Смертельный отпуск - Владимир Григорьевич Колычев

в поверхности клинка могут существовать микроскопические трещинки, где кровь может сохраниться.

Талый и Котляр могли подкараулить его у реки, на дороге к дому, пришлось делать ход конем. Игнат вскарабкался на вершину обрыва, причем без помощи рук, в которых держал ножи.

С этими ножами он и зашел во двор дома — через огород. А там Зойка, еще не с вещами, но уже с намерениями завладеть домом.

— Эй, что это такое? — спросила она.

Игнат держал ножи за кончики лезвий. У Талого была финка, у Котляра — кнопочник.

— Бандитские ножи. Самое страшное, что бандиты могут прийти за ними. Прямо сюда! И прямо сейчас!.. Или уже пришли? — Игнат оглядел двор, вроде никого.

— Здесь никого нет.

— А где есть?

— Да там, у моста стоят… Мокрые какие-то…

— Мокрые они, — усмехнулся Игнат. — А мочат других… Может, это они отца твоего. И тетю мою.

— Этими ножами?! — нахмурилась Зойка.

— Этими ножами… На экспертизу их нужно! В Геленджик! И чем скорей, тем лучше.

— У отца машина, — пожала плечами Зойка, кивком указав на гараж.

— А ключи?

— Раньше он их в гараже оставлял.

Ключи от «четыреста двенадцатого» «Москвича» действительно находились в гараже, висели на гвоздике в неприметном месте.

— Гену нашли? — спросил Игнат.

— Не было его дома, — ответила Зойка.

— А где был?

— Не знаю. Знаю только, что он не убивал! Не мог он убить.

Игнат открыл дверцу машины, сел за руль. Сначала он завел двигатель, а затем уже открыл ворота и вывел автомобиль из гаража. Вышел, закрыл гараж и глянул на ворота, за которыми уже могли стоять уголовники. Но никого не увидел.

— Кинолог с собакой у вас в Виноградном в доме был? — спросил он, направляясь к дому.

Нужно было переодеться, достать из тайника деньги, документы.

— Был! — Зойка пошла за ним.

— Собака вещи обнюхала?

— Обувь.

— И что?

— Ничего… Я же говорю, Гена не виноват!

Игнат быстро переоделся, взял удостоверение, деньги, вернулся к машине.

— Я через Виноградный, ты со мной?

— Да я бы здесь хотела.

— Хорошо!.. Закроешь ворота, и сразу в дом иди. Если что, звони в милицию.

Зойка и открыла, и закрыла ворота. Выезжая на улицу, Игнат глянул в сторону моста. Никого.

Зато в другой стороне он увидел Лию. Она куда-то собралась. Белая тенниска, джинсы, кроссовки. Может, к уголовникам к своим намылилась.

Лия удивленно смотрела на Жукова. Он притормозил, остановился, опустил стекло.

— Куда это ты? — спросила она.

— Садись! — требовательно сказал Игнат.

Лия, может, и дрянь, но ее действительно могли убить. Талый, он реально отмороженный на всю голову.

— Зачем? — задумалась девушка.

— Посмотреть хочу! — Игнат глянул в зеркало заднего вида.

— Что посмотреть?

— Как ты не боишься на угнанных машинах кататься.

— А машина угнанная?

— Считай, что да!

— Тогда поехали! — Она улыбнулась одной половиной лица, но от всей души.

Села в машину, с силой закрыв за собой дверь, провела рукой по бедрам, как будто натягивала платье на коленки.

Ножи лежали на полу между передними и задними сиденьями, она их не видела.

— А если задержат как сообщницу? — спросил Игнат, выжимая педаль сцепления.

— А если не задержат?… Тут одно из двух, или да, или нет.

— Пощекочем нервы?

— А если серьезно, куда ты?

— В прокуратуру. Сдаваться… Меня вчера видели в час ночи, как я от тебя возвращался домой.

— В час ночи?

— Вот и я думаю, что это был не я. И не Гена Петелин… — в раздумье проговорил Игнат.

Девушки видели высокого человека, а Гена среднего роста. Да еще и пьяный. А подозрительный мужчина двигался твердой походкой. Возможно, Лена видела Талого. Он, может быть, и не плотного телосложения, но высокий. И на ногах он вчера, когда бил ножом, держался уверенно. А сегодня пришел к Игнату, хотел показать, что ничего не боится. Но вот как он узнал, что он милиционер? Когда бы Лия успела ему сказать? Или успела?

— А кто?

— Не знаю.

— Талый?

— Почему Талый?

— Ну Талый, Котляр… Ты же их подозревал.

— Ты им говорила, что я служу в милиции?

— Нет… А они что, знают?

— Я говорил, что они знают?

— Ну, если ты спрашиваешь, значит, знаешь… что они знают.

— Да приходили, говорили.

— Когда приходили?

— У моста стояли, меня поджидали. Они ушли, и сразу ты вышла… Может, они тебя ждали?

— Не знаю, не видела их.

— А собралась куда?

— Ну точно не к ним.

— А если они тебя ждали?

— Зачем?

— А поговорить!.. Знаешь, что мне Талый сказал? Я мент, и этим я тебя подставил. Тебя. Подставил. Ты же с ментом гуляла. Значит, и тебя на нож поставят.

— Он так сказал?

— Так и сказал. Тебя теперь тоже на нож поставят. Слово в слово.

— Когда он тебе это сказал?

— На пляже. Я купался, они подошли… С перышками. Пришлось немного общипать. Перышки.

— Перышки?

— Там, за сиденьем лежат.

Лия глянула назад и вниз, увидела лежащие на коврике ножи.

— Ты что, «пики» у них отобрал?

— Ну, вчера не получилось…

— И куда ты их везешь?

— На рынок. Продавать. Купишь?

— Я серьезно!

— А куда лучше, на рынок или в прокуратуру?

— Зачем в прокуратуру?

— Не одобряешь.

— Почему не одобряю?

— Ну не по понятиям, — усмехнулся Игнат.

— А я по понятиям живу?

— Не знаю.

— Ах да, с Молчаном тусовалась, с Давидом…

— И все так хорошо было, пока я не появился. Всю малину испортил, — мрачно усмехнулся Игнат.

— А ты еще слезу пусти! На каменное сердце. Суки подколодной, — скривилась Лия.

Игнат промолчал, чтобы не обострять ситуацию.

— Или мне разрыдаться? Из-за того что ты мент?

Игнат натянул резинку, на которой болтался прикрепленный к зеркалу заднего вида чертик. Забавная вещица, с пятачком, рожками, хвостом, но почему-то вспомнился дядя Валя, который сейчас в морге.

— Ну, чего молчишь? — спросила девушка.

Игнат схватил чертика, оторвал его от зеркала и выбросил в окно.

— На самом деле мне все равно, кто ты, мент или нормальный человек, — сказала Лия.

— А мент — человек не нормальный? — усмехнулся Игнат.

— Ну, смотря какой…

— Самойленко мог сказать Талому, что я мент?

— А кто еще мог это сказать?

— Понятно.

Игнат проехал через Виноградный, выскочил на шоссе, свернул влево — на Геленджик.

— Валентин Георгиевич не мог составить на тебя доверенность, — сказала Лия, насмешливо глянув на него.

— У меня нет ни доверенности, ни техпаспорта, ни служебных полномочий. Только лютая ненависть к врагу.

Игнат максимально расслабился, заметив желтый с синей полосой автомобиль, стоящий на обочине. И скорость не сбросил, и локоть с открытого окошка не убрал. А инспектор как раз выискивал жертву, издалека