Банши. Город грехов (СИ) - Скай Айла

— Пошла ты! Мне плевать, — он расхохотался. — Она там подохнет без еды и воды, и ему не достанется.

— Твоя неудача, Сень, что ты не прислушиваешься к предупреждениям, — моя рука нырнула под платье, извлекая из-под кромки чулок кастет с выступающим лезвием. Аккуратно надела на кисть и добавила, — не боишься боли? Что ж… Есть куда более страшная вещь. Знаешь какая?

— Ну и какая же?

— Страх агонии, — кастет полоснул по его коже на шее. — Хочешь узнать, что будет, нажми я чуть сильнее? Ах, да. Ты же у нас рисковый, — мой большой палец нажимает на углубление на внутренней стороне оружия и один его край, удлиняясь, выезжает вперед. Одним движением распахиваю рубашку и протыкаю тело мужчины в области межреберья. Услышав характерный звук, говорю, — ой, кажется легкое? Как интересно… Хочешь в рулетку сыграем? Ставлю на то, что через три хода ты скажешь, где она.

— Сука, — слова больше походили на захлебывание утопающего. — Ты меня проткнула!

— Ну да, — соглашаясь, кивнула ему. — Работа такая. Знаешь, Сень, я ее честно-честно терпеть не могу. Но как специалист высокого уровня не могу оставить все так. Совесть не позволит. Ты ж знаешь не понаслышке, какая у меня была школа. Не раз сам наблюдал. Ну? — новый удар выбивает у него крик. — Три…

— Иди нахрен!

— Два… — удар.

— Тварь!

— Один… — удар, на этот раз вырывающий истошный крик. Ну а что он хотел, собственно говоря? Профессия обязывает.

— Хорошо! Хватит, все, Царева, хватит! — захлебываясь кровью, закричал. — Я скажу, где она, скажу!

— И где же? — слушая, как он выдает мне адрес, понимала, что он не лжет. Страх агонии — самый страшный в мире. Никто из живущих не хотел бы такой смерти, в тайне надеясь на легкий уход. — Последний вопрос, Сень. Она страдала? Будь мужиком хоть сейчас, ответь честно.

— Она, — дико смотрел, — страдала. Шаман никогда ее не соберет, — он вновь расхохотался, сплевывая кровь. — Никогда. Как думаешь, успеете спасти ее? Это моя лучшая работа, Царева. Можно так сказать личное достижение, — пока он нес этот бред, холод сковывал меня внутри.

Страдания невинных — то, что вызывает самую темную мою сторону. Пальцы обхватывают выступающую часть кастета и тянут, освобождая лезвие полностью.

— Что ты делаешь? — резко перестал смеяться, в глазах вновь показался испуг.

— Я обещала, Сень. И своих обещаний на ветер не бросаю, — вскакиваю с его колен и обхожу его сзади, наклоняюсь к уху и шепчу, — ненавижу, когда страдают невинные, Сень, — выпрямляюсь, аккуратно полоснув лезвием по его щеке. — Прочувствуй то, что ощущала она, — направилась к выходу.

— Что? — он на миг нахмурился, затем затряс головой. — Какого черта? Что ты сделала? Горит, у меня голова горит! Как же больно. Сука!

— На твоем месте я бы приберегла силы, — на миг остановилась и немного повернула голову в его сторону. — Хотя… к чему они тебе? Яд будет распространяться долго, и ты в полной мере почувствуешь его действие. Знаешь, как его называют? Адское пекло. Судя по твоему виду, ты понял, откуда такое название. Веселой смерти, ублюдок. Надеюсь страдать ты будешь больше, чем она, — вышла наружу под ругательства Грека, плотно прикрыв за собой дверь контейнера.

На улице меня ждали мужчины с охраной, Данила уже немного успокоился, сев на капот своей машины и зарывшись руками в волосы. Не обращая внимания на остальных, медленно подошла к нему.

— Дань? — он поднял на меня обезумевшие от горя и злости глаза. Ох, я прекрасно знала этот взгляд. Обреченность и скорбь.

— Чего тебе? — зло выдал.

— Все еще хочешь увидеть, как он корчится от боли? Так вот, — махнула головой в сторону двери, — вот он. Твой билет на это представление. И все по правилам. Только вот хорошо подумай, стоит ли он того.

— Чего?

— Умереть не в одиночестве. Думаю, у тебя есть тот, кто тебя ждет всем сердцем.

— Думаешь, она еще жива?

— Уверена, Дань. Грек тот еще трус, сам руки марать не будет. За ним подчищают другие. Я это в свое время познала с лихвой. И судя по тому, что он сегодня развлекался, его людям приказа не было на ликвидацию, — устало вздохнула. — Знаешь, что я ненавижу твоего папашу?

— Догадываюсь.

— В другой раз ты можешь просто попросить. Терпеть не могу, когда обижают слабых.

— С чего такая доброта?

— Я не добрая, Шаман. Просто просьба куда лучше принуждения, не находишь? — назвала адрес вслух. — Я позаботилась о том, чтобы он прочувствовал все то, что пришлось испытать ей. Ты здесь больше не нужен. Ты нужен ей. И не только физически, ты же понимаешь? А теперь соберись и поехали.

— Карты ты уже получила, зачем едешь?

— Ненавижу неоконченных дел. И к тому же, — хмуро улыбнулась, — вам не помешает снайпер. У Грека обычно дохрена народа. Жопу поднимай и поехали, — обошла его и нырнула за водительское сидение, опустив стекло. — Ну, чего ждем? — кивнула на свои руки, поглаживающие руль. — Это будет твоей оплатой за мои высококлассные услуги.

— Бесшабашная, — хмыкнул и повернулся к наблюдающим мужчинам. — Кто еще хочет прокатиться с сумасшедшей?

— Мои тараканы тебе понравятся, — подмигнула ему, наблюдая, как мужчины начали распределяться по машинам. — Какая красота, — ласково погладила руль. — Сейчас развлечемся. Винтовка есть?

— Думаю, у бати можно найти все, — ответил Шаман, усаживаясь рядом.

— Что ж, — завела мотор, — кто не спрятался, я не виновата…

Глава 16. Спасение

Из забытья Нику выдернули звуки глухих хлопков, доносящиеся снаружи. И что-то очень похожее на ругань и крики. Девушка медленно открыла глаза и обнаружила себя лежащей на холодном полу около грязного старого матраса. Когда ее мучитель вновь принялся за нее и не получил желаемого, грубо отпихнул ее, и Ника упала на пол. Она уже не замечала боли — за это время она стала ее постоянной спутницей. Отключилась девушка не сразу — только после того, как мужчина пнул ее изо всех сил в живот. В глазах резко потемнело, и она с благодарностью приняла наступающую темноту.

Кто бы мог подумать, что она, Вероника Белоозерова, девушка-отличница из среднестатистической семьи попадет в такую ситуацию? Вот-вот. И она не могла. Вырвалась из своей глубинки в поисках лучшей жизни и ради собственного развития как личности, так и специалиста, и с хорошим стартом ворвалась в студенческую жизнь. Ей повезло — сразу дали общагу, неплохую стипендию, на которую, приплюсовав к тому, что высылали ей родители, и тому, что она успевала заработать во внеурочное время, можно было вполне себе сносно жить. А дальше… Дальше мечты о светлом будущем, высокооплачиваемой работе и собственной семье. Минул первый курс, второй, и наступил третий. Она уже освоилась в городе, нашла друзей — их было немного, но Ника всегда могла на них положиться, ее зачетка потихоньку начинала работать на нее. Казалось, все шло отлично. До того самого момента, когда судьба свела ее с ним. Вспоминала ли она тот вечер с ненавистью, пока валялась на грязном вонючем матрасе? Возможно мимолетно. Потому как все так устроены. Когда нам больно, пытаемся искать причину. Как будто найдя ее, нам станет легче, и все закончится. Вот и Ника вначале вступила на эту тропу, не понимая, что это никуда ее не приведет.

Окончив смену в уютной кофейне, девушка устало стянула с себя фирменный фартук баристы и повесила в свой личный шкафчик. Распустила пшеничные волосы, немного пройдясь по ним расческой. Задумавшись об очередной курсовой, не сразу заметила звон колокольчика входной двери. И только деликатное покашливание привело ее в реальность. Она встрепенулась и вышла из подсобки в зал. Там, вальяжно облокотившись на стойку и барабаня пальцами по дубовой поверхности, ее ожидал странный посетитель. Бесспорно, мужчина был красив, но весьма необычен. Русоволосый, с длинной косой, в которую были вплетены бусины, широкоплечий, немного коренастый, он повернулся на звук ее шагов. Его глаза гипнотизировали — немного раскосые, темно-карие, почти черные, обрамленные пушистыми длинными ресницами. Увидев ее, мужчина хитро улыбнулся.