Диагноз с пулей в сердце - Владимир Григорьевич Колычев

— Куда мы? — спросила Настя.

Корней отчетливо услышал ее голос, но рядом с ним сидела Мила, думая о чем-то своем.

Зазвонил телефон; включая блютус, Корней поймал себя на мысли, что переживает за Милу. Вдруг она заговорит, и абонент услышит ее голос.

— Давыдов, ты где? — жестко, но не зло спросил Абдулов.

— За Моргачевым еду.

— Вот дает! Моргачев тебя у кабинета ждал. Ждал, ждал!.. И я тебя ждал! На совещании!..

— А что совещаться? Дело-то я не закончил.

— Как ты можешь его закончить, если уже все закончено! Дружков Четникова убил, точка!

— А огнетушитель?

— Какой еще к черту огнетушитель?

— Не мог Дружков Четникова убить. Физически не мог. Если только через балкон в квартиру влез.

— Какой балкон, куда влез? Ты что, пьяный?

— Нет.

— Ну, можешь и выпить. Немного. Но завтра чтобы как огурчик! По всем своим делам отчитаешься. Что там у тебя, техника безопасности, неприкосновенность жилища?..

Корнею показалось, что за спиной Абдулова кто-то хихикнул. Наверняка Ямщиков. Он-то и дальше серьезными делами заниматься будет, потому как в очередной раз доказал свой профессионализм, а майору Давыдову мелочь всякую разгребать, на большее он не годится.

Абдулов отключил связь, Корней пожал плечами. Вот и думай, реальный это был разговор или нет. На дисплее в списке входящих номер Абдулов есть, но так и Мила пристегнута, а в реальности замок ремня не защелкнут… Моргачев ждал, не дождался…

«Это какой-то другой Моргачев был, — пожала плечами Мила. — Прораб, наверное, приходил. Абдулов что, фамилию его знает?»

«Не знает», — вздохнул Давыдов, уже не зная, зачем и за кем он едет.

Но назад не повернул. И свернул на зимник вслед за Моргачевым. Фары включать не стал, и это едва не сыграло с ним злую шутку, он чуть не врезался в дерево, которое «Рио» благополучно объехал.

Возле этого дерева Корней и остановил машину. Потому что впереди погасли фары. Видимо, Моргачев прибыл к месту назначения. Сейчас он выйдет, прислушается к тишине, Корней заглушил двигатель. И также вышел из машины, сорвав с крепления салонный видеорегистратор.

— Помогите! — донесся из лесной глуши голос.

Кричала Настя; Моргачев закрыл ей рот, и она замолчала. А может, это сыч вскрикнул. Или слуховая галлюцинация возникла. А впереди Корнея ждал еще и зрительный обман. Хорошо, что он прихватил с собой камеру.

Искаженная реальность началась сразу за поворотом. Машина стояла с открытой дверью, рядом с ней лежала девушка, мужчина прижимал ее к земле. Одной рукой он сжимал ее горло, а другой стаскивал колготки.

Именно в таком положении Корней застал Караваева верхом на Миле. Он тогда не успел помочь девушке, зато сейчас еще есть время. Настя сопротивлялась, пытаясь вырваться. Но ведь это игра больного воображения из-за угрызений совести. Должен же был Корней хоть как-то загладить вину, вот мозг и придумал отдушину для души.

Но Моргачев оказался вполне реальной материей — во всяком случае, в ощущениях. Корней ударил его кулаком по затылку, ощутив, как проломилась кость. Тяжелый мужик завалился на бок. Попытался подняться, но Корней заломил его руку за спину. И снова ударил по загривку кулаком, чтобы не трепыхался. Настя торопливо поднималась с земли, натягивая колготки.

«Давай рассказывай! — заорала на нее Мила. — Как этот ублюдок тебя трахал?»

От волнения Корней похолодел, даже руки стали отниматься. Это будет полный облом, если Настя сейчас ответит Миле. Тогда можно смело отпускать Моргачева и оставлять его наедине с падчерицей. Все равно ненастоящие — и тот и другой.

Но Настя Милу не слышала, не видела, она смотрела только на Корнея. И когда тот поднялся, пнула лежащего на земле Моргачева.

— Тварь!

— Он тебя душил! — не спрашивая, а утверждая, сказал Корней.

Видеорегистратор валялся на земле. Корней бежал к Моргачеву, направляя на него камеру, бросил ее лишь после того, как ударил Моргачева. Это действие осталось в записи; изображение, мягко говоря, неважное, но лучше что-то, чем ничего. Пусть кто-нибудь попробует сказать, что майор Давыдов действовал незаконно. И Моргачеву не отвертеться, даже если Настя не захочет на него заявлять.

— Он хотел меня изнасиловать!

— Я хотел тебя напугать! — мотнул головой Моргачев.

Руки у него были скованы за спиной, подняться он не мог. Да Корней бы и не позволил. Так и подмывало подскочить к нему да врезать ногой в живот. Добейся Моргачев своего, к скелетам в шкафу добавилась бы Настя. Вместе с Милой она являлась бы к Корнею, давя на совесть. Ну почему не спас, хотя мог?..

— А убивать не хотел? — усмехнулся Давыдов.

— Нет, конечно!

— А зачем он тебя хотел напугать? — спросил Корней, обращаясь к Насте.

Видеорегистратор снова в работе, и видео записывается, и звук. Куй железо, пока горячо.

— Не знаю, — пожала плечами Настя.

— Может, все-таки что-то знаешь?.. Может, молоток видела? Или перчатки?

— Молоток я вам показывала.

— Может, другой молоток видела? Совсем новый, из магазина? И перчатки, медицинские.

— Видела молоток, — кивнула Настя. — Совсем новый. И перчатки медицинские, две пары. Дней пять назад. В шкафу в прихожей лежали. Я спросила, папа… Да какой он мне папа? Козел!

Смартфон и ноутбук остались в машине, Корней прихватил с собой только видеорегистратор, не мог он сейчас предъявить Насте фотографии с места преступления. Но наверняка Настя видела именно тот самый молоток, которым убили Четникова. Иначе бы зачем Моргачеву избавляться от нее? Понял, что Корней копает под него, засуетился… Идиот!

— Как этот козел относился к Якову Дружкову? — спросил Корней.

— Да как относился! Плохо относился!.. — Настю вдруг затрясло, и не от холода.

— Почему?

— Настя! Не рассказывай! — задергался Моргачев. — Давай не будем выносить сор из избы!

— Давай, давай! — глянув на девушку, усмехнулся Корней. — Давай оставим сор в избе! Давай вернем папочку домой! В следующий раз он тебя точно убьет! И маму твою заодно! Или ты думаешь, он ее пощадит? Поверь, твоя мама уже на очереди, после тебя.

— А маму за что?

«А то мама не знает, что Яша тебя трахает!» — за спиной Насти засмеялась Мила.

— Мама знала о ваших отношениях с Дружковым? — спросил Корней.

— Да нет, — пожала плечами Настя.

— А отношения были?

— Ну как вам сказать…

— Моргачев ревновал?

— Может, и ревновал, — закивала девушка. — Набросился на него: «Сволочь ты, Яша! В тюрьме и дня не проживешь!»

— А в тюрьму за что? — оживился Корней.

— В тюрьму за что? Ну-у…

— Отчим застукал тебя с Дружковым?

— Да трахалась с ним, как последняя тварь! — не выдержал, разродился откровениями Моргачев.

«Я же говорила! — просияла Мила. —