Аварийный взлёт - Левит Ирина

— А зачем мне идти куда-то в столовую, когда я могу вот здесь, поблизости? Тем более со скидкой? — заинтересовался Казик.

— Ну-у-у… — разулыбался, причем с некоторой гордостью Гаврюшин, — здесь, конечно, по ресторанному, но в столовой гораздо дешевле, а главное — гораздо вкуснее!

— Неужели? — В последние годы Аркадий Михайлович в разных местах питался, но вот обычными столовыми даже не интересовался.

— Это вы напрасно, — укоризненно произнес Гаврюшин. — Эта столовая у нас наследственная. Ею лет пятнадцать Дарья Андреевна заведует. А до того ее мать, лет двадцать пять командовала. Дарья Андреевна говорит, что столовая — это фамильная гордость! И уж вы мне поверьте, там полный порядок, и еда, конечно, пусть без ресторанных наворотов, но совершенно домашняя. Очень вкусная еда, и порции большие. И работает круглосуточно. Хотя… — он пожал плечами, — вы сами решайте. И — да, для тех, кто живет в гостинице, с половины восьмого до половины одиннадцатого утра завтраки бесплатные. Вот, кстати, — старлей глянул на часы, — вы еще запросто успеете позавтракать.

— А вы сами-то позавтракать успели? — привычно озаботился чужим желудком Аркадий Михайлович.

— Я совсем не голодный… — замялся Гаврюшин.

— Тогда мы пойдем в ресторан вместе! — сделал свой вывод Казик.

— Но… вы уж сами… а я потом в столовую схожу…

— Даже не вздумайте возражать! Я вас приглашаю, и я оплачиваю, — пресек попытку протеста Казик. — Во-первых, я могу себе позволить. А во-вторых, мы ведь теперь вроде как напарники, а нет лучшего способа поближе познакомиться, нежели совместная трапеза. Уж вы мне поверьте, — назидательно сказал Аркадий Михайлович. — Но Севой я вас звать не буду. Мне больше нравится Севастьян.

Гаврюшин пожал плечами: Севастьян, так Севастьян, он ведь хотел как проще.

В ресторане совсем не голодный старший лейтенант съел яичницу из трех яиц с беконом, порцию блинчиков с мясом, бутерброд с соленой рыбой и выпил большую чашку кофе с двумя небольшими сладкими булочками. Вообще-то он намеревался поесть скромно (исключительно из деликатности), однако под напором Казика сдался (позавтракать с утра не успел), впрочем, и недавно обретенный напарник по части личного потребления еды тоже действовал с размахом.

— Моя сестра Софочка постоянно пытается держать меня на диете, — пожаловался Аркадий Михайлович. — Так я хоть на воле почувствую себя человеком.

И он с удовольствием погладил себя по животу.

«А мужик, похоже, нормальный», — подумал Гаврюшин. Впрочем, он с самого начала ничего плохого не думал. Он вообще с самого начала старался ничего плохого о людях не думать, хотя сестра постоянно каркала, дескать, скоро у брата начнется профессиональная деформация, и он будет в каждом подозревать преступника. За пять лет службы Севастьян таких, с профдеформацией, повидал немало, даже можно сказать — очень много, и всячески пытался не встать в общий строй.

«А парнишка, похоже, неплохой», — прикинул Казик, сделал последний глоток кофе, и тут же в его кармане раздался звонок.

— Аркадий Михайлович, здравствуйте.

— Олег Романович? — Казик глянул на экран телефона, где высветился номер полковника Купревича.

— Совершенно верно. Надеюсь, вас хорошо встретили, вы успели устроиться в гостинице и позавтракать?

У полковника был красивый мягкий голос — прямо шелк с бархатом. Казик подумал, что таким голосом хорошо рассказывать сказки на ночь детям или обольщать чувствительных дам. Но сам он не был ни ребенком, ни дамой, а потому насторожился: таким голосом в кино говорят умные хитрые следователи.

— Меня прекрасно встретили, я замечательно устроился в гостинице и только что позавтракал, — придал шелковистость-бархатистость своему голосу Казик.

Хотел добавить пару одобрительных слов про Гаврюшина, но осекся. Кто знает, как отреагирует полковник?

— Ну коли вы освободились, я попрошу вас пожаловать ко мне. Старший лейтенант проводит, — с подчеркнутой церемонностью произнес Купревич.

У входа в конференц-зал, где разместилась московская оперативно-следственная группа, стоял полицейский. Он въедливо зыркнул на Аркадия Михайловича и приветственно кивнул Гаврюшину:

— Вас ждут.

В большой комнате со сдвинутыми в сторону креслами, экраном на стене, несколькими явно принесенными откуда-то столами с компьютерами и прочей (включая бытовую) техникой, а также длинным столом для заседаний сидели четыре человека. Они мельком глянули на вошедших и продолжили заниматься своими делами.

У дальней стены виднелась дверь, за которой находилась узкая комната (из тех, что в былые времена называли «комнатой президиума»), в торце стоял стол, а рядом со столом — мужчина.

— Свободен, — кивнул он Гаврюшину и, едва ли не распахнув объятия, двинулся навстречу Казику. — Я рад вас видеть, Аркадий Михайлович!

Внешне полковник Купревич меньше всего походил на человека в погонах, а больше всего — на университетского профессора начала прошлого века (по крайней мере, как их нередко изображали на фотографиях). Среднего роста, в неброском аккуратном костюме, с тщательно подстриженными темными (с легкими серебристыми прожилками) волосами, приятным, исключительно интеллигентным лицом. Вот только глаза… Прикрытые прозрачными линзами очков в тонкой золотистой оправе, эти глаза были словно многослойными. Верхний слой — любезный и почти ласковый. За ним — умный и весьма въедливый. Еще глубже — решительный и даже жесткий.

«А ведь он может быть очень опасным человеком», — подумал Казик.

ГЛАВА 6

Валерий Леонидович Огородов считал, что вылепил свою судьбу исключительно сам, и был в принципе прав. Он родился в небольшом городке на Волге в благополучной, но совершенно обычной семье рядовых инженеров. И уже подростком понял: его никто не возьмет за руку и не поведет в светлые дали. Эти самые дали представлялись ему без особых вычурностей: интересная работа, хорошая карьера, материальное благополучие и достойная семья. Вполне разумные желания, которые, однако, ему никто не собирался просто так исполнять, — увы, волшебники нигде не просматривались.

После школы он не стал замахиваться на Москву или Петербург (хотя хотелось) и отправился в областной центр с четкой задачей: поступить в университет экономики и финансов. Именно такое образование ему казалось наиболее перспективным. Конкурс был большой, но Валерий тщательно готовился последние два школьных года и поступил с первого захода, причем на бюджетное место — платное образование его семья не смогла бы потянуть.

На последнем курсе он начал активно подрабатывать в небольшой фирмочке, куда и трудоустроился сразу после окончания вуза. Года через два перешел уже в достаточно большую и серьезную фирму. А потом (не просто так, а выдержав самый настоящий конкурс!) — в крупную респектабельную компанию с разветвленной сетью, соответствующим влиянием и большими перспективами.

Здесь он проработал восемь лет, дойдя до должности начальника одного из самых ведущих отделов, с совершенно ясной перспективой получить пост замдиректора. Однако все закончилось мгновенно — умер от инфаркта основатель и главный руководитель компании. И как часто случается в российском бизнесе, потеря хозяина приводит к крушению всего дела, что и случилось в течение года. Но, будучи хорошим экономистом, Валерий это понял уже через пару месяцев, глядя на неумелую суету и шараханье в разные стороны сына и наследника. А будучи человеком, который не рассчитывал на везение, полагаясь исключительно на себя, начал активно искать новое место работы.

И тут ему повезло. Пожалуй, впервые просто так — манна небесная на голову упала. Оказалось, что он очень удачно женился.

Вообще-то к тому времени он был женат уже достаточно давно. Причем женился по искренней любви — никаких заманчивых перспектив ему Маша не сулила. И познакомились они случайно — при обстоятельствах в некотором смысле печальных.

Стоял конец ноября — отвратительное время, когда еще не наступила настоящая зима, но уже образовалась снежная каша с предательскими наледями. Валерий возвращался с работы в десять вечера, срезая путь до съемной квартиры через сквер. Он был погружен в свои производственные проблемы и не обратил внимания на девушку, которая шла метрах в пятнадцати впереди. Впрочем, девушка это или юноша, со спины было и не понять: брюки, толстая куртка, вязаная шапочка, спортивная сумка через плечо. Просто человек. Обратил внимания он только тогда, когда человек вдруг словно подпрыгнул, вскрикнул тонким голосом и неловко завалился на бок. Вообще-то Валерий уже свернул на тропинку между кустов, чтобы, преодолев невысокое заграждение, оказаться как раз напротив собственного дома. Но остановился, огляделся, нет ли других прохожих, убедился в безлюдности сквера, посмотрел, не поднимется ли человек, однако тот продолжал лежать на боку, неловко подвернув под себя ногу, и Валерий с недовольным вздохом изменил маршрут.