Рассказы - Роберт Альберт Блох

младенцем — только что родившимся заново. Фотография фотографией, магия магией, но теперь ему больше нечего было бояться. Милту Десмонду конец, а он жив.

Утром он сделал несколько звонков, договорившись о встрече с клиентами, которых не смог повидать прошлым вечером. Потом сложил товар под коврики в машине и отправился на работу.

Работа днем всегда требовала дополнительных предосторожностей и отнимала гораздо больше времени. Рэндолл покончил с ней лишь поздно вечером и вернулся домой. На весь день недавние события вылетели у него из головы, но теперь он был готов поразмыслить над следующим ходом.

Первым делом он проверил камеру и снимки. Они лежали на прежнем месте в ящике стола. Рэндолл отнес снимки в спальню и разложил на кровати, чтобы их можно было охватить взглядом. Всегда полезно, когда продавец точно знает, что именно он продает, а это будет самая крупная его продажа.

Если он сможет выйти на нужного врача, то сможет навсегда позабыть о торговле наркотиками — хватит с него хватания за шиворот, риска, долгих часов ожидания и скудной прибыли. Он начал вспоминать всех знакомых врачей и прикидывать, к кому приехать первому, и как лучше забросить удочку.

Вот для чего пригодятся снимки — как примеры, как образцы. Глядя на них, он начал вспоминать все по порядку.

Сперва, конечно, Батч, затем Ламли в машине, потом Джози и бутылочка с таблетками. С каким доктором он ни свяжется, Рэндолл покажет ему снимки и даст время проверить. В случае с собакой ему придется поверить на слово, но газеты подтвердят его слова насчет Ламли и Джози.

Глаза Рэндолла скользнули к последнему снимку, и он нахмурился. Этот он показывать не будет, иначе он развалит всю затею. Милт Десмонд не убил его — и это означает, что камера не всегда права. Он вообще не станет упоминать имя Десмонда или повторять его слова насчет магических сил.

А может быть, слова насчет магии и есть просто слова? Собаки заболевают чумой, люди гибнут в авариях или убивают себя таблетками. И все заранее сделанные снимки оказались лишь совпадением. Скорее всего, так оно и есть, ведь последний показывает то, что не случилось. И не может случиться, если только Милт Десмонд не восстанет из мертвых, не вылезет из карьера и не придет к нему с ножом.

Рэндолл снова уставился на последний снимок. На нем он по-прежнему стоял перед зеркалом с камерой в руках, а Милт Десмонд подбирался сзади с ножом наготове.

Камера не лжет. Но насчет него она солгала.

Почему?

Он взял камеру и поднес ее к свету. В который раз он начал спорить сам с собой — вскрыть ее, или нет. Если внутри что-то есть, то он это отыщет. Но тогда он рискует повредить ее или не собрать детали обратно в правильном порядке.

Он так и не решил, как поступить. Магия или механика, но внутри есть какой-то секрет, и он должен его узнать. Быть может, прежде чем переходить к решительным действиям, стоит еще раз сфотографировать себя и сравнить снимки? Сравнение может дать ему намек на разгадку. Рэндолл подошел к зеркалу и направил камеру на свое отражение.

И в этот момент дверь в спальню тихо отворилась, а за его спиной стремительно появилась фигура — фигура человека с каштановыми волосами и аккуратно подстриженной бородкой. На лице его была ярость, а в поднятой руке — нож.

Рэндоллу как раз хватило времени узнать Милта Десмонда, прежде чем опустился нож.

Мертвецы не оживают.

Такой была последняя мысль Рэндолла перед смертью. И он, разумеется, был прав.

Но камера не лгала.

А Милт Десмонд и его брат Майк были близнецами.

Перевод: Андрей Вадимович Новиков

Фотография

Robert Bloch. "Picture", 1978

Фарли нашел Дьявола в телефонном справочнике.

Правда, вначале ему пришлось кое-что разузнать. Он не вылезал из запасников городской библиотеки, пока не разыскал старинную книгу, содержащую необходимые заклинания. Затем принялся рыскать по магазинам в поисках мела, свечей и некоторых ароматных трав. Наконец, порядком выдохшись от забот, он начертил пентаграмму, установил свечи и сжег свои травы.

Фарли нараспев прочел заклинания и вызвал Астарота — довольно гадкого типа, сразу давшего понять, что он вовсе не испытывает восторга от подобного беспокойства.

Но Фарли, находясь под защитой пентаграммы, не торопясь высказал свое желание.

— Не мой отдел, — покачал головой Астарот. — Тебе придется поговорить с начальником.

— А где его найти?

— Здесь он обитает под именем доктора Хорнера. Адрес в справочнике.

— Могу я сослаться на вас?

— Можешь, и будь ты проклят, — сказал Астарот. — А я убираюсь к чертовой матери.

И он исчез.

Целых два дня после этого Фарли пришлось проветривать квартиру, и, вдобавок, ему здорово досталось от домовладелицы из-за поднятого этим мероприятием шума. Но в конце концов он взял телефонную книгу и нашел Хорнера.

Его не слишком удивило, что доктор Хорнер оказался психиатром из Беверли Хиллз.

Впрочем, договориться о встрече оказалось довольно сложно. Вначале секретарша применила обычный трюк, заявив, что часы приема расписаны на год вперед и что он может позвонить «после дождичка в четверг». Тогда он упомянул имя Астарот. Оно произвело магическое действие.

— Приходите сегодня вечером, — пригласила она. — В десять часов.

Так Фарли очутился в отдельном кабинете лицом к лицу с начальником Астарота.

Хорнер оказался пожилым и довольно низеньким. В пристальном взгляде прячущихся за массивными линзами глаз не было ничего необычного, да и на лбу не наблюдалось никаких отростков.

— Вы не похожи на человека, страдающего манией, — моргнув, ответил доктор. — Но, естественно, как только секретарша сказала про Астарота, я понял, что мой профессиональный долг — повидать вас как можно скорее. Вы не хотите рассказать о своей проблеме?

— Я разочарован, — сказал Фарли.

— Как и все мы, — кивнул Хорнер. — Налоги, инфляция, повсеместное взяточничество, насилие. И в довершение всего проклятый закон о возмещении убытков, причиненных неправильным лечением… Но простите! Не угодно ли присесть и рассказать мне обо всем?

И Фарли рассказал. О несчастном детстве — никаких пятерок в школе, никаких спортивных достижений, никаких девушек. И о том, как война во Вьетнаме помешала учебе в колледже и ему пришлось работать в торговле лаками и красками, несмотря на врожденную аллергию к скипидару.

Затем он перешел к женитьбе. Маргарет имела довольно заурядную внешность, не баловала его ничем, кроме «телевизионных обедов» и не смогла завести детей, поскольку оказалась стерильной. Кроме того, она была фригидной, занудой по натуре и обожала народные песни.