Девочка-улыбка (СИ) - Анна Туманова

случаях брызгать водой в лицо, чтобы человек очнулся. Она бросилась в дом, но по дороге то и дело обо что-то спотыкалась и натыкалась на сдвинутую с места мебель. Свет почему-то не включался, и до кухни ей пришлось добираться наощупь. Ведра с водой тоже не оказалось на месте, зато на полу под ногами хлюпала лужа. Окончательно сбитая с толку, Мичийэ пробралась к окошку, где на подоконнике вот на такой непредвиденный случай лежала свечка и коробок спичек. К счастью, хоть они оказались на месте! Девочка зажгла свечу, и слабый огонёк осветил невообразимый хаос, царивший в кухне. Всё, что можно было сдвинуть с места и перевернуть – валялось на полу вперемешку с осколками посуды, припорошенное мукой и рассыпанными крупами. Медленно-медленно, выбирая место, чтобы поставить ногу, Мичийэ двинулась в комнаты. Там царила такая же разруха, как и в кухне; казалось, что во всём доме не осталось ни единой целой вещи. Но не это пугало девочку больше всего. Это была сущая ерунда по сравнению с тем, что находилось в спальне. Там, у вывороченной из пола доски над бывшим тайником с золотом, лежал лицом вниз её отец. Мичийэ даже не нужно было к нему подходить, чтобы понять: живой человек так лежат не может. Не отводя глаз от ставшего страшным отца, она пятясь, вышла из комнаты и побрела обратно к выходу. Мать лежала в прежней позе, и только в её открытых глазах ещё теплилась жизнь. Мичийэ присела рядышком и услышала прерывистый шепот:

- Уходи… Они здесь… ищут… Уходи…

Девочка дотронулась ладошкой до материнского лица, погладила пальчиками холодеющие губы…

Какое-то время она сидела в оцепенении, пока не осознала, что слышит не только биение собственного пульса в ушах: где-то у хотона перекликались незнакомые голоса и мелькали лучи фонарей. Похоже, что пережитое внезапно пробудило в девчушке древний инстинкт самосохранения, который руководил её дальнейшими действиями и вёл за собой. Мичийэ вдруг совершенно преобразилась: вместо испуганного беспомощного ребенка среди руин прежней жизни стоял маленький таёжный житель, способный принимать решения и постоять за себя. Она внимательно осмотрелась, оценила расстояние до ищущих её людей, потом до кромки леса, и юркнула в сени. Ей повезло, и она наощупь обнаружила под вешалкой собранный в дорогу детский рюкзачок, который налётчики не удостоили вниманием. Здесь же отыскались и разбросанные резиновые сапоги, и сорванная с крючка ветровка. В последний момент руки Мичийэ нащупали что-то мягкое – это оказалась смешная шапочка с большим красным помпоном, связанная матерью по какому-то журналу. Носить этот шедевр было совершенно невозможно, но сейчас девочка решительно сунула шапку в рюкзак: пусть будет. На память.

Через минуту она вышла из дома по-дорожному одетая и с рюкзачком за плечами. На миг застыла, прислушалась, и юркнула в густую траву, сливаясь с ночной тенью. Какое-то время она оставалась там, следя за обшаривающими двор убийцами, а как только ночная мгла стала редеть, маленькая фигурка вошла в предрассветный лес и двинулась в сторону заимки.

Чем дальше уходила Мичийэ от дома, тем спокойнее становилось у нее на душе. Страх постепенно отступал и казалось, что если вести себя, как ни в чём ни бывало, то ночной ужас окажется просто дурным сном. Они с бабушкой вернутся домой, и всё там будет к их приходу по-старому.

Сначала девочка пошла было по известной всем короткой дороге, ведущей к заимке. Но вскоре, немного помедлив, пригляделась к кустам на обочине, и шагнула прямо в зеленые заросли. В этом месте, незаметном чужому глазу, ответвлялась заброшенная охотничья тропа её прадеда, которая, хоть и намного дольше, но тоже вела к нужной ей цели. Раньше Мичийэ ходила здесь только с бабушкой и ни за что бы не рискнула пойти одна: этот путь занимал чуть не весь день, а тропинка петляла в самой глуши, обходя секретные места, где когда-то стояли капканы и притаились ловушки. Во многих местах она и вовсе терялась в траве, но такова уж специфика охотничьего ремесла: чем меньше видно тебя, тем больше видишь ты. Никто из посторонних о тропинке не знал, поэтому со стороны это выглядело каким-то фокусом: только что шла девочка по дороге, мгновение - и нет её, исчезла, как не было.

…Как только за спиной Мичийэ сомкнулась зелёная стена, мир вокруг неё тоже стал как будто другим: уютным и безопасным, наполненным гомоном просыпающихся птиц, расцвеченным сиянием утренней росы и бликами бесчисленных солнечных зайчиков.

В общем, уже к полудню по бескрайней тайге шел совершенно освоившийся ребенок, который кивал каждому знакомому дереву, улыбался целому Миру и видел его ответные улыбки!

…О том, что наступило время обеда, Мичийэ сообщил её собственный живот: несмотря на кучу съеденной по дороге черники, он настойчиво требовал чего-то более существенного. Поэтому, как только на пути встретился очередной ручеёк и тенистая полянка рядом, она устроилась на привал. Достала из рюкзачка пару пирожков, запила их водой из ручья и, расстелив ветровку прямо поверх травы, прилегла на минуточку отдохнуть. Лежала и смотрела на проплывающие в небе облака… Вон, не облако, а прямо белый бегемот плывет! А следом – корабль с парусами, как в книжке на картинке. А за кораблём – совсем маленькое облачко, будто собачка бежит. Ну да, вон и ушки, и даже хвостик! Щеночек крохотный совсем, торопится-спотыкается, а за кораблем не угнаться ему. «Вав! Ввав!! Подожди!!! И-и-и!..» Но корабль скрылся за верхушками кедров, а малыш сел и сник. Облачко-собачка постепенно таяло, и лишь тихонько плакало от одиночества и горя: «И-и-и… И-и-и…»

У девочки сжалось сердечко от жалости, она резко открыла глаза и села. Небо сияло чистой голубизной, все облака куда-то подевались. И только всё ещё слышался безутешный плач: «И-и-и… И-и-и…» С каждым всхлипом он становился тише, как будто тоже таял, но Мичийэ уже окончательно проснулась и сосредоточено вслушивалась в какофонию звуков. Это тихое «И-и-и!» диссонировало с остальным веселым гамом и буквально разрывало сердце; и кажется… кажется, доносилось оно вовсе не с неба!

Мичийэ встала, огляделась вокруг и медленно пошла на слабеющий звук, во все глаза всматриваясь в траву под ногами. Через несколько метров она уперлась в растущие рядом два куста боярышника; их ветви сплелись и образовали общую крону, и только у самой земли между стволами оставалось немного свободного места. В этом пространстве явно что-то было, но что – в густой тени не понять. Заметно было лишь слабое копошение, слышен шорох и… «И-и-и!..» То самое!!! Мичийэ быстро обогнула кусты