Старик в углу - Эмма Орци

конюшни. Эти конюшни построены в форме большой буквы «F». Фотография сделана с точки, открывающей вид прямо на короткую горизонтальную линию, которая заканчивается, как видите, cul-de-sac[18]. Нижняя часть вертикальной линии упирается в Филлимор-Террас, а конец верхней длинной горизонтальной линии – в Хай-стрит, Кенсингтон. Так вот, ночью… вернее, ранним утром 15 января, констебль D 21, свернув к конюшням с Филлимор-Террас, на мгновение остановился на углу, образованном длинной вертикальной артерией конюшен и короткой горизонтальной артерией, которая, как я указывал ранее, выходит на задние сады домов на Террас, и заканчивается cul-de-sac.

Как долго D 21 простоял на этом углу, неизвестно, но он считает, что прошло, должно быть, три-четыре минуты, прежде чем он заметил подозрительного человека, ковылявшего под тенью садовых стен. Мужчина осторожно продолжал двигаться в направлении cul-de-sac, и D 21, также держась в тени, бесшумно зашагал за ним.

Он почти догнал его (фактически находился не более чем в тридцати ярдах[19]), когда из дома № 22, Филлимор-Террас – это один из двух крайних домов улицы – буквально вылетел наружу мужчина в одной лишь ночной рубашке и, прежде чем D 21 успел вмешаться, бросился на подозреваемого, катаясь с ним по твёрдому булыжнику и отчаянно крича: «Вор! Вор! Полиция!»

Прошло некоторое время, прежде чем констеблю удалось высвободить бродягу из сцепленных рук нападавшего, и ещё несколько минут, пока тот смог заставить себя услышать.

«Хватит! Хватит! – в конце концов рявкнул констебль, энергично толкнув человека в рубашке, что на мгновение заставило того замолчать. – Оставьте этого человека в покое, и нечего шуметь по ночам – люди проснутся». Злополучный бродяга, которому тем временем удалось снова встать на ноги, не пытался убежать; вероятно, он думал, что выдержит, хотя шансов на это было мало. Но человек в рубашке частично восстановил свою способность говорить, и теперь выпаливал отрывистые и не очень внятные фразы:

«Меня ограбили… ограбили… меня… то есть… моего хозяина… мистера Кнопфа… Стол открыт… алмазы пропали… все на моём попечении… и… теперь они украдены! Это вор… клянусь… Я слышал, как он… не более трёх минут назад… бросился вниз… дверь в сад была выбита… я побежал через сад… он крадётся здесь… Вор! Вор! Полиция! Бриллианты! Констебль, не отпускайте его… Вы будете отвечать, если его отпустите...»

«Так, хватит! – предостерёг D 21, как только смог вставить слово. – Прекратите скандал, слышите?»

Мужчина в рубашке постепенно оправлялся от волнения.

«Могу я предъявить этому человеку обвинение?» – спросил он.

«В чём?»

«Кража со взломом. Я слышал его, говорю вам. В данный момент у него должны быть бриллианты мистера Кнопфа».

«Где мистер Кнопф?»

«Уехал из города, – простонал человек в рубашке. – Он уехал в Брайтон вчера вечером и оставил меня за себя, а теперь вломился этот вор и…»

Бродяга пожал плечами и внезапно, не говоря ни слова, спокойно начал снимать пальто и жилет. Затем передал их констеблю. Человек в рубашке нетерпеливо вцепился в снятые предметы и вывернул рваные карманы наизнанку. Из какого-то окна донёсся весёлый голос, бросивший шутливое замечание, когда бродяга с той же торжественностью принялся снимать нижнюю одежду.

«Ну-ка, прекратите эту ерунду, – сурово произнёс D 21, – чем вы вообще тут занимались посреди ночи?»

«Улицы Лондона свободны для людей, что, нет?» – спросил бродяга.

«Это не поможет, дружище».

«Тогда я заблудился, вот и всё, – угрюмо прорычал мужчина, – давайте, помогите мне выбраться».

К этому времени на месте происшествия появилась ещё пара констеблей. D 21 не собирался упускать из виду своего друга-бродягу, а человек в рубашке снова бросился к воротнику последнего при простой мысли, что у того появится возможность «выбраться».

Кажется, D 21 оценил юмор ситуации. Он предложил Робертсону (мужчине в ночной рубашке) зайти и одеться, а сам он подождёт инспектора и детектива, которых D 15 вызовет, доставив задержанного в участок.

Зубы бедного Робертсона стучали от холода. Он чихал, не переставая, пока D 21 торопливо заталкивал его в дом. Затем D 21 вместе с другим констеблем остался наблюдать за ограбленным помещением у парадного и чёрного хода, а D 15 забрал несчастного бродягу в участок, собираясь немедленно вызвать инспектора и детектива.

Когда два последних джентльмена прибыли в дом номер 22 по Филлимор-Террас, они обнаружили бедного старого Робертсона в постели, дрожавшего, посиневшего от холода. Он пил горячий чай, но из глаз текло, а голос был ужасно хриплым. D 21 расположился в столовой, где Робертсон обратил его внимание на стол со сломанным замком и разбросанным содержимым.

Робертсон в перерывах между чиханиями рассказал, как мог, о событиях, произошедших непосредственно перед ограблением.

Его хозяин, мистер Фердинанд Кнопф, был торговцем алмазами и холостяком. Сам Робертсон работал у мистера Кнопфа более пятнадцати лет и был его единственным слугой. Каждый день приходила подёнщица, чтобы выполнять работу по дому.

Прошлой ночью мистер Кнопф обедал в доме мистера Шипмана в доме № 26, ниже по улице. Мистер Шипман – знаменитый ювелир, его контора находится на Саут-Одли-стрит. С последней почтой для мистера Кнопфа пришло письмо с почтовым штемпелем Брайтона и пометкой «срочно», и Робертсон размышлял, стоит ли ему поторопиться с ним в дом 26, но тут вернулся хозяин. Он бегло пробежал письмо, взял железнодорожный справочник «ABC»[20] и приказал Робертсону немедленно упаковать чемодан и найти кэб.

«Я догадался, в чём дело, – продолжил Робертсон, прочихавшись в очередной раз. – У мистера Кнопфа есть брат, к которому он очень привязан – мистер Эмиль Кнопф, глубокий инвалид. Обычно он переезжает из одного приморского места в другое. Сейчас он в Брайтоне и недавно тяжело заболел. Если вы потрудитесь спуститься вниз, я думаю, увидите это письмо, лежащее на столе в холле.

Я прочитал его после того, как мистер Кнопф уехал; письмо пришло не от его брата, а от джентльмена, подписавшегося «Дж. Коллинз, врач». Я не помню точных слов, но вы сами можете прочитать: мистер Дж. Коллинз сообщал, что его неожиданно вызвали к мистеру Эмилю Кнопфу, которому, по его словам, недолго осталось жить, и страдалец умолял доктора немедленно связаться с его братом в Лондоне.

Перед отъездом мистер Кнопф предупредил меня, что в столе остались ценные вещи, в основном бриллианты, и посоветовал мне тщательнее запирать дом. Он часто оставлял меня одного в своём доме, и обычно в его столе лежали бриллианты, потому что у мистера Кнопфа нет постоянной конторы в городе – он коммивояжёр».

Вот вкратце