Смерть в вишневой «девятке» - Николай Иванович Леонов

— Он хоть свои деньги потом отбил?

— Отбил, отбил, — уверила его Маша. — И даже в кадре засветился.

— Везде успел. Ай да молодец, — не удержался Гуров.

Маша остановилась и требовательно взглянула на мужа.

— Может, я что-то не так объясняю, конечно, но мне совершенно не нравится твой тон, — продолжила она. — Поверь, Лева, я знакома со многими спонсорами и продюсерами. Почти все они махровые дельцы, у которых деньги на первом месте. Всякое случалось, знаешь ли. И чужие руки приходилось с плеча стряхивать, но этот…

— Что за руки? — напрягся Гуров.

— А ты думал, что некоторые юные актрисы попадают в кино исключительно по причине своего таланта?

— Я знал об этом, но не знал, что тебе пришлось с этим столкнуться.

— В полной мере не пришлось. Это случилось лишь однажды, и я быстро поставила человека на место. Мы с тобой тогда даже еще знакомы не были. И позже кто-то пытался, но я уже научилась распознавать чужие желания. Этот человек, который пригласил нас с тобой на свой день рождения, после окончания съемок сделал подарки каждому члену съемочной группы. От души, заметь.

— И что же он вам подарил?

— Ужин в ресторане, сертификаты на покупку ювелирки и три дня в доме отдыха, где олл инклюзив. Даты плавающие. Кто-то из наших уже сгонял, кто-то перенес на осень. Так что если захочешь, то мы можем прекрасно провести время.

— И тебе он что-то подарил? — прищурился Гуров и окинул Машу с головы до ног внимательным взглядом. — Что-то личное? Не помню, чтобы раньше видел у тебя это платье…

— Я в нем была на прошлый Новый год, — ответила Маша.

— Серьезно? А туфли откуда?

— Из обувного рядом с домом. Но думаю, что подделка…

Маша остановилась, приподняла ногу и демонстративно покрутила ступней, с сомнением глядя на свою обувь. Туфли и впрямь были необычными. Из целого в них присутствовала только подошва, к которой крепился высокий каблук, а все остальное состояло из множества тонких кожаных ремешков, покрытых россыпью каких-то мелких камушков. Только за счет этих ремней, обхватывающих щиколотку, вся конструкция и держалась на ноге. Гуров даже не представлял, как можно сделать в такой обуви хоть пару шагов, но Машу это не смущало.

— Красивые, — зачем-то ляпнул Гуров и посмотрел на свои полуботинки, которые носил уже шестой год. Где они только не побывали вместе со своим хозяином — и хоть бы хны. И сносу нет. Протер салфеточкой и пошел дальше. Не жмут, не скрипят. И стоили, кажется, копейки.

В глубине души Гуров был рад тому, что ссоры не случилось. В какой-то мере ему даже нравилось, когда Маша ловила его на оплошностях. Ее это всегда смешило, даже если до того она была готова схватиться с мужем врукопашную.

— Давай дальше про своего любимчика, — напомнил Гуров.

— Да пожалуйста. Например, на съемках он вместе с осветителями таскал оборудование и ел не ананасы в шоколаде, а то же, что и все. Не требовал для себя особых условий, а создавал их для нас. Ночью повез костюмершу в травмпункт, когда она руку сильно порезала. Сразу попросил называть его по имени и на «ты». Так мы к нему и обращались.

— Как?

— Дядя Миша, — уважительно произнесла Маша. — Он как-то быстро сравнялся со всеми, и мы забывали о том, что делаем кино на его деньги. А он и не напоминал об этом. Просто вот такой человек. Просто помог другу детства.

— Наверное, у него была причина помогать, Маш.

— Это уже не мое дело. И не твое.

Гуров обнял жену за плечи и потянул вперед.

— Не злись, Машка, — попытался он окончательно вернуть ее расположение. — Ты не так все поняла. Вот если бы я стал при тебе расхваливать другую женщину, то как бы ты на это отреагировала?

— Все я так поняла, — отозвалась Маша. — Ревность, Лева, дурно пахнет, даже если она тщательно спрятана. Но чужих баб при мне обсуждать не смей.

— А то что?

— Познаешь мой гнев. Может, и до развода дойдет.

— Надо будет как-нибудь воспользоваться.

— Гуров!

До слуха донеслись тихие звуки музыки. Гуров прислушался.

— «Он уехал прочь на ночной электричке», — пропел он. — М-м, да твой знакомый знает толк в музыке.

— Ой, да иди ты на фиг, Гуров. Нормальная песня.

— А нам еще далеко?

— Уже на месте.

— Я прекрасно помню, что не в этом платье ты была в новогоднюю ночь, — решил накинуть на вентилятор Гуров, но тут же передумал. — Ладно, готов служить. Это в его доме играет?

Маша кивнула. За ближайшей оградой показался дом, размеры которого тут же вызвали бы у Гурова вопросы, окажись он в этих местах по долгу службы. Строение сложно было назвать домом. Это был даже не особняк, а самая настоящая вилла в три этажа, с проходным балконом и ярко освещенными высокими окнами. Да и оградка, за которой пряталось такое сокровище, тоже мало походила на те, которые Гуров мог наблюдать при входе в поселок. По сравнению с этой они теперь казались жалкими подобиями защитных сооружений, купленных по огромной скидке на последние гроши. Там что ни прут, будь он хоть трижды крепким, можно было бы при желании распилить и даже согнуть, а тут вместо прутьев стальные канаты, которые даже танк не сомнет.

Гуров с опаской прикоснулся к одному из прутьев. Удара током не последовало.

Здесь снова сквозь ограду прорывалась сирень, но теперь уже вперемешку с какими-то колючими кустами. Гуров такие в жизни не видел. Тоже, наверное, защита территории, как ни крути. Если случайно споткнуться и влететь в такую опасную растительность, то потом надо сразу нестись в травмпункт, чтобы зашили рваные раны.

Музыка, несомненно, доносилась из особняка. Если в таком внеземном антураже звучит любимая народом песня про электричку и плачущую на перроне девчонку, то Маша была права — хозяин дома действительно был человеком простым. Оставалось увидеть его вживую.

Они зашли через распахнутые ворота и оказались посреди поистине огромной лужайки. От ворот в обе стороны расходились две заасфальтированные дорожки достаточной ширины, чтобы по ним смог проехать, не задевая траву, какой-нибудь «Хаммер». Дорожки вели к противоположным сторонам дома и, огибая его, исчезали из вида. Видимо, там и была расположена парковка, потому что ни одной машины перед домом не стояло.

Нигде не было ни одного человека, а музыка по мере приближения к дому становилась все громче. Маша и Гуров остановились, не зная, в каком направлении двигаться.

— Веди, — потребовал Гуров.

— Я тут в первый раз, — растерялась Маша.

Из-за левого