Жозефина Брюс - Убийство в Лиссабоне

— Входите, господин комиссар, — услышал он певучий голос.

Он увидел привязанную к стулу китаянку.

— Я ждала вас, комиссар.

— Я вижу… Вы одна в доме, не считая…

Альмейра обошел салон и обнаружил второй труп.

— …не считая этих господ? — закончил он.

— Где-то должен быть еще наш шофер, живой или мертвый, я не знаю.

— Пойду посмотрю, — сказал комиссар и вышел, держа оружие в руке.

Он обнаружил безжизненное тело шофера в гараже. Тот еще не пришел в себя. «Надо поразмыслить», — пробурчал он про себя. Сев в кресло напротив связанной китаянки и вынув из кармана блокнот, комиссар начал допрос:

— Ваше имя, пожалуйста, и имена этих людей…

— Шофер тоже убит? — спросила она.

— Нет, нет, — возразил Альмейра. — Он оглушен, но, надеюсь, скоро очнется. В противном случае мы отправим его в больницу.

— Это хорошо, что есть хоть один свидетель, — вздохнула молодая женщина. — Что вы хотите знать помимо наших имен?

— Все, что касается вашей деятельности, а также почему эти двое убиты…

— Это сведение счетов между секретными службами, — начала китаянка.

— Правда ли, что один из них, некто Диас, виновен в смерти двух американских граждан?

— Да, — подтвердила китаянка. — Если это необходимо, я могу сделать заявление. Я готова сотрудничать с вами, но при условии, что вначале я изложу мотив наших действий, то есть моих соотечественников из Китая (Формозы)…

Она кивнула головой в сторону небольшого секретера.

— Вы найдете там все канцелярские принадлежности, — сказала она.

Альмейра взял блокнот и авторучку и развязал китаянке руки, оставив ее привязанной к стулу.

Она положила блокнот на колени и начала писать.

— Сначала я должна сообщить имена? — спросила она, взглянув на комиссара.

— Да, конечно…

Альмейра стоял сбоку от нее и читал то, что она писала. Когда она закончила писать заявление, комиссар приказал:

— Остальное я буду диктовать вам сам. Вы можете, разумеется, добавить кое-что… Пишите. Я заявляю, что сеньор Цанг Пен Хуа, известный под псевдонимом Диас, виновен в убийстве…

Китаянка молча писала под диктовку комиссара.

— Теперь подпишите.

— Разве этого достаточно? Вам трудно будет найти его сообщников.

— Неважно, тем более что они уже мертвы. Китаянка протянула ему бумагу, которую комиссар положил возле телефона, набирая номер комиссариата.

— Алло, говорит комиссар Альмейра. Пригласите инспектора Акунто… Акунто? Вы взяли показания у девушки?

— Да, шеф. Она сказала слово в слово, как вы и предполагали, — ответил инспектор с восхищением в голосе.

— Чутье, — скромно прокомментировал комиссар. — Но это не все, есть еще работа… Берите машину и двух-трех человек и приезжайте на улицу Херонимос…

Объяснив, как ехать, он повесил трубку.

— Теперь, когда все кончено, я могу предложить вам чашку чаю, — сказала китаянка мягким голосом.

Видя, что комиссар колеблется, она добавила:

— Конечно, он уже остыл… Пожалуйста, комиссар.

«Надо подумать, — сказал себе комиссар. — Когда мои люди приедут и увидят эту женщину связанной, они решат, что я вынудил ее написать заявление, в то время как если она будет свободно сидеть…»

— Подождите, — сказал он, — мне надо посмотреть, как чувствует себя шофер…

Он вышел из дома и направился в гараж. Шофер слабо стонал, но был еще в бессознательном состоянии. Альмейра не решился еще раз ударить шофера по голове: его люди будут здесь через пять минут.

Он вернулся в дом и отвязал китаянку.

— Большое спасибо, — поблагодарила она и взяла поднос, чтобы отнести его на кухню.

Альмейра последовал за ней. Женщина поставила кипятить чайник и заменила чашки, после чего они вместе вернулись в салон. Когда в салон вошел Акунто в сопровождении трех солдат, он не поверил своим глазам при виде этой идиллической сцены. Не обращая внимания на вошедших, сеньора Чен Чу Кьян разливала чай. Потом она медленно поднесла чашку к губам.

Альмейра подошел к телефону, возле которого лежало заявление китаянки, взял его и обратился к полицейским:

— Господа, мадам сделала заявление, которое я охотно прочитаю вам в ее присутствии… Трупами займемся позднее, — заключил он с мрачным юмором.

Прочитав, он протянул ручку китаянке.

— Подпишите…

Она снисходительно исполнила то, о чем попросил ее комиссар, затем потеряла всякий интерес к происходящему, продолжая пить чай…

— Пойдите в гараж и посмотрите, не нуждается ли шофер в медицинской помощи, — распорядился комиссар.

Затем он пробормотал себе под нос, что нужно предупредить секретные службы Португалии, но сначала перевезти мадам в комиссариат.

— Вы поедете с нами, Акунто.

Его слова сопроводил звон разбитого фарфора.

Маленькая тонкая рука с ухоженными ногтями повисла в воздухе, а из склоненной набок головы вылезали из орбит глаза…

Женщина была мертва…

Два часа, затраченные на составление ноты, в основу которой легли записи из черного блокнота и документы, переснятые сыном генерала Ловареса, прошли для Юбера незаметно. В посольстве его встретил рыжий Марвин, американец ирландского происхождения, который работал на ЦРУ под вывеской третьего атташе. Усадив Юбера, он распорядился, чтобы им принесли напитки и газеты. Одна из газет сообщала о нападении на генштаб вооруженных сил. Другая выдвигала гипотезу, что причиной пожара могло быть короткое замыкание, в результате которого часть дворца сгорела.

Внимание Юбера привлек заголовок на первой странице, не менее интригующий, чем информация о покушении: «Сын генерала Ловареса погиб, защищая честь женщины».

Журналист делал акцент на том, что мужчины эксплуатируют женщин. Хуанито Мендерес не желал, чтобы его бывшая подруга начала новую жизнь с Мигелем Ловаресом, которого она любила. Далее приводились подробности их трагической встречи в квартире Анжелы Олейра. Юная Хасинта, настоящая любовница Мендереса, заявила, что он решил убить их обоих, то есть Мигеля и Анжелу. Мигель умер, защищая женщину.

— Что вы на это скажете? — спросил Марвин, который уже в течение нескольких минут наблюдал за Юбером.

— Мне кажется, что комиссара Альмейра ждет хорошая карьера, — лаконично ответил Юбер.

— Вы не находите, что выстрел не достиг цели?

— Генерала Ловареса не в чем упрекнуть, — заметил Юбер. — Он никого не предавал. Он должен быть благодарен комиссару Альмейра, который предпочел, чтобы Мигель Ловарес умер достойной смертью. Иначе ему пришлось бы предстать перед судом как предателю. Ну а если Альмейра осмелился убрать его, то лишь потому, что Ловарес сделал то же самое с Транелли, своим бывшим поваром, шантажировавшим его после того, как он узнал Мигеля во время убийства нашего соотечественника Джонса.

— Вы думаете, что это сделал Ловарес? — спросил Мартин.

— Во всяком случае, это логичное объяснение, и Альмейра пришел к тому же выводу, что и я. В конце концов не будем забывать, что в течение определенного времени генерал Ловарес возглавлял португальские секретные службы, в которых часто использовался метод быстрой расправы с предателями и шантажистами. Кроме того, комиссар Альмейра будет благодарен мне за китайцев с Формозы, которых мне пришлось сегодня ликвидировать. Таким образом, они получили сполна за убийство Лесли и Джонса…

После короткой паузы Юбер добавил:

— Мне остается встретиться с Фрэнком Дьюсоном, и на этом моя миссия будет закончена.

— Вы думаете, что комиссар Альмейра позволит вам так просто уехать?

— А что вы прикажете делать с благодарностью? Он получил все на блюдечке, меня никто не видел, и все почести достанутся ему, ему одному.

— Прекрасно сыгранная партия, — сказал Марвин Юберу, протянувшему ему руку для прощания.

Когда Юбер Бониссер попросил ключ от своей комнаты в отеле «Риц», ему передали две записки. В каждой из них говорилось, что ему звонил комиссар Альмейра. Во второй записке уточнялось, что комиссар перезвонит после девяти часов вечера.

Юбер поднялся в свой номер и начал укладывать вещи. Он намеревался уехать сразу же после своего свидания с Дьюсоном. Закончив укладывать чемодан, Юбер взглянул на часы. Было около девяти часов вечера, и Юбер решил выйти, не дожидаясь звонка комиссара Альмейра. Ничего нового он ему не сообщит…

Юбер вышел из отеля, повернул за угол, немного прошелся по улицам, прежде чем войти в дом, где проживал резидент ЦРУ. Он позвонил, и Августина, узнав посетителя, сразу же впустила его, добродушно улыбаясь.

— Сеньор Дьюсон еще не вернулся, — сообщила она. — Но вы можете подождать в салоне. Я принесу вам виски, если вы не против.

Юбер согласно кивнул и прошел в салон. Горничная вкатила в комнату столик, заставленный бутылками и рюмками. Когда горничная удалилась и Юбер остался один, он обошел салон, открывая поочередно все ящики и шкафы, но резидент был профессионалом и в его доме ничто не указывало на его принадлежность к американским секретным службам. Только револьвер с полной обоймой говорил о том, что Фрэнк Дьюсон был начеку. Юбер вернулся в кресло и стал потягивать виски.