Ирина Уланова - Моё чужое имя

— Ну хорошо, мог, мог! Я ведь за ним не слежу!

Кира как будто этого и ждала, она быстро села на полке и, делая страшные глаза, зашептала:

— Я же говорю — изменяет! И как ты это терпишь?

— Но ты же терпишь! — огрызнулась Женька.

— Я?! — возмутилась было Кира, но тут же заговорила насмешливо — поучительным тоном. — Милая моя, когда он после каждого загула дарит тебе по брюлику в четыре карата, или последнюю марку «Мерседеса», можно и потерпеть…

«То — то ты машины так часто меняешь», — еще раз огрызнулась, но уже про себя Женя.

— …К тому же у меня двое детей, — продолжала Кира, — мне их на ноги надо ставить. Да и люблю я его — как же его брошу? — И снова замолчала, как будто впервые об этом задумалась. Потом спросила. — Ты своего Салтыкова до сих пор любишь?

Женя ответила честно — так, как чувствовала. То, что они с Кирой были из разных миров, и очень скоро снова разойдутся по своим мирам, очень способствовало откровению:

— Не знаю. Раньше любила, а после всего этого — не знаю. Мне иногда кажется, что я ему мешаю, что если бы меня в его квартире не было, он бы появлялся там чаще… — Женя, нежась в тепле, грустно усмехнулась и начала рассказывать: — У нас квартиры на одной лестничной площадке были — родители дружили, ну и мы тоже. Сережа мне всегда нравился — он симпатичный был, спортом занимался, девчонки вокруг него постоянно вились. Помню — я тогда школу заканчивала — мы с ним стоим на балконе, он мне что-то рассказывает, а я не слушаю. Просто смотрю на него и понимаю, что он — самый-самый лучший и что никто мне не нужен кроме него. А он на меня ноль внимания, все как на девочку — соседку смотрел. Сестра за ним тоже бегала… Смешно… мы с ней из-за Сережки чуть не дрались: однажды родители его на дачу укатили, а он дома гулянку устраивал, сокурсников его целая квартира набилась, ну и нас с Катькой позвал. А пока мы у себя наряжались, Катька меня в ванной заперла. А потом она знаешь, что придумала? На юрфак, говорит, буду поступать, а Сережа мне помогать будет. Уже когда Катька институт заканчивала, у них роман начался, а я все ждала, ждала его… Я тогда все не понимала, почему он на ней не женился. Катька не рассказывала, а у него вообще на эту тему — табу.

— И как они потом общались? — лениво спросила Кира.

— Нормально. Просто на удивление нормально. Я тогда переживала, думала и Сергей нашу семью за километр обходить станет. И Катька, если я в Сережкину сторону гляну, со мной рассорится. Потом только поняла, что любовью там и не пахло — просто они оба молодые были, много времени проводили вместе и комплексами не страдали. В отличие от меня.

— Да-а… — протянула Кира. А Женя тут же пожалела, что все это ей рассказала. — Мне, кстати, никогда твой Салтыков не нравился: мало того, что он обеспечить тебя не может по-человечески, так еще и… Понимаешь, мужчина — он каменной стеной должен быть! Защитником! А какой же твой Сережа защитник? От кого он тебя защищает? Ну, может быть он кого-то и защищает, только не тебя почему-то. Копается чего-то в своей ментовке — в свое удовольствие, наверное… А чуть дома проблемы начались — и вовсе ноги делает! Терпеть таких не могу!..

Пока ехали назад, обе подруги молчали. Кира напряженно о чем-то думала; размышляла и Женя — мысль о неверности мужа ее все-таки задела. Но унижаться — проверять на дежурствах ли он, названивать в неподходящее время она не станет. К тому же у Жени была развита интуиция, и сейчас эта интуиция подсказывала, что волноваться не о чем. Адреналина Сереже вполне хватает на работе, а в отношениях он любит покой, уют и стабильность. Нет, не станет он приключений на стороне искать — характер не тот.

Домой Женька приехала раньше мужа, что не удивительно, и настроение было приподнятым — великая вещь спа-массаж! Усидеть на месте она не смогла: на скорую руку порубила салатиков, запекла рыбу в кляре и нашла в домашних запасах бутылку вина. В спальне расставила ароматические свечки.

«Хоть бы пожар не устроить…» — глупо хихикнула про себя.

А в гостиной сервировала столик на двоих, опять же со свечами, бокалами и «праздничной» посудой. Потом долго и придирчиво рассматривала себя в зеркале. В конце концов, пришла к выводу, что это не она толстая, а Кирюшка слишком тощая. Задумалась, какое белье надеть — красное или черно? Черное или красное? Остановилась на черном, а на плечи накинула полупрозрачный пеньюар. Все остальное время Женя уговаривала себя, что не будет раздражаться, если муж явится поздно.

Как ни странно, Сережа приехал совсем не поздно — семи еще не было. Женя, стараясь выглядеть роковой необузданной красоткой, встретила его в прихожей.

— У нас что — гости? — шепотом спросил Салтыков, уже разглядев в гостиной столик, и лишь потом обратив внимание на облик жены.

— Слава богу, нет.

Женька подала ему тапочки — это было не слишком эротично, но грязь в квартире ей не нужна — и за руку потащила его в комнату, призывно глядя в глаза и пытаясь гипнотизировать. С трудом подавила улыбку — в глазах у Сережи читалось непонимание и даже испуг. Он, наверное, думал, что его снова ожидает скандал. Усадив мужа ужинать, Женька долго искала по квартире зажигалку, чтобы поджечь свечки, потушила верхний свет и потом только села сама. Не на стул, а мужу на колени:

— Как прошел день? — поливая рыбу соусом, поинтересовалась она.

— Тебе правда интересно?

— Не-а. Просто подтверди, что дежурства у тебя сегодня нет.

Сережа уже понял, что его спокойствию сегодня ничего не угрожает, потому легко поддержал шутливый тон:

— Сейчас подумаем… — он приспустил пеньюар, оголяя Женькино плечико и легко касаясь его губами: — нет… пожалуй, сегодня нет. Всех взяточников не переловишь.

Женька рассмеялась и подставила для поцелуя губы.

Зазвучала электронная мелодия — Женька сперва не поняла, что это, а потом до нее дошло — сотовый. Сергеев. Муж, мгновенно посерьезнев, ненавязчиво согнал ее с колен и сам отошел к окну. Разговаривал недолго, в основном отвечал и все более озабоченным становился, в конце разговора неуверенно ответил:

— Нет… я сегодня не могу…

Отключив телефон, снова сел к столу, властно, словно куклу, усадив Женьку себе на колени:

— Продолжим?

Но взгляд его теперь был напряженным, мысленно он уже был не с ней. Но хотя бы не сбежал, и то плюс.

— Продолжим, — она снова обвила его шею руками.

Впрочем, дальше поцелуя опять не пошло:

— Подожди-подожди… — вырвался из ее объятий Сережа и теперь уже сам стал набирать номер: — слушай, Паш, я сейчас подумал, а что если…

Не отпуская Женю, он минут десять беседовал со своим Пашей, просил его что — то сделать, и если что — сразу звонить. Устав слушать разговор, Женя сама слезла с колен, запахнула халатик села на стул напротив и без аппетита начала есть салат. От мысли, что он, пока целовал ее, действительно думал о своих бесконечных мошенниках, ей стало противно.

Наговорившись, Сережа тоже занялся едой, и тоже без аппетита. В какой — то момент Жене даже неловко стало: может, у него там, на работе действительно что — то важное сейчас свершается, а она Сергея чуть ли не силком держит тут.

— Что, очередной выезд? — наконец, спросила Женя.

— Ты же слышала, я сказал, что не приеду.

— Сереж, мне иногда кажется, что это не твой Мухин тебя у меня крадет, а я у Мухина. Ты поезжай, пожалуйста — все равно будешь теперь весь вечер сидеть с кислой физиономией. Зачем ты мне такой?

Сережа молча ел еще секунд десять — Женька почти чувствовала, какая внутренняя борьба в нем идет. Потом резко сорвался и метнулся в прихожую:

— Жень, я скоро — туда и обратно…

Женька смотрела окно, как отъезжает его машина, и негромко сказала:

— Пропади она пропадом, твоя ментура.

Через час, когда Женя уже умылась, переоделась в хлопчатобумажную сорочку и собралась лечь спать, в дверь требовательно позвонили. Она пошла открывать нехотя и почему-то очень надеялась, что это не Сережа.

«Кто угодно, хоть грабители. Только не он».

На пороге стояла Кира, опять, словно ураган она внеслась в квартиру и, не разуваясь, пролетела в комнату. Бросила сумку на диван, взяла из вазы дольку апельсина. Все это сопровождалось торопливым щебетом:

— Я не разбудила, надеюсь? А Салтыков на работе, конечно? Я прямо удивлена… — делано изумилась она. — Ну да черт с ним. Я тебе совсем забыла утром сказать — завтра в Никольском переулке, в клубе — выставка-презентация какого-то художника — то ли сюрреалиста, то ли экспрессиониста. А вообще не важно… Его мой благоверный спонсирует. Я же помню, ты от этих экспрессионистов тащишься…

— Вообще-то я импрессионистов люблю. Мане, Ренуар…

— Да? — удивилась Кира. — Ну, этот… я слышала, тоже ничего — про него сейчас в тусовке только и говорят. — Кира не упомянула, что говорили о художнике только благодаря стараниям ее мужа. — Так вот, у меня как раз есть лишний пригласительный на двух персон. На завтра, на вечер.