Смертельный отпуск - Владимир Григорьевич Колычев

что волноваться нечего. Все указывает на Гену Петелина, а уголовный элемент может спать спокойно. Главное, денежки за рынок не забывать подносить.

— Могла завещать своей сестре, моей матери.

— Завещания вы не видели?

— Нет.

— А вот мы видели. — Телятников похлопал по папке, которую держал в руке.

Игнат промолчал. Ему, конечно, интересно, кому тетя Витя завещала свои дома, но всему свое время.

— Вам все равно? — спросил следователь.

— В момент убийства я находился в камере временно задержанных, — отрезал Игнат.

Не мог он убить тетю Витю, так что Телятников идет к черту со своими мотивами. Алиби у него, и точка.

— То есть убить вы не могли?

— Тетя Вика была мне как мать, а вы, Андрей Витальевич, извините, несете какую-то чушь.

Игнат достал из кармана мятую пачку «Примы», вынул оттуда гнутую сигарету, Телятников щелкнул зажигалкой.

— Насколько я понял, вы, товарищ старший лейтенант, ходили искать Петелина.

— Ходил, но Петелина не нашел.

— К морю Петелин вышел, — Телятников с гордостью достал из кармана пачку «Родопи».

Не «Мальборо», конечно, но и не занюханная «Прима».

— К своим дружкам направился, а потом под откос, к морю пошел.

— Под откос, — кивнул Игнат.

А ведь он предполагал, что преступник ушел к морю.

— Там след и оборвался. В море.

— Вряд ли убийца утонул, — усмехнулся Жуков.

Вода сбивает со следа, и преступник это понимал. Ночь теплая, вода не холодная, почему бы не пройтись немного по воде? Или даже искупаться. Тот же Петелин мог и не знать, что по его следу пустят собаку, а вот кровь на руках у него могла быть. И на одежде тоже. Почему бы не искупаться, если есть возможность?

— Вряд ли… Хотя кто его знает.

— Пока никто не всплывал.

— Еще не вечер… Что это за история такая с вашей тетей? Первый муж ей дом завещал. И умер.

— Второй муж. Чесноков Егор Михайлович. И умер он естественной смертью. — Игнат глянул на Сазонова, который стоял уже у калитки. — Инфаркт.

— Да, конечно… Дочь покойного Блажко, — следователь повел рукой в сторону лежащих на носилках тел, — считает, что и этот дом должен был достаться Виктории Максимовне. Если Блажко умрет раньше нее.

— Дочь покойного Блажко может считать все что угодно. Это ее право. А ваше право изъять подлинники завещаний, если они хранились дома.

— Подлинники хранились дома.

— Надеюсь, Валентин Георгиевичем завещал дом своей дочери.

— Совершенно верно, — кивнул Телятников, внимательно глядя на Игната.

— Тогда какие вопросы? — совершенно спокойно отреагировал Жуков.

Не претендовал он на дом Валентина Георгиевича, и в мыслях не было.

— Вы говорили, что гражданин Петелин приходил просить вино и денег.

— Видел, приходил. А о чем говорил с ним Валентин Георгиевич, не слышал, но видел, что Блажко прогнал его, ничего не дав.

— Как вы думаете, гражданин Петелин мог убить своего тестя?

— Теоретически мог, а как оно на самом деле было…

— Ну что ж, понятно. До которого числа у вас отпуск?

— Три недели еще побуду, — вздохнул Игнат.

Накрылся его отпуск, свернулся, как сладкое молоко, превратившись в кислую простоквашу. Но хочешь не хочешь, а выхлебать эту чашу нужно до дна. И тетю Витю похоронить надо, и убийцу найти. Даже если убийца — Гена Петелин, все равно его искать надо.

— Подписку я с вас брать не буду, но, пожалуйста, не покидайте поселок до истечения отпуска.

Телятников удалился, Игнат направился к Сазонову, но его перехватил капитан милиции, молодой мужчина лет тридцати, среднего роста, коренастый, с россыпью родинок на ранней лысине.

— Капитан Красков, оперуполномоченный уголовного розыска.

Игнат не стал представляться по всей форме. Да, он старший лейтенант, тоже оперуполномоченный, также из уголовного розыска. Но не воспринимают его здесь всерьез, еще и в убийстве подозревают.

— Игнат.

— Я слышал, ты тоже из уголовного розыска.

— Старший лейтенант Жуков.

— Я так понял, Петелина ты не взял.

— Не попадался.

— А надо бы его взять.

— Я понимаю.

— Где он живет? — спросил Красков, глядя на подъезжающий «уазик», за рулем которого находился Самойленко.

Игнат назвал поселок, показал, куда ехать. Машина остановилась, Самойленко вышел, Красков направился к нему.

— Давай на Виноградный, старшина!

— Да я собирался… Вот, товарищ капитан! — Самойленко указал на Сазонова, который открывал калитку.

— За Петелиным надо ехать, — сказал Красков.

— Едем, — кивнул начальник отделения.

Сазонов сел в машину, даже не глянув на Игната. И Самойленко не обращал на него внимания. С одной стороны, хорошо. Сазонов целиком переключился на Петелина, Игнат практически вне подозрений. А с другой, обидно, он же опер, причем не из последних, а его здесь готовы воспринимать всерьез только как преступника.

— Старлей, ты с нами? — спросил Красков.

Игнат качнул головой. Ему все равно, кто возьмет Петелина, главное, задержать его, допросить, расколоть. А сила за ним отправилась внушительная, Игнат только под ногами будет путаться. Тем более что сейчас машина должна подъехать, тела забрать. Он должен проследить и дом принять, возможно, под охрану. Скорее всего, дом опечатают, но может появиться Зойка и вступить в право владения. Возьмется за веник, за тряпку, а этого допустить нельзя.

— Да нет, я здесь останусь.

— Хорошо, оставайся здесь! — кивнул Красков. — Если вдруг Петелин появится, ты не теряйся!

Игнат кивнул. Виновный, считай, установлен, ломать голову над мозаикой преступления не надо, взять Петелина — и дело в шляпе. А если вдруг не получится взять его сразу, то к делу можно будет подключить Игната. Сегодня суббота, завтра воскресенье, действительно, зачем Краскову бегать за преступником, если есть приезжий опер, кровно заинтересованный в поимке убийцы?

Именно поэтому Красков и снизошел до разговора с Жуковым.

Машина подъехала, тела забрали в морг, Игнат записал адрес, куда повезут трупы. Опечатывать дом Телятников не стал. Или он настолько был уверен в качестве своей и экспертов работе, что не собирался возвращаться к осмотру, или не видел в том смысла, поскольку виновный уже установлен. А чего напрягаться? Если вдруг задержат Петелина, а на нем не обнаружат следов крови, всегда можно сказать, что у него имелось время и постираться, и высохнуть. Вот если бы он сразу оказался в руках правосудия… А если Гена очень хорошо зашифруется, тем лучше. Объявят во всесоюзный розыск как преступника, а дело причислят к разряду раскрытых. На этом все и закончится.

— Телефон в доме есть, номер я знаю. Появятся вопросы, позвоню, — сказал Телятников, собираясь уезжать. — И вы мне звоните.

Он записал в блокноте номер телефона, вырвал лист и протянул Игнату.

— На связи, — кивнул Жуков.

— С Петелиным все понятно, а с его женой не очень. Может, она