Цианистый карлик - Сергей Михайлович Дышев

— Ну, и кто из них Гриша Хлопухин, который гавкал на нашу Машу?

— Угадай.

— Вероятность — 99 процентов, вон тот, с угловатым черепом.

— Не угадал, — обрадовался Кошкин. — Как раз вот — второй, с большими ушами.

— Зови! — лениво (видно, передалось от слесарей) сказал Савушкин и отошел в сторону.

Кошкин, приняв приблатненный вид, подошел вразвалочку.

— Привет, мужики! Ты Гриша?

— Ну, я, — повернул голову Хлопухин.

— На пару минуток тебя можно, обговорить, проблемка с машинкой.

Вдвоем подошли к Савушкину.

— Я зам начальника убойного отдела — Савушкин, — сурово назвал себя Никита. — Ты в курсе, что без вести пропала твоя подружка?

— Какая подружка? — удивленно спросил Хлопухин.

— Маша Лихолетова!

— Да какая она мне подружка? — сказал Хлопухин, показывая на свое одеяние — Такие, как я, рядом не стоят.

— Так ты ж ее всегда с радостью облаивал при встрече! — напомнил Савушкин.

Хлопухин покраснел.

— Ну, дурак был. Ну, чисто, как клоун… А пацаны ржали… Я после школы ее больше и не видел.

— А если б увидел, снова загавкал? — проникновенно поинтересовался Савушкин.

— Да ну, скажете! В сторону бы ушел…

— Если увидишь ее случайно — нам позвони. Вот телефон.

Савушкин сунул карточку. Хлопухин кивнул:

— Хорошо. Но вряд ли встречу. Они здесь не ходят.

8‐е число. День

Савушкин закрылся в кабинете, еще раз отсмотрел обе «серии» «Девочки на цепи» и надолго задумался. Потом снял с гвоздя настенный календарь за позапрошлый год. Оборотная сторона каждой страницы была глянцево-белоснежной, как кожа девочки-альбиноса. Никита взял фломастеры и стал чертить на этой «коже» круги, стрелы, квадратики и прочую геометрию… Затем из-под его руки неожиданно появилась фигурка Маши в полосатом платьице. Никита пририсовал к девочке цепочку. Другой же конец ее был свободным, пока ни к чему не прикрепленным. Рядом, как профили классиков марксизма, возникли из-под фломастера лики Варвары, Курбана, Романа, сценариста… Все профили, на удивление, получились очень похожими. В завершение Никита нарисовал черный профиль неизвестного человека. И к нему дотянул Машину цепочку…

Его криминалистические художества прервал стук в дверь. Никита открыл. На пороге стоял Андрей Ряхин.

— Товарищ майор! — объявил он уставным голосом. — Бывший инженер света Огарев найден и доставлен!

В кабинет вошел, слегка оттолкнув с порога Ряхина, парень лет двадцати пяти подчеркнуто мужской красоты.

— Спасибо, Ряхин, свободен.

Не дожидаясь разрешения, Огарев сел с независимым видом, закинул ногу на ногу. Насмешливо посмотрел на Савушкина.

— Как бы надо спрашивать разрешения сесть, — холодно заметил Савушкин.

— Как бы надо спрашивать мое желание сидеть здесь, — тем же тоном ответил Огарев.

— Ладно, вижу, парень ты конкретный, поэтому будем без экивоков… и сантиментов.

— Чего? — прищурился Огарев.

— Экивоков… Честно, я сам не знаю, что это такое. А сантименты — это сентиментальные менты. Короче, придурки… Скажи мне честно: ты цепь спер после съемок фильма «Девочка на цепи»?

— А на кой хрен она сдалась мне, товарищ командир? — недоуменно спросил Огарев. — На унитаз вешать? Так где ж сейчас найдешь такие унитазы?

— А чтоб продолжение снять…

— Я после того кино осветителем больше не работал. Знаете, что случилось после выхода того фильма? — Огарев подался вперед. — Эту девчоночку, Машу, буквально затравили.

— А ты откуда знаешь?

— Да оказалось, что мы в одной школе учились. После съемок я ее случайно в школьном коридоре встретил. Она, кажется, в пятом была, а я — в одиннадцатом, подрабатывал тогда инженером по свету в кинокомпании.

— Ты знаешь, что она пропала? — Савушкин пристально посмотрел на Огарева.

— А кто этого не знает? Весь город уже знает… Говорят, какой-то маньяк на цепи ее держал?

— Да, похоже, на той самой…

— Кошмар… — Огарев перекрестился. — Она жива — неизвестно?

— Неизвестно. А не могла Маша в качестве сувенира эту цепочку прибрать?

— Нет… Она сразу ушла после съемок. А цепь эта… кажется, в общий реквизит ее бросили…

— Спасибо… Если что вспомнишь, позвони.

Савушкин протянул листок с телефоном.

Огарев небрежно сунул его в карман джинсов, пружинисто встал и молча вышел, не оглядываясь.

8‐е число. Вечер

Хлопухин уже второй день находился под впечатлением от встречи с сыщиками. Он чувствовал смутную опасность, которую не мог мысленно оформить. В общем, крутились подозрения, что его могут привлечь за то, что он гавкал на исчезнувшую Машку. Самое страшное — это если на суде потребуют, чтобы он показал, как он лаял. Кажется, это называлось «следственный эксперимент»…

С этими дурными мыслями Гриша поднялся на свой этаж, подошел к двери. И тут же увидел прислоненный к ней объемный конверт с надписью типографским шрифтом: «Грише Хлопухину». Оглянувшись, он поднял конверт, вошел в квартиру. На кухне сразу открыл его. Из конверта выпал фрагмент цепочки, очень похожей на ту, которой была прикована Маша в фильме. Хлопухин вслух посчитал количество звеньев.

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть…

Он примерил на руку. Но для браслета не хватило длины.

— Ни туда, ни сюда…

Почесав затылок, он снял трубку телефона, набрал номер Савушкина.

— Никита Алексеевич! Это Хлопухин! Тот самый. Мне конверт подложили под дверью, с моей фамилией. А там цепочка. Кусочек… Шесть звеньев. Принести показать? Хорошо, принесу…

Он положил трубку, задумчиво посмотрел на черные ногти, потом вскочил, прошел в ванную, схватил щеточку, стал остервенело вычищать грязь из-под ногтей.

А Савушкин, положив трубку, вновь тупо уперся в свой рисунок. Тихо вошел Белозеров.

Савушкин разговаривал сам с собой:

— И чего мы заморочились с той цепью! Может, она сейчас где-то над бабушкиным унитазом ржавеет!

— Привет оперсоставу!

Савушкин не отреагировал. Белозеров подошел к столу, внимательно посмотрел на «поле битвы» со стрелами, действующими лицами, похвалил.

— А что — похожи! А это что за негр? — Он ткнул в черный профиль. — Новый подозреваемый в деле?

— Хомо инкогнито, — с нарочито неправильным ударением пояснил Савушкин.

— Японец, что ли? — удивился Белозеров.

— Человек неизвестный… Латынь… Выходит так, Митрич, что некий телезритель или участник киносъемок, посмотрев фильм, раздобыл ту самую цепь, а может, и прикупил похожую в хозмаге… И вот спустя шесть лет этот «японец» наконец решился в реальности ощутить, прочувствовать то сладострастное возбуждение, испытанное при виде съемок истязаний девочки в подвале. И испытать уже ни с чем не сравнимые переживания.

— И явно сексуального характера, как отметил бы старина Фрейд! — продолжил Белозеров.

— Пять баллов, коллега, хоть ты и не знаешь латынь! — похвалил Савушкин. — И вот этот извращенный поклонник юного «таланта» девочки Маши, дождавшись ее совершеннолетия, каким-то образом вошел к ней в доверие. Узнал печальное продолжение истории «звездной болезни», от которой у Маши был психический срыв. И предложил план изощренной мести: напугать до