Стая Тамерлана - Александр Михайлович Бурых

растеклись по всей республике, проникая в умы любителей из самых дальних окраин. Нередко теперь председатель вывозил свою команду на состязания в далекие уголки страны. Как и у руководителя футбольной команды у него появилось расписание домашних и выездных встреч. После каждого победного матча известность его росла. Докатилась она и до Ташкента.

И пусть возглавляемый баем совхоз совсем не блистал показателями. Скорее наоборот, даже в нелепом соревновании, называемом социалистическим, он никогда не вылезал из аутсайдеров. Но и этого было мало — план в хозяйстве, это верхнее божество социализма, даже на бумаге выполнялся с большим трудом — председателю лень было рисовать нужную цифирь! Вот настолько ему было наплевать на аграрный сектор.

А после того, как на собачьем дворе обнаружился уродливый подросток с невероятными способностями, честь председателя окончательно переселилась в псарню, и он вообще перестал ходить в длинное одноэтажное здание, где располагалось правление. Нет, не совсем, конечно — раз в неделю он проводил часовую планерку, а потом исчезал до следующего заседания. И, как оказалось, правильно делал. Никому из его более успешных на ниве земледелия, животноводства, а главное — бумаготворчества, коллег, давно глазеющих со своих фото на прочий люд с глади районных, областных и даже республиканских досок почета не поступило такого заманчивого, такого великолепного предложения.

* * *

Кончался жаркий и пыльный августовский день. Ехать решили в ночь — путь дальний, и лучше его совершить в относительно прохладное время суток. Погрузка началась ближе к вечеру. Двор заполнился суетливым гомоном. Словно предвидя судьбоносность поездки, бай лично руководил всеми хлопотами. Кузов грузовика заставили клетками с собаками, надежно закрепили их. В другую машину сносили подарки. Личный водитель придирчиво осматривал персональную «Волгу».

Непросто попасть на свадьбу к близкому родственнику члена республиканского ЦК партии. Редкий председатель отдаленного и отнюдь не показательного совхоза бывает пожалован такой честью. Это все равно, что получить орден, а, может, и больше. Но если он владеет десятком хороших бойцовых собак — такое возможно. Молва о победах тамерлановых воспитанников докатилась до Ташкента и проникла в очень и очень высокие уши. И вот — председателю доставили официальное приглашение. Вместе с ним для соблюдения приличий и партийной дисциплины был приглашен и первый секретарь местного райкома.

Тамерлан неподвижно, как изваяние, стоял у борта «ЗИЛа», где находились клетки с его воспитанниками. Одна из его особенностей заключалась в том, что он мог вот так, безо всякого движения, простоять или просидеть сколь угодно долго.

У распахнутых ворот, очевидно, каким-то особым образом почувствовав момент окончательного расставания с сыном, появилась одетая в темное платье женщина. Никто не обращал на нее внимания. Немного потоптавшись на улице, она прошла на территорию усадьбы без спроса. Несмело проскользнула между суетящимися людьми и обогнула хранящий остатки дневного жара голубой металл кабины грузовика.

Как всегда неполноценный сын не проявил радости. Даже когда слезы промочили рубаху на его плече, Тамерлан просто стоял и молчал, будто деревянный истукан.

Прокричали отправление. Хромец отстранил мать, но двинулся не к машине, а пошел к дому, где жила прислуга. Вскоре он появился с новой черной сумкой, в которой что-то глухо звякало, когда она ударялась о его ногу. Сын поставил сумку перед матерью и забрался в кабину. Взревели моторы.

Мать долго смотрела, как оседают пылевые вихри, поднятые колесами. И когда они полностью осели, она все смотрела и смотрела вдаль, будто в воздухе продолжал висеть образ ее навсегда утраченного незадавшегося младшего сына. Подул ветер и испарил влагу с ее щек. Справа, распластавшись узкой багровой линией над горизонтом, догорал короткий азиатский закат. Она подняла сумку и открыла ее. Там были три банки из-под томатной пасты.

— Зачем мне столько томата? — прошептала мать и опять тихо заплакала.

На землю упала тьма. Как всегда в этих краях, неожиданно.

Некоторое времени спустя немыслимое содержимое этих томатных банок в корне поменяло жизнь нескольких малоимущих семей. Умные братья и сестры Крысенка не сразу поверили в свалившееся на них счастье. Но потом привыкли.

* * *

Женился отпрыск сестры Салима Якубова. Помимо торжественных мероприятий каждая свадьба предполагает обширную развлекательную программу. Частью такой программы были собачьи бои. Якубов относился к числу горячих поклонников подобного рода зрелищ. Он сам держал собак, которых готовил кинолог с высшим московским образованием по научно разработанной программе. Помимо среднеазиатских овчарок, в группу бойцов входили два кавказца и суперновинка — импортный пес бультерьер.

Салим Раджабович самолично осмотрел доставленных вчера соперников. Нет, его звери выглядели интересней — мощнее, упитаннее. Никакого сравнения. Он подосадовал, что удостоил приглашением столь маловажную особу. Поверил каким-то байкам. Видимо, у них на западе не знают, что такое настоящие бои, используют первых попавшихся шавок. А потом распространяют слухи — еще бы, покусали нескольких дворняжек! Но, с другой стороны, неплохо оказаться в роли ниспровергателя нарождающейся легенды. Якубов был победителем по натуре. Любой успех, даже легкий, стимулировал его, украшал жизнь. Здесь он гарантирован. И все же Салим Раджабович подозвал колхозника и благородно предложил тому добровольно отказаться от выставления собак в связи с полным отсутствием шансов — неинтересно будет зрителям. Замену еще не поздно найти.

— А ты уж, раз приглашен, побудь моим гостем, на всю жизнь запомнишь. Заодно увидишь настоящих собак, — закончил он великодушную речь.

Председатель смутился, побежал к псарю советоваться. Тамерлан не сразу понял, о чем речь, а потом захотел посмотреть на грозных соперников.

Все у Якубова было уровнем выше. Просторный ухоженный двор с вольерами напоминал картинки из попадающих только в высокопоставленные руки западных журналов. Заасфальтированные дорожки, аккуратные газоны, подстриженные шарами яблони и шелковицы. Помещения для четвероногих были приподняты над землей и отгорожены изящными коваными решетками. Для изоляции от прочего мира, что считается обязательным при воспитании собачьей злобы, они затягивались опускающимися с помощью хитрых механических приводов брезентовыми полотнищами. Да и кинолог выглядел куда респектабельнее Тамерлана — высокий, глаза насмешливые и умные. Ну, а собаки — загляденье. Крупные, ухоженные и чистые, словно только что их вымыли с шампунем.

Брезентовые занавеси на вольерах поднялись одновременно. Неприятный уродливый тип, привезенный из глухомани, подтаскивая ногу, двинулся к вольеру с единственной непричесанной собакой, огромной кавказской овчаркой. Лохматый пес, как только увидел людей, начал метаться в тесной клетке и исходить хрипом, в углах губ образовалась пена. Он был психически неуравновешенным, и общаться с ним приходилось только в специальной защите. Рискнувшего как-то зайти к нему собачьего воспитателя кавказец сбил с ног и возил по полу, пока того баграми не подтянули