Эллери Куин - Последнее дело Друри Лейна. Я больше не коп. Клуб оставшихся. Убийство миллионера

Управляющий быстро моргнул.

— По-моему… Подождите, я проверю. — Он встал, порылся в объемистой папке и достал лист бумаги. — Так я и думал. Джентльмен по фамилии Ондердонк. Вроде бы он руководитель группы. Пару недель назад он прислал нам письмо, а в пятницу позвонил из отеля «Парк-Хилл».

— Чтобы договориться о вчерашней экскурсии? — спросила Пейшнс.

— Не только, мисс Тамм. Он хотел, чтобы мы предоставили его группе автобусное обслуживание на всю неделю, пока они будут в городе.

— Значит, они ездили на экскурсии в субботу и воскресенье? — осведомился Тамм.

— Да. И собираются ездить сегодня, завтра и все будние дни недели. Довольно необычно. Разумеется, мы обслуживаем их по специальному тарифу.

— Хм. Их с самого начала было семнадцать человек?

— Совершенно верно.

— А в субботу и воскресенье на экскурсии выезжало столько же?

Тиофел уставился на него, потом мрачно произнес:

— Предполагалось, что поедет не больше, если вы к этому клоните. Подождите минутку. — Он снял трубку одного из телефонов — очевидно, это был аппарат внутренней связи. — Барби, пришлите сюда Шеллека и Брауна. — Управляющий положил трубку.

— Барби — это диспетчер? — спросил инспектор.

— Да.

— Понятно. — Тамм поднес спичку к сигаре.

Дверь открылась, и вошли двое водителей в униформе.

— Браун, — строго обратился Тиофел к одному из них, — вы возили в субботу группу учителей из «Парк-Хилл». Вы их пересчитывали?

Браун казался удивленным.

— Конечно, мистер Тиофел. Их было семнадцать.

Управляющий повернулся к другому водителю:

— А вы, Шеллек?

— Да, шеф. Их было ровно семнадцать.

— Вы оба в этом уверены?

Водители кивнули.

— Ладно, идите.

— Одну минуту, ребята, — остановил их инспектор, когда они повернулись к двери. — Пожалуйста, пришлите сюда диспетчера Барби.

В ответ на вопросительные взгляды водителей управляющий кивнул.

— Вы думаете… — сердито начал он, когда дверь за ними закрылась.

— Я знаю, мистер Тиофел, — усмехнулся инспектор. — Только позвольте мне самому поговорить с ним. — Он бросил взгляд на Пейшнс, удовлетворенно потирая руки. Ощущение отцовства вернулось к нему после многолетнего перерыва, когда дочь, уехав за границу малышкой с косичками, вернулась красивой молодой женщиной с выщипанными бровями. Но в данном случае его немой призыв к дочернему одобрению остался незамеченным — Пейшнс размышляла о многих вещах, и удовлетворение отцовского тщеславия среди них не фигурировало. Инспектор вздохнул.

Дверь открылась снова, и на пороге появился седой мужчина из будки внизу.

— Я вам нужен, мистер Тиофел? — недовольно спросил он, подчеркнуто игнорируя присутствие Таммов.

— Выкладывайте, Барби, — произнес инспектор спокойным властным тоном профессионального полицейского.

Мужчина нехотя повернулся к нему и тут же отвел взгляд:

— Не понимаю вас, мистер.

— Для вас инспектор. — Тамм засунул большие пальцы рук в проймы жилета. — Я застукал вас с поличным, так что отпираться нет смысла.

— С поличным? — Барби облизнул губы. — Что вы имеете в виду?

— Взятку, — жестко отозвался инспектор.

Диспетчер побледнел. Его дряблые руки вздрагивали.

— Откуда… как вы узнали?

Тамм улыбнулся:

— Узнавать — моя профессия. Я бы с удовольствием отправил вас за решетку, но мистер Тиофел согласен не предъявлять вам обвинение, если вы во всем признаетесь.

— Да, — подтвердил покрасневший от гнева управляющий. — Вы слышали инспектора, Барби? Не молчите, как бревно!

Барби теребил фуражку.

— Я… у меня семья. Я знаю, что это против правил компании, и собирался отказать первому типу, но…

— Типу в синей шляпе? — прервал Тамм.

— Да, сэр. Я собирался отказать ему, но он показал мне уголок десятидолларовой бумажки, и я позволил ему сесть в автобус с остальными. А через минуту ко мне подошел другой с такой же просьбой и предложил пять баксов. Ну, подумал я, если я пропустил одного, то почему бы не пропустить и второго? Он тоже сел в автобус, и больше я ничего не знаю.

— А Фишер в этом участвовал? — резко осведомился управляющий.

— Нет, мистер Тиофел. Он тут ни при чем.

— Как выглядел второй мужчина? — спросил инспектор.

— Чернявый, с крысиной физиономией, похож на итальянца. Одет шикарно, как из отеля «Палас». На левой руке забавное кольцо. Он вроде бы левша — во всяком случае, протянул мне пятерку левой.

— Что значит «забавное»?

— Ну, вместо камня в нем маленькая подковка, — объяснил Барби. — Вроде как платиновая или из белого золота. А вокруг нее маленькие бриллианты.

— Хм! — Инспектор потер подбородок. — Полагаю, вы никогда не видели этого человека раньше?

— Нет, сэр.

— А вы бы узнали его, если бы увидели снова?

— Да, сэр.

— И он вернулся вместе с учителями, а тип в синей шляпе — нет?

Глаза Барби расширились от удивления подобным всеведением.

— Верно!

— Хорошо. — Инспектор поднялся. — Благодарю вас, мистер Тиофел. И не будьте слишком суровы к вашему диспетчеру.

Он подмигнул управляющему, дружелюбно хлопнул по плечу ошеломленного Барби, взял Пейшнс под руку и направился к двери.

— Я всегда чую неладное, когда кто-то смотрит на меня и тут же отводит взгляд, — усмехнулся Тамм, когда они спускались по скрипучим ступенькам. — Я знал, что диспетчер в этом замешан, как только увидел его в будке.

— Ты неисправимый хвастун, папа, — засмеялась Пейшнс. — Но что нам делать дальше?

Лицо инспектора вытянулось.

— Мы не добились прогресса в поисках старого Донохью, — со вздохом признал он. — Ладно, Пэтти, давай нанесем визит в этот чертов музей.

Глава 4

Британский музей помещался в высоком и узком четырехэтажном здании, втиснутом между двумя многоквартирными домами на углу Пятой авеню и Шестьдесят пятой улицы и фасадом обращенном к Центральному парку.

Поднявшись на единственную ступеньку, Таммы уставились на высокую бронзовую дверь, каждая из створок которой была украшена барельефом Шекспира. С бронзовой ручки свисала табличка, недвусмысленно предупреждающая, что музей закрыт на ремонт.

Но инспектора было нелегко обескуражить. Он поднял правую руку и решительно постучал кулаком по бронзовой панели.

— Папа! — хихикнула Пейшнс. — Ты бьешь Шекспира!

Инспектор усмехнулся и снова постучал по носу барда с Эйвона[15]. Послышался скрежет отодвигаемых засовов, и наружу высунулась похожая на горгулью голова старика с носом-картошкой.

— Отойди-ка, братишка, — весело сказан инспектор. — Мы спешим.

— Вы что, не умеете читать по-английски? — осведомилась голова.

Нос привратника по-прежнему торчал из щели.

— Что вам нужно? — сердито осведомился он.

— Войти, разумеется!

— Ну так это вам не удастся. Музей закрыт для посетителей. Ремонт. — Щель начала сужаться.

— Эй! — крикнул инспектор, тщетно пытаясь предотвратить катастрофу. — Это полиция!

Из-за головы Шекспира донесся замогильный смешок. После чего наступило молчание.

— Будь я проклят! — рявкнул инспектор. — Ну, погоди, старый дурень! Сейчас я сломаю эту чертову дверь!

Пейшнс прислонилась к двери, давясь от смеха.

— Ты такой забавный, папа! Это наказание за то, что ты непочтительно наложил руки на нос бессмертного Уилла… У меня есть идея.

Инспектор фыркнул.

— Незачем выглядеть так скептически. У нас ведь имеется друг во вражеском лагере, не так ли?

— О ком ты?

— О неувядаемом Друри! Мистер Лейн входит в совет директоров музея, верно? Не сомневаюсь, что звонок от него откроет Сезам.

— Клянусь Богом, ты права! Пэтти, ты унаследовала отцовские мозги! Поищем телефон.

Они нашли телефонную будку в аптеке на Мэдисон-авеню, одним кварталом к востоку. Инспектор заказал междугородний разговор с «Гамлетом».

— Алло! Это Тамм. Кто у телефона?

— Куоси, — проскрипел старческий голос.

Куоси был древним стариком, проведшим рядом с Лейном более сорока лет — сначала в качестве гримера, а ныне друга на пансионе.

— Лейн здесь?

— Мистер Друри рядом, инспектор. Он говорит, что вы преступник.

— Признаю себя виновным. Нам очень стыдно. Слушай, обезьяна, скажи мистеру Лейну, что мы просим его об услуге.

На другом конце провода послышалось бормотание. Глухота старого актера, хотя и не мешала беседам тет-а-тет — его способность читать по губам была сверхъестественной, — эффективно препятствовала телефонным разговорам, и Куоси годами функционировал в качестве уха своего хозяина.