Простивший не знает правды - Женя Шуменко

что та горела огнем, после чего он овладел ей прямо там, в амбаре, на мешках с зерном.

Он вспомнил день, когда она решила его бросить.

– Забудь обо мне. Ты мне не пара! – заявила она. – Найди себе девушку попроще.

– Я люблю тебя, Янка, ты что? – схватил он ее за запястье.

– Не ломай мне руки!

– Что ты хочешь, Янка? – упал он на колени. – Проси все что хочешь! Знаешь ведь, для тебя сделаю все. Всегда делал.

– Надоел ты мне. Скучно мне. Я хочу как городские – красивой одежды, на машине ездить, а не на козе или тракторе.

– Да когда же ты на козе ездила? – удивился он. – И трактор чем тебе не угодил?

Она ему не ответила, лишь вытолкала за порог и закрыла дверь.

Ошарашенный, он вернулся домой, достал три бутылки самогона из-под пола и отправился к дому культуры, где его ждали друзья.

Янка заявилась с подружками позже, флиртовала на его глазах с другими парнями, танцевала, веселилась. Сердце Петьки разрывалось на куски.

Он снова поймал ее за углом ДК, опустившуюся на колени перед каким-то парнем. Тот, увидев разъяренное лицо прилично выпившего Петьки, побежал прочь, лишь пятки сверкали.

Вместо того, чтобы догонять очередного кобеля, Петька схватил ее за волосы и поднял с колен:

– Шалава ты! – констатировал он, глядя ей прямо в глаза.

– И тебе меня не исправить, – сладким голосом пропела она, за что он схватил ее в охапку и потащил к себе домой.

Отыгравшись на ней по полной, он прижал ее на скрипучей кровати лицом вниз и прошептал на ухо слова, которые в дальнейшем разделили его жизнь на до и после:

– Что сделать, чтобы ты осталась?

– Сережки мне подари.

– Какие?

– Такие, как у Дарьи Ивановны.

– У жены председателя?

– У нее самой, – вынырнула она из-под него и устроилась сверху, положив его ладони на свою большую грудь. – Изумруды в золоте.

– Янка, такие в городе знаешь сколько стоят? Трактор продам, все равно не хватит.

– А ты не покупай…

– В смысле?

– Укради, – пожала она плечами. – Делов-то?! Ты ведь вхож к ним в дом. Они соседи твои. В гости пойдешь когда – тогда и укради.

– Ян, да ты что такое говоришь! Я в жизни чужого не брал. Я не смогу. Как мне потом в глаза ей и председателю смотреть? Они меня с детства знают.

– Значит, больше меня не увидишь! – скинула она его руки со своей груди.

– Перестань, – удержал он ее за талию, не позволяя слезть с себя. – Давай в город съездим вместе, цену посмотрим… Я накоплю со временем и купим тебе твои собственные изумруды, зачем тебе чужие.

– Не будет в магазине точно таких же, как у нее.

– Откуда знаешь?

– У нее эксклюзивные.

– Значит, другие выберешь.

– Хочу те, которые у нее.

– Так если эксклюзивные. Как носить на людях будешь?

– А я буду для тебя надевать. Представь: вся голая, а в ушах изумруды… – принялась она спускаться вниз, целуя его напряженное тело губами.

– Точно только для меня? – оторвал он голову от подушки и выжидающе посмотрел на нее.

– Вне всякого сомнения, – заверила она его, добравшись до его естества. Петька закрыл глаза от нарастающего возбуждения.

– Достанешь мне сережки?

И злосчастное «да» вырвалось из его груди.

Случай украсть изумруды предоставился ему совсем скоро, на следующей неделе, когда Дарья Ивановна попросила помощи со скотом во дворе, так как муж ее приболел и одной ей было не справиться.

В момент, когда она отправилась в продуктовый, а сам председатель спал в кресле на свежем воздухе на крыльце, Петька пробрался внутрь дома и отправился в спальню. Найти серьги не составило труда. Они лежали на комоде в красной бархатной коробочке.

Достав из нее сережки, он засунул их в карман своих штанов. На выходе из спальни, Петька оглянулся и посмотрел на комод.

«Тьфу ты, – вздохнул он и снова подошел к комоду. – Если дарить, то как положено, в обертке», – подумал он и засунул бархатную коробочку в другой карман.

Вечером он позвал Яну к себе домой и на кухне за столом вручил ей подарок:

– Тебе, любимая, как ты и просила…

– Какая красивая коробочка! – дотронулась она до нее пальцами. – Мягкая. Бархатная…

– Бархатная, словно твой голос, – констатировал он. – Ты им умеешь убедить, добиться чего угодно от меня. И отказать тебе невозможно. Что же ты застыла, открой, примерь сережки…

Глаза ее загорелись при виде камней. Вставив в уши дрожащими пальцами изумруды, она кинулась к небольшому зеркалу у дверей.

– Ну как, нравится? – подошел он к ней и мягко приобнял за плечи.

– Какая красота! – не могла налюбоваться она своим отражением.

– Теперь ты всегда будешь со мной?

– Конечно, Петечка, – промурлыкала она в ответ.

– Помни, что обещала в серьгах этих ходить только голой и только передо мной.

Дарья Ивановна обнаружила пропажу почти сразу. Перерыв вместе с мужем дом вверх дном, она горько заплакала у него на плече и схватилась за сердце. Председатель кинулся на кухню за аптечкой.

– Не могла я их потерять. Не могла, – причитала тихим голосом она, пока он отсчитывал капли. – Ты ведь знаешь, как был ценен мне твой подарок.

– Я верю тебе, Дашенька. Ты душу так не рви. И правда странно… Куда они могли деться? Ты всегда их хранила в одном месте…

– Что же мне теперь делать?

– Ничего. Перестань себя доводить, – обнял он жену, на которой от горя лица не было. – Я куплю тебе новые.

– А вдруг их кто-то украл?

– Да кто? В дом никто не ходит, кроме меня и тебя, – почесал голову председатель.

– Ой, не знаю… – снова всхлипнула она и закрыла заплаканное лицо ладонями.

Прошел месяц. Пока Петька был на работе, Яна отправилась в продуктовый магазин. Полусонная, стоя в очереди, она столкнулась лицом к лицу с женой председателя.

– Здрасьте, Дарья Ивановна, – буркнула она.

– Здравствуй, Яна, – вытаращила она на нее глаза.

– Там, это, моя очередь уже, – указала она на прилавок. – Вы бы отошли.

– Где ты взяла эти серьги? – Лицо Дарьи Ивановны побагровело.

– Какие серьги? – схватилась Янка за правое ухо рукой и от ужаса тихо ахнула. Она совершенно забыла снять сережки перед тем, как выйти на улицу.

– А вот эти! Изумрудные! – уставилась та исподлобья на нее.

– Да что вы, какие изумрудные. Откуда у меня деньги на изумруды-то? – затараторила она. – Так, Петька стекляшки какие-то купил, пока в город ездил.

– Стекляшки, говоришь?! – вскрикнула жена председателя и больно схватила ее за ухо. – А ну снимай давай!

Посетители магазина