Через пропасть в два прыжка - Николай Николаевич Александров

больше просят гуманитарной помощи. Наш Конгресс, кажется, и не думает им в этом отказывать. Из Грузии передает Даг Ларсен. Смотрите его репортаж…

На экране появился бронетранспортер, вокруг которого суетились парни в черных рубашках с автоматами в руках. Площадь города была заполнена митингующими.

— Здесь Даг Ларсен. Я передаю репортаж из Сухуми, города, где все еще сильны позиции президента Гамсахурдиа. Точно такую же сценку я мог бы снять и в Зугдиди, являющемся фактически центром оплота «звиадистов». Отличие будет только в том, что там еще больше военной техники, украденной с армейских складов, и людей с оружием. Но вся эта обстановка не мешает нам помогать обитателям столь неспокойной точки на карте продуктами питания, одеждой и медикаментами. Только сегодня утром, с огромным трудом, прорвался один-единственный автомобиль, доставивший из Гамбурга медикаменты…

Картинка сменилась. Вместо митинга на экране возникла деревянная дверь. Из нее в облаке пара появился закутанный в простыню Курт, за ним шел Стив, а последним, вслед за заросшим черными волосами грузином, показался лысоватый грузный мужчина.

— С истинно грузинским гостеприимством этот караван встретили на сухумской земле. Вы видите представителя Германии — водителя Курта Шлезингера, нашего соотечественника, — известного литератора Стива Эпстайна и представителя из Москвы, сопровождающего этот гуманный груз по линии Красного Креста.

— Стив отрекомендовался писателем — это так, — нахмурил лоб Маккей, — но почему он не залегендировал фамилию? Ведь была предусмотрена другая — Болт-ман…

— Может, потому, что Даг Ларсен знал Стива раньше? — предположил Хенгерер.

— Один взгляд на стол, за которым угощают наших представителей, — произнес Ларсен в микрофон, и камера поползла по столу, заставленному яствами и закусками, — со всей очевидностью позволяет утверждать — наши страхи относительно голода в России сильно преувеличены… И тем не менее, всмотритесь в эту сценку. — В кадре снова появились все выходившие из бани и еще какие-то старики, сидевшие за столом в черкесках, папахах и при кинжалах, все с рюмками в руках. — Очень радостно сознавать, что такое дружелюбие проявляется к людям цивилизованных стран в этом краю. Вы смотрели репортаж из Сухуми. Даг Ларсен. Си-Эн-Эн…

В кадре появился диктор.

— Этот репортаж был передан по спутниковой связи сегодня утром. Переходим к спортивным новостям…

Хенгерер выключил аппаратуру.

— Ну, что скажешь, док?

Маккей подошел к телевизору, включил его и снова просмотрел весь репортаж от начала до конца.

Кто этот лысый, который представитель из Москвы? Не нравится, понимаешь, мне его физиономия — именно такие, добродушные и простецкие, бывают у их кагэбэшников. Ну, грузин — это понятно… Местное гостеприимство — допускаю. Может быть, представитель местной власти, но кто этот лысый? Слушай, сделай вот что: пересними-ка мне его с экрана покрупней. Чем черт не шутит — надо проверить по нашим учетам…

— Ты заметил — Вила пока с ними нет?

Заметил. Но ты не допускаешь, что если бы он был, они бы не стали всовывать его в экран? Это только осложнило бы их положение… Кто этот лысый? В каком звании? Знаешь что… Попробуй выйти на Си-Эн-Эн, найти этого Ларсена, если он вернулся, и сделать так, чтобы он побывал у нас.

— А если не вернулся?

Затребовать всю пленку целиком. Допускаю, что они там изрядно подмонтировали. Могли быть кадры, которые не попали в сюжет. Спасибо тебе — это достойная информация. Кто этот лысый? Кто?

ГЛАВА 42. ТБИЛИСИ

Гвардейцы, обещавшие за пиршественным столом помочь им добраться до Тбилиси, не обманули. Очередной провожатый — хмурый неразговорчивый мужчина — быстро улаживал все спорные вопросы по дороге, и к вечеру «мерседес», миновав скалу с красивым храмом на самой вершине, проскочив по мосту над Курой, промчавшись сперва по окраинным, а потом и центральным улицам, притормозил у здания, занимаемого Национальной гвардией. Вокруг дома, похожего на гостиницу, было многолюдно: входили и выходили вооруженные люди, подъезжали и отъезжали разномастные автомобили.

— Ставь здесь, ближе к стене, — пробурчал провожатый Вашко и исчез в подъезде.

Вашко припарковал грузовик к обочине и пошел проверять крепление брезента — все было в норме. Прохожие, видимо, привыкшие к иномаркам, не обращали на трехосную громадину с красными крестами никакого внимания.

— Что, приехали? — спросил Курт, дремавший в кресле; Вашко кивнул.

Стив, покинув гамак, довольно бодро пробежался вокруг машины.

— Тепло. Градусов двадцать по Цельсию?

— Не меньше, — меланхолично заметил Вашко. — Здесь всегда так… Какие дальше планы? Искать «Тяни-толкая»?

— Стив, — сказал Курт, — думаю, есть смысл Иосиф и я караул! Машина охранять надо.

Вашко больше всего сейчас хотелось лечь и поспать, последний кусок дороги его не меняли за рулем.

— Как, Иосиф? — посмотрел на него Стив. — Я хотел бы пойти с тобой…

Вашко без энтузиазма согласился.

— Утром я веду… — понял его Стив. — Все будет о’кей.

— Как скажешь, начальник. — Вашко полез в кабину переодеваться.

Исчезнувший проводник то ли забыл о них, то ли долго искал в лабиринтах здания нужного человека, но так и не появился. Спрашивать же о нем посторонних ни Стив, ни Вашко, ни Курт не могли — они даже не знали, как его звать-величать, настолько его хмурость и неразговорчивость не располагали к обычной дорожной беседе.

— Куда на ночь глядя пойдем? — полюбопытствовал Вашко.

— Есть один адресок — Ларсен дал. Там у них что-то вроде ежевечернего сборища. Все журналисты толкутся… Вроде, рядом…

Вашко, не в первый раз бывавшему в Тбилиси, показалось удивительным, как Стив ловко ориентировался во всех этих темных улочках и переулках. Мелькнул и исчез круглый купол консерватории, улица поползла вверх мимо университета, а они все шли и шли. Справа темнело пятно парка с густыми кронами деревьев. Возвышался на столбе постамента какой-то бюст. Рядом с ним «стекляшка» кафе…

— Иосиф, ты хорошо читаешь. Посмотри, кому это памятник.

Вашко по ступеням приблизился к постаменту и попытался разобрать буквы. Из-за темноты, а может, просто они так витиевато были написаны, ему это не удалось.

— Тогда ниже памятника должен быть такой мостик… Нет, арка, а наверху сидит клоун. Есть такой?

Вашко, чертыхнувшись про себя, поплелся еще ниже по аллее. Деревья бросали густую тень на землю. В аллеях было темно и жутковато. Показалось какое-то сооружение, похожее на арку. Сверху на него, оскалившись, взирало некое латунное или бронзовое чудище с выпученными глазами.

— Стив, — позвал Вашко Эпстайна. — Стив!

Но тот куда-то исчез.

«Вот так незадача, — подумал Вашко. — Куда он мог запропаститься?»

— Стив!

— Тут я… — появился со стороны близлежащего самого обычного дома американец. — Все верно! Это парк Мзиури, это памятник писателю Думбадзе, а этот дом нам и нужен. Вперед!

Дом