Счет за счастье - Владимир Григорьевич Колычев

подъезжал, смотрел, и работу принял, и зеленый свет дал. Все на законных основаниях, по-другому Ерема работать уже не согласен.

— Ну что, пацаны, давайте за нас! — Вахлам поднял стакан с виски.

Водку он уже пить не хочет, ему теперь фирменный виски подавай, и пацаны конкретно поднялись. Квартирами обзавелись, машинами, а что, деньги, а главное, ситуация позволяли. Никто не в розыске, все на плаву. И угрызениями совести никто не мучится. Ерема усмехнулся, вспомнив, как встретили Ништяка и Паню. Свои в доску пацаны, просто не повезло, не участвовали они в наезде на Эльшада, не могли претендовать на поднятый миллион. И никто не предложил поделиться с ними со своей доли.

В принципе все правильно, сначала Ништяк с Паней вернулись, потом другие, услышав о легких деньгах, подтянутся. Те самые другие, которые увели основную часть общака, и там не сорок шесть тысяч долларов было, а гораздо больше. И кто увел, пока не ясно. Подозревали Телетайпа, но уверенности в том не было… И все же Ерема нашел способ не обидеть пацанов. С общака выделил каждому по тридцатке, но не в руки, а в уставный фонд рынка. И у Ништяка теперь есть своя доля, и у Пани. И пусть кто-нибудь теперь скажет, что их обделили… А может, и обделили. Пацаны ведь не просто так из обоймы выпали, один в ногу пулю получил, другому легкое прострелили…

— А что, такую делюгу подняли! — кивнул Костяха.

— Делюгу, — усмехнулся Ерема, глянув на Лилю.

Девушка она не первой свежести, не кисейная барышня, но все-таки не шмара с бандитской малины. Впрочем, ей давно не в диковинку уже характерные словечки из пацанского лексикона. Бухгалтер она, уже третий месяц как на подхвате, и в коллектив успела вжиться, и с Вахламом сойтись. Любовь у них. А Ерема все никак не может подъехать к Ульяне. Чуйка не велит.

А ведь не в чуйке дело, просто страшно ему, что Ульяна не захочет быть с ним. Он тогда, помнится, проводил ее домой, в больницу вернулся совсем никакой, жизнью, можно сказать, рисковал, а она даже не подумала его хотя бы проведать, спросить, как здоровье. А ведь она знала, где он и что с ним. Это сейчас она не сможет его найти, даже если захочет… Так не захочет, и он чувствовал это. Не видел он страсти в ее глазах, когда она смотрела на него. Страх видел, благодарность, но страсти — ноль… Да и какая может быть страсть, когда она видела, как он убивал. Многих убивал, быстро, жестоко и беспощадно. Как профессиональный убийца. А ведь он никогда не был киллером… И вообще не хочет убивать. И бандитствовать тоже.

— Открыли мы дело, — сказал Ерема. — Правильное дело!.. Или кто-то скажет, что неправильное?

— Да не-е! Все путем! — улыбнулся Студень. — Все довольны!

— Еще бы!

Менты не ищут, кавказцы не беспокоят, квартира, машина, доля в общем бизнесе, деньги пока еще не начали делать, но начало уже положено. И Вахлам в шоколаде, и Костяха с Флажком, один только Ерема вложил в дело все свои деньги, ничего себе не оставил. Зато треть от общей доли в бизнесе принадлежит ему. Самый крупный пакет акций, не контрольный, но блокирующий. И место председателя совета правления рынка он занял как по праву лидерства, так и по справедливости. Он здесь главный, и точка.

Вахлам сказал тост, выпили, Ерема еще только закусывал, когда открылась дверь, и в тепло с мороза ввалился Паня. Здоровенный, толстокожий, не лицо у него, а табло: «Не влезай — убьет!». Внушительный он на вид, глянешь и уже не захочешь связываться с ним. Потому и Дед Мороз, которого он тащил за собой, даже не пытался сопротивляться. Снегурочка упиралась, но ее подталкивал сзади Ништяк. Этот среднего роста, коренастый, мощный, как трактор. И лицо такое же широкое, как отвал бульдозера.

— Братва, глянь, какую я вам Снегурочку подогнал!

Снегурочка действительно хороша собой, глаза оставишь. И где-то Ерема ее уже видел. И в жизни видел, и особенно во снах.

— Я тебе сейчас знаешь что и куда подгоню!

Ерема не торопился, но поднялся быстро. Подошел к Ульяне, мягко взял ее за руку.

— Ты вернула мне веру в Деда Мороза! — сказал он.

— Ты меня узнал? — спросила она то ли с радостью, то ли с сожалением.

Возможно, она сожалела о том, что маскарад не удался. А если радовалась, то лишь тому, что ее здесь не обидят.

— И я узнал! — Костяха поднялся из-за стола и, шагнув к Ульяне, распахнул объятия.

Но застыл, нарвавшись на взгляд Еремы.

— Что-то не так? — обескураженно пробормотал Паня.

А Ништяк, пользуясь тем, что можно улизнуть, скрылся за дверью.

— Как этот обормот вас нашел?

Ерема с подозрением разглядывал Деда Мороза. Высокий, стройный, даже под гримом видно, что черты лица правильные, внешность интеллигентная. Глаза молодые, взгляд ясный, хотя и напуганный.

— Елку нам нужно было купить, — сказала Ульяна.

— Кому это вам? — Ерема не сводил взгляд с ее напарника.

— Решили немного подзаработать.

— С кем?

— Какая разница? — Ульяна всем видом давала понять, что хочет уйти.

— Кто этот чудо-юдо Дед Мороз?

— Кто там на елку хочет влезть? — ухмыльнулся Вахлам. — И это… не ободрать.

— А ведь обдерет! — закивал Флажок.

— Вам, наверное, жарко? — спросил Ерема.

Он был в костюмчике, который на нем, что называется, сидел. Он уже научился носить его так, как будто это была его вторая кожа. Только вот Ульяна как будто не замечала изменений в нем. И все еще хотела уйти.

— Как зовут? — Ерема резко повернулся к Деду Морозу, заставив его в испуге шарахнуться.

— Олег.

— Елку купил, Олег?

— Нет еще…

— Иди выбирай елку! Скажи, на счет директора рынка пусть запишут.

— Мы пойдем? — спросила Ульяна.

— Олег вернется, пойдете!

— Ну, хорошо…

— Кто такой?

— Человек, — пожала плечами Ульяна.

— Да? Хороший человек или плохой?

— Хороший.

— Твой жених?

— Да нет, — задумалась она.

— Учитесь вместе?

— Олег уже отучился.

Ульяна отвечала короткими фразами, явный признак, что разговор тяготил ее. И ее совершенно не интересовало, чей это рынок и почему Ерема уже не тот, кем был прежде. Она очень хотела уйти. И снова забыть о его существовании.

Ерема достал сигарету и жестом показал, что не держит ее. Не хочет — не надо, насильно мил не будешь. И за спасение благодарить его не надо. Ничего не надо.

— Я пойду? — спросила Ульяна.

— Извини за моего Морозка-отморозка! — сказал он и снова кивнул в сторону елочного развала.

Людей на рынке раз-два и обчелся, Олег через окно