительства разных стран. И вообще все заведение находится под эгидой управления делами МИДа.

– Вот один из таких коттеджиков Розенфельд арендует более двух лет. Мы это проверили. Очень похоже, что заботливый сын именно в этом месте решил укрыть маму от преследования «брата-бандита». Понятно ведь, что место крайне удобное. Обрати внимание, Анна: оздоровительный комплекс находится в 7 километрах от трассы Санкт-Петербург – Москва. Так что в столицу даже заезжать и не надо было. Есть, правда, один вопрос. Если Эмма Марковна там, то с кем она? Старушка ведь абсолютно беспомощна. Кто за ней смотрит?

– Поедем и все увидим сами, – почти прошептала Анна. – План оперативных действий такой. Сейчас я звоню в Тверь, может быть, даже сподвигну сделать это Смирнова. Тогда уж точно все на уши встанут. Местные товарищи прощупают, что делается в этом коттедже и вокруг него. Кто там живет, с кем живет? Пусть не только посмотрят, но и поспрашивают. Если наше предположение подтвердится, то делаем так. В Завидове оставляем наружку. А в среду часов в 12 встречаемся у ворот оздоровительного комплекса с Сережей Громовым и Михаилом Розенфельдом. За завтрашний день нужно решить все вопросы, как вести Эмму Марковну в Питер. Думаю, можно до Твери – автомобилем, а там на поезде в зависимости от расписания. Ну, вообще-то это, конечно, Михаилу Борисовичу решать. Посмотрим. Какие же вы молодцы! Похоже, все сдвинулось с мертвой точки, – прочувственным голосом сказала Анна.